Бог иллюзий.
Он глотнул из ближайшего бокала и тут же скривился.
– Как ты только пьешь эту гадость! Могу прислать тебе бутылку Château Cheval Blanc из моего личного погреба.
Кронос нетерпеливо покосился на часы.
– Присылай, напишу тебе свой новый адрес.
Новорожденный бог подошел к зеркалу и придирчиво оглядел свое отражение. Новое лицо не пришлось ему по вкусу, и он щелкнул пальцами, наблюдая, как мышцы плавятся, точно воск, формируя новые черты. И снова. И снова.
Наконец он остановился. То, что получилось, неуловимо напоминало его истинную суть: сумасшедший дикий экстаз, бьющая через край жизнь. Наслаждение и ужас.
В общем, получилось что-то очень красивое и упакованное в фиолетовый костюм.
– Возрождаюсь уже в третий раз. – Он улыбнулся. – Кошмар какой. Только в этот я не буду отращивать бороду! Признаюсь, это был фэшн-провал.
– Как тебя теперь называть? – поинтересовался Кронос. – Загрей?
– Мне больше не нравится это имя.
– Сабазий?
– Нафталином пахнуло. Решил тряхнуть стариной, дедуля? Меня так уже лет триста никто не называл.
– Кто же ты на этот раз?
– Дионис! Приводящий в исступление, расцветающий от почестей безумствующих. Как тебе?
Кронос пожал плечами.
Теперь у нового бога появились губы, и он улыбался иронии. Кронос и сам не поймет, что произошло. Но однажды, стоя в своем отполированном кабинете, он посмотрит на ненастоящие шпили и башни ненастоящего мира. Он все вспомнит и осознает. И потом еще долго будет убеждать себя в том, что идея с иллюзией нового мира принадлежала ему. Пока не поймет, что эту идею ему подсказали.
Но будет уже поздно.
Поняв, что от титана больше ничего не добиться, новый бог хлопнул в ладоши.
– Механизм запущен, – сказал он.
Кронос недоверчиво приподнял светлую, почти невидимую, бровь:
– И все?
– А тебе фанфары подавай и красную ковровую дорожку? – оскалилось существо и снова щелкнуло пальцами.
Грудь будто сдавило железными обручами. Казалось, вся тяжесть Тартара обрушилась на его плечи, и вселенная полетела в разные стороны, кружась и складываясь, как карточный домик.
Часть 35. О богах и иллюзиях
== Весна ==
Ари медленно поднялась на ноги, потирая ушибы. Встряхнулась. Кожу на ладонях она ободрала до крови. Приземление не получилось мягким, но, кажется, руки и ноги были не сломаны. Каждая клеточка тела напряглась, готовая убегать от неведомых монстров Тартара. Ари ступала осторожно, словно солдат, пытающийся незаметно пробраться на вражескую территорию. Но вокруг была только удушливая темнота. Ни луны, ни звезд, лишь покрывало мрака, повисшее над дорогой.
Пройдя еще несколько метров, Ари едва не рассмеялась от облегчения. Конечно, радоваться было рано, но, наслушавшись ужасов от Персефоны и Аполлона, она успела вообразить себе разлагающихся покойников и хищных чудовищ. Пустая вымощенная камнем дорога вселяла надежду на то, что в ее случае все будет проще.
Она отступила на пару шагов и уперлась спиной в стену. Ровно уложенные камни поднимались вверх, во мрак, и Ари не смогла разглядеть, где заканчивается стена. Она ощупала камни, надеясь найти хотя бы маленький выступ. Может, получится перелезть через стену и оглядеть местность? Но стены оказались гладкими, прохладные камни плотно прилегали друг к другу. И Ари оставалось только продолжить путь.
Прямо и прямо.
Иногда дорога сворачивала, и Ари сворачивала вместе с ней, стараясь не думать о том, что впереди ее может поджидать нечто ужасное. Все-таки зря она не взяла с собой фонарик… Чтобы отвлечься, она попыталась вспомнить то, что уже знала о Сайде из рассказов Аполлона и Персефоны, из записей Гермеса.
«Интересно, почему каждому Сайд являет разные стороны?»
На ум пришли слова Диониса, которые он сказал ей, когда они резвились в лесу на станции Наксос: «Это мировая душа. Место, связующее божественный и обыденный миры. Говорят, оно открывает истинную суть вещей. То, что ты там увидишь, зависит от тебя. Может, свою истинную суть, как знать…»
Плохо же она тогда его слушала!
«Выходит, у меня очень скучная истинная суть». Она хихикнула и резко остановилась. Изумление росло с каждой секундой.
Здесь не должно было оказаться стены. И все же стена выросла прямо перед ней.
Нахмурившись, Ари свернула направо. Ее сердце отчаянно заколотилось, когда она поняла, что произошло.
Она заблудилась.
Коридоры, извивающиеся во мраке, меняли направление, лгали каждым поворотом, и скоро Ари уже не могла вспомнить, с какой стороны она вышла и куда направлялась. Сколько она блуждала в потемках? Час? Два? День? Ее ужасно мучила жажда. К горлу подступала паника.
«Даже никаких монстров не нужно, – пронеслось в голове. – Я просто сдохну здесь от голода, и никто не сможет меня найти. Да и станет ли кто-то искать?»
Темнота становилась все гуще. Ари уже не видела собственную вытянутую руку, бредя вперед на ощупь. Проходила ли она этот поворот? Камни под подошвами были одинаковых форм и размеров, памяти было не за что зацепиться.
Опять стена.
Измученная Ари уже готова была упасть перед ней на колени, но что толку? Проси сколько душе угодно – камни будут глухи к ее мольбам.
Ее одолевали тошнота, головокружение. Ноги, стертые в кровь, нестерпимо болели. Сколько она уже здесь? Может, пару суток? Если так, неудивительно, что с ее телом что-то не так. Затылок и веки стали свинцово-тяжелыми. Мозг отказывался работать. С каждым вдохом грудь сдавливало от страха. Во было рту сухо, глаза словно засыпали песком. Ари села на землю.
– Сосредоточься, – уговаривала она себя, как несмышленого ребенка. – Может, получится вернуться к началу лабиринта? Я шла налево или направо?
Но в памяти была пустота. Некоторое время она боролась с ней. Потом внутри все оборвалось.
Осознание.
Лабиринт.
Вот где ей предстояло умереть.
«Если бы я знала, как легко потерять жизнь, то ценила бы свою больше».
Она не хотела впускать эти мысли. Не хотела сдаваться. Возникло импульсивное желание вскочить и бежать вслепую, но что-то до боли сдавливало грудь. Дыхание затруднялось, вся сила утекала из мышц. Перед глазами заплясали черные точки. Ее вырвало желчью. Потом она, обессилев, свернулась в клубок на камнях, пытаясь согреться. Холод пробирал до костей.
– По крайней мере, здесь нет призраков и монстров, – пробормотала она.
Но здесь была тишина. Ни звука ветра, ни чужих голосов. Абсолютная тишина, от которой было еще хуже, чем от любого чудовища.