Коп поднял взгляд. У Геры было всего несколько секунд, чтобы рассмотреть его, но этих секунд хватило, чтобы она с ослепительной ясностью поняла: коп все знает. Чувствует. Видит Двенадцать насквозь. Даже боится их – каким-то невероятным образом все ее органы чувств обострились, и она слышала запах его страха. И его решительности.
Ее сердце бешено колотилось. Что сделать? Купить его? Убить самой? Нет, она не могла. Только не теперь, только не своими руками… Подождать, пока божественная сила окончательно пробудится в ней? И стереть его с лица земли одним мановением пальца, как назойливую букашку? Нет, слишком рискованно, слишком долго… И зачем им бессмысленное убийство? Можно было бы припугнуть его, переманить, заставить работать на себя. Свой человек в полиции может быть полезен, особенно теперь, когда труп декана найдут в кабинете максимум утром…
Внезапно ее осенила идея. Гера сделала звонок по одному номеру, который ей дала Артемида в минуту хорошего расположения духа, и неторопливо направилась к выходу из кампуса.
Луна светила через тонкие ажурные тучи. Ветер пахнул кровью и свободой, и это делало Геру почти счастливой, заставляя забыть о волнениях.
Черный внедорожник с выбитой фарой уже поджидал ее у ворот. «Как он так быстро доехал? Этот стервятник здесь что, ночует?» – подумала она.
Хозяин автомобиля курил, выйдя из салона, и она окликнула его:
– Ты правда такой мерзкий, как о тебе говорят?
Высокий черноволосый парень обернулся, втоптал окурок в землю.
– Ты меня знаешь? – спросил он. Без злости, просто с интересом.
Гера улыбнулась.
– Твоя слава бежит впереди тебя, Тесей.
Часть 33. О леопардах и колодцах
Просимн направлялся в участок, размышляя над увиденным. Его недоумение росло с каждой секундой. Декан-то им чем насолил? Да, мужик он, конечно, высокомерный и напыщенный, как индюк, но тут разве не все такие? Проклятые Двенадцать, чтоб им пусто было! Никогда не знаешь, чего от них ожидать…
Ночь была на исходе. Ветер приносил запахи леса, свободы и надежды. Это почему-то вызывало ассоциации с одним наглым мальчишкой, занозой в заднице, с…
«Лучше бы тебе явиться, Дионис, да поживее, – думал полицейский, едва успев отпрыгнуть от рухнувшего с крыши куска черепицы. – Потому что запас твоих волшебных таблеток закончился, а добыть такие же сложнее, чем рог гребаного единорога».
Это была не единственная причина. Без Диониса это чертово место казалось каким-то… неправильным. Будто из него вытащили сердце. Лишили его сути. Вон, даже здания разваливаться начали, хотя веками стояли, и ничего им не было!
Скучно и пресно – вот как теперь выглядел кампус, несмотря на всю сверхъестественную хрень, которая в нем творилась. Несмотря на убийство декана, с которого и часа не прошло.
«Старею, – решил Просимн, наступив в очередную лужу. – Сантименты вот разводить начал. Что дальше? Начну смотреть мыльные оперы по телику да жрать мороженое ведрами, как брошенная девка?»
Перспектива показалась ему такой забавной, что он едва не прошел мимо незнакомого парня в черном, застывшего у ворот. Он вымок до нитки, но дождь его явно волновал меньше всего.
– Заблудился, приятель? – хмуро спросил Просимн.
Парень перед ним, конечно же, не был студентом. От тех исходила аура избалованных детишек, одновременно слишком взрослых и слишком юных. Просимн их терпеть не мог. Они устраивали шумные вечеринки посреди недели, ввязывались в сомнительные авантюры, а потом надевали черные пальто, шли слушать классическую музыку и читать поэмы на древнегреческом. Кто, скажите на милость, вообще учит древнегреческий? Что за странные понты?
А этот человек выглядел крепким, явно бывал во всяких передрягах. И при этом казался каким-то надломленным. Будто заранее смирился с неизбежным.
– Тебя жду, – сказал он.
– Ясно. Давай, дуй своей дорогой.
Парень не шелохнулся.
– Глухой, что ли? – осведомился Просимн. – У тебя фобия или ты просто считаешь, что думать – это слишком больно? Топай отсюда, пока я тебя за решетку не отправил.
Лицо парня казалось смутно знакомым. Уж не его ли фото Просимн увидел, когда искал информацию об убийстве Минотавра? Именно он донес в полицию об Ариадне.
«Дело принимает интересный оборот».
Парень тряхнул головой:
– Двенадцать велели тебе держаться подальше от них. Их действия – не твоя забота.
Просимн едва не рассмеялся:
– «Велели»! Это кто у них там такой дон Корлеоне
[57]?
Он доступно и лаконично объяснил этому недотепе, куда ему следовало пойти, что конкретно нужно сделать с поручениями Двенадцати, и уже собирался идти дальше.
Но парень только хмыкнул.
– А ты у нас, выходит, крутой опасный тип?
– Конечно, я опасен! Я же полицейский. Могу делать ужасные вещи с людьми безнаказанно.
Парень резко шагнул вперед, и Просимн охнул от неожиданности: его хватка на шее оказалась такой крепкой, словно пальцы могли порвать кожу и вытащить трахею.
– Лучше тебе отступиться! – прорычал противник. – Я же сказал, Двенадцать…
Но Просимн уже вцепился в его запястье, и то поддалось с приятным хрустом. Парень взвыл и ослабил хватку. Просимн ударил его по колену. С верзилами легче справиться на земле. Но парень все не падал.
– Инстинкт самосохранения у тебя явно на нуле, – прохрипел Просимн. Противник в ответ замахнулся, задев челюсть, и боль пронзила его голову.
Просимн рухнул на мокрый асфальт и перевернулся, отползая назад. Его пнули по ребрам, потом ударили по лицу. И еще раз, снова и снова. Он перестал бороться. Боль уносила его далеко-далеко.
Он и сам не понимал, почему застыл, почему не оказывает сопротивления. От страха, от неожиданности? Нет же. В ушах стоял гул. На голову обрушился последний удар, и тогда он понял.
Это был намеренный выбор. Ему хотелось уйти.
Хотелось оказаться подальше от этого дерьма. Никогда больше не видеть этого места, потерявшего свою душу. Хотелось отдохнуть от треклятой работы. Найти жену, в конце-то концов.
Противник неожиданно опустил руки, потрясенный и испуганный. Секунды проходили одна за другой, а он все не шевелился, только шептал, уставившись вдаль, явно видя что-то, чего не видел Просимн.
– Я вспомнил, – бормотал парень. – Я все вспомнил. Подожди… Нет… Я не хотел! Клянусь, не хотел! Сейчас… Я вызову скорую…
Он пытался приподнять полицейского, но безуспешно.
