Их тянуло к земле, а Максима — к воде. Но ему еще не поздно было остановиться. До кромки обрыва оставалось два-три шага. У него имелась возможность свернуть и затормозить. Он же совершенно не знал, что там внизу, под обрывом. Вдруг отмель или полоска суши слишком широкая. Да и под водой могли быть камни.
Павлов представил, как врезается головой в один из них, рефлекторно притормозил, но все же заставил себя с силой оттолкнуться от земли. Ему ни в коем случае нельзя было сбавлять скорость.
Максим собирался прыгнуть ласточкой, но страх перед неизвестностью все же сделал свое дело. Он выбрал безопасный вариант, бомбочкой бухнулся в воду и с замиранием ожидал удара о каменное дно. Но не зря отморозки выбрали для казни Мухина именно это место. Им нужна была глубина, и Максим ее получил.
Он не видел, как и где упал в воду Мухин, не знал, в каком месте его искать. Заводь была глубокая и довольно мутная. У Максима не имелось времени на то, чтобы дождаться спасателей. Он отчаянно двигал руками, ногами, удерживал себя под водой, решил держать в себе воздух до последнего момента. Как только ему станет невмоготу, можно будет смело выныривать. Помочь Мухину уже не удастся.
Он уже собирался на подъем, не в силах был держаться под водой, когда рука его задела что-то мягкое и теплое.
«Это наверняка Мухин, но за него сперва нужно ухватиться, а потом и поднять», — подумал Максим.
Он должен был срочно выныривать, иначе ляжет на дно рядом с коллегой. Все же Павлов рискнул, превозмогая себя, схватил Мухина за волосы, отчаянно барахтаясь, сдернул его со дна. Мухин на это не реагировал, скорее всего, он уже отключился, возможно, насовсем.
Все же Максим заставил себя поднять утопленника на поверхность. Уже в самый последний момент он не выдержал и хлебнул воды. К счастью, не очень много. Но если бы не помощь Стасова, то Павлов точно выпустил бы Мухина из рук.
Они вместе вытащили Мухина на берег, уложили на спину. Максим лег рядом с ним. Ему нужно было отдышаться, выхаркать из легких воду. Стасов принялся молотить утопленника по груди, пытаясь его оживить, но тот не подавал никаких признаков жизни.
— Рот в рот нужно, — поднимаясь на локте, сказал Максим.
— Мама не велит! — заявил Стасов и отрицательно мотнул головой.
— Эх, ты! — Максим склонился над Мухиным, пальцами надавил на щеки, раскрывая ему рот, и замер, не в состоянии продолжить.
У него ведь тоже была мама.
— Давай, действуй! Медаль получишь! — сказал Стасов.
— Да я и на значок согласен, — заявил Максим.
В этот момент Мухин дернулся, выхлестнул из себя воду, закашлялся.
— А почему только медаль? — спросил Максим и глянул на Стасова с наигранным возмущением.
Он ведь тут на целый орден наработал. Спасение утопающего было всего лишь точкой в предложении.
Мухин пришел в себя, отплевался, посмотрел на Максима, Стасова и обморочно закатил глаза. Вернее сказать, один из них. От второго даже щелочки не осталось, настолько он затек. Лицо разбито, нос сломан, губы — бесформенные плюшки.
— Деньги где? — спросил Максим.
— Это не я! — едва слышно произнес Мухин.
— А кто?
— Громила там. — Мухин вяло махнул рукой в сторону от воды.
— Тарабай?
— Он был. А на меня свалил.
— Зачем на тебя свалил?
Мухин хотел ответить, но не смог, потерял сознание.
— Я за машиной! — сказал Максим.
«Скорую» вызывать глупо, пока она сюда доедет, потом обратно, а Мухина нужно было срочно везти в больницу. Максим отправился за машиной, а старшину снарядил в помощь Стасову.
Глава 12
Мухин был доставлен в больницу, а его мучители — в отдел. Артем сам решил заняться главным из них, велел доставить Тарабая в помещение для допросов. Там бандит его и дожидался, сидел, опустив голову, и зачем-то постукивал носком туфли по кафельному полу.
— А тазик где? — спросил Артем, обращаясь к дежурному офицеру.
— Тазик? — не понял тот.
— Тазик и цемент. Пожарная емкость у нас заполнена?
Офицер понял его правильно и подыграл:
— На все три метра глубины.
— Ему и двух метров хватит. И воды, и земли.
Офицер ушел, а Малахов сел за стол и тяжело глянул на арестанта.
— Это что, прикол такой? — спросил Тарабай и покосился на него.
— Прикол раньше был, когда ты майора полиции похищал. А вот после того как ты его в воду скинул, это уже пожизненное, сынок! Организм у тебя молодой, здоровый. Казна разорится, не сможет такого бугая до самой смерти содержать. У нас в стране взят курс на экономию.
— Вы не имеете права! — заявил Тарабай.
Он очень сомневался в том, что Малахов не шутит.
— Очень даже имею. В рамках следственного эксперимента. Дело это серьезное, в инструкции даже один процент прописан.
— Процент чего?
— Летальных исходов. На сто экспериментов допускается один такой, — слукавил Артем. — У нас уже больше тысячи подобных случаев, и пока что никто не погиб. Даже обидно. Я так понимаю, ты любишь быть первым?
— Гонево это все!
— Не веришь? Доказать, что я не шучу? — Малахов отпустил все внутренние тормоза, был готов на все, чтобы не прослыть пустозвоном.
Тарабай это понял и отвел глаза.
— Откуда ты узнал, что Власова ограбили?
— Так Зонтик… Зотов сказал!
— Когда сказал?
— Ну вчера ночью… Или сегодня?… В общем, этой ночью, которая была.
— После пожара?
— Ну да, после пожара.
— Что ты на пожаре делал?
— Не был я там.
— А где был?
— Вчера вечером? Так дома был, спал.
— С кем спал?
— Сам с собой. Просто спал. Людка домой ушла, к родителям. Не надо меня путать, начальник! — нервно проговорил Тарабай.
— Я даже знаю фамилию твоей Людки, — заявил Малахов. — Алиби ее фамилия. Оно от тебя ушло.
— Алиби?… Ну да. — Тарабай тяжело вздохнул. — Мы вчера с Людкой только под утро домой пришли. Оба никакущие были.
— План обмывали?
— Какой еще план?
— Тот самый, который Зотов предложил. Отбираете у Власова деньги, прячете их, затем берете козла отпущения для отвода глаз. Одного не понимаю. Зачем его нужно было топить? Чтобы дружки твои поверили, что ты не при делах?
Эту версию предложил Павлов с подачи Мухина, и она заслуживала пристального внимания. Власова ограбил Тарабай или Мухин.
