В тот день будто какая-то магия ограждала уши Ари от лекции. Она не слышала преподавательницу. Смешно сказать: они жили в окружении античных статуй, но никто из Двенадцати не догадался, что эти статуи изображают их же! От этого удивительного открытия Ари едва не споткнулась и тут же рассмеялась. Какому странному и безумному заклятию они подверглись!
Еще одно воспоминание. Открытая тетрадь Гермеса, найденная в комнате Геры и Диты. Сайд, Сайд… Каждая строчка про Сайд, и вдруг Ари обнаружила приписку на полях.
«Людям нравится поклоняться сонму существ, которые прекрасно знают, что они не творцы мира, не носители нравственного закона, а, скорее, его постоянные нарушители. Мы не создатели людей. Мы их соперники или же помощники в борьбе за власть и счастье».
– Наш хитрожопый товарищ записал очень точное наблюдение! – сообщила Ари ближайшей стене. – Если присмотреться к миру богов, внимательно прочитать тексты трагиков, то увидишь мир не только прекрасный, но и трагический, полный лжи, крови, жестокости. Демонический мир, который покрывает своих обитателей сотнями шрамов. И он пришелся людям по душе! Немудрено, что «святой» великой богине в нем не нашлось места…
Ари замерла. Это открытие поразило ее, нанесло удар в самую душу. Чистая эмоция. Таинственная, мучительная боль, которая не желала проходить.
– Это забавно, – пробормотала она. – Боги влияют на людей, но и люди влияют на богов. Легко провести черту между человеческим и божественным, но ведь на самом деле этой черты практически нет. Боги не всесильны, как бы им этого ни хотелось. Все мы – игрушки в руках рока. В руках судьбы.
Пространство вокруг светлело.
– Меня так забавляло осознание того, что человек тоже божественен, что я сама захотела им стать. Поэтому и позволила людям забыть обо мне, и их предания сделали из меня смертную деву. Эта дева очаровательна, богата и умна. Она спасает жизнь герою с мечом, а потом униженно молит его забрать ее из дворца жестокого отца-царя… И страдает, страдает, страдает. Будто если бы я не плакала, это было бы плохой историей.
Теперь Ари снова могла разглядеть и собственную вытянутую руку, и каменистый пол лабиринта.
– Будто истории о прекрасных девах не имеют смысла, если в них нет героев. Но разве это так? Я цельная! – крикнула она, сверкнув глазами в адрес несуществующих слушателей. – Неважно, смертная или богиня, но я цельная. Мне не нужен герой и спаситель, я сама могу спасти кого угодно, это вам понятно?
Лабиринт оборвался так резко, что у нее закружилась голова.
* * *
Трава была удивительно зеленой. Взрыв цвета ошеломил Ари. Она оглянулась и обнаружила, что лабиринт исчез. Теперь она стояла посреди весеннего леса, который с каждой секундой становился все ярче, будто чья-то заботливая рука раскрашивала его невидимой кистью. Деревья лежали в солнечной дымке, придававшей пейзажу мягкий и нежный блеск.
Ари обессиленно села на траву, глотнула ледяной воды из ручья, наслаждаясь каждой секундой. Похлопала себя по карманам и с облегчением обнаружила в одном – вишневую сигарету, а в другом – зажигалку.
Стало чуточку легче. На плечо Ари приземлилась разноцветная бабочка. Пришлось ее потревожить, чтобы снять пальто: с каждой секундой здесь становилось жарче.
Глубокий голос вдалеке мурлыкал очаровательную песню. Хозяйка голоса приближалась, и наконец Ари узнала ее.
– Перси? – От удивления она едва не прожгла сигаретой дыру в брюках.
– Привет. – Персефона помахала рукой. Цветы расцветали под ее ногами. – Можно?
Ари протянула сигарету, всматриваясь в ее лицо.
«Она выглядит старше, – поняла Ари. – Гораздо красивее, чем была раньше, и ее взгляд… Древний, властный. И жутковатый».
– Ты изменилась, – честно сказала она.
Персефона кивнула, затягиваясь:
– Я наконец-то стала собой и вернулась домой. Сила течет по венам. Не знаю, что может быть лучше, чем это ощущение! И сейчас этот мир будто снова на заре своего существования. Конечно, рано или поздно все Двенадцать вернутся сюда, но пока можно насладиться моментом.
– Не все. – Ари помотала головой, вспомнив слова Гестии. – Нашлись те, кто хочет остаться.
Персефона присела рядом и запрокинула голову. Ее платиновые волосы рассыпались по белым плечам.
– Интересно. – Она задумалась. – Зачем им оставаться?
– Видимо, понравилась жизнь смертных людей.
– Или кто-то из них хочет распространить свое влияние на другой мир.
– Что ты имеешь в виду?
– Смотри. – Она расправила складки на изумрудном платье и сложила руки, будто отвечала урок в школе. – Наш кампус находился на границе Сайда, в котором мы с тобой, собственно, сейчас оказались, и на границе… хм… мира людей. Назовем его так.
– То, о чем мне говорил Гермес в полицейском участке, – вспомнила Ари. – Только он сказал, что ему просто понравился мир людей, поэтому он тоже хотел бы остаться в кампусе.
– Конечно, понравился, – улыбнулась Персефона. – Представляешь, что будет, если оставшимся Двенадцати удастся распространить свое влияние на мир людей? И получать от них молитвы и жертвы? Нам, богам, будут поклоняться сразу в двух мирах. Здесь, на Сайде, и там!
Ари ахнула. Это имело гораздо больший смысл, чем простое «я полюбил наш универ». Гестия, может, и полюбила. Но у Гермеса явно был наготове совсем другой план.
«Вот же хитрый сукин сын!» – подумала Ари.
– Не удивлюсь, если в кампусе решит остаться чуть ли не половина Двенадцати, – сказала Персефона. – Твои слова меняют все дело! Тот, кто придумал эту иллюзию университета – чертов гений. Может, он даже не задумался о том, что окажет нам такую услугу, но это не отменяет его гениальности.
Ари усмехнулась:
– Выходит, наш декан в итоге оказался настоящим героем. Двенадцати следовало послать ему букет цветов и благодарственную открытку, а не убивать его.
Персефона отмахнулась:
– Что ты, Кронос бы никогда не выдумал такой бред сумасшедшего! Я лично никогда с ним не встречалась, но по рассказам матери, он ужасно консервативный и старомодный. Держу пари, либо он тут вообще ни при чем, либо его надоумили. Подумать только, могущественные боги ходят на лекции и кутят на вечеринках… Даже звучит безумно. Но, как это обычно случается, «безумцы всех умней».
Ари вздрогнула. Что-то было не так в этой фразе. Что-то знакомое…
– Как ты сказала?
– Безумцы всех умней? – Персефона нахмурилась, всматриваясь в ее лицо. – Ты чего вдруг?
– Ничего. Просто вспомнила кое-что.
Ее сердце забилось быстрее.
– Только есть одна загвоздка: иллюзия кампуса стала разрушаться. Как Двенадцать смогут там оставаться?
– И правда, никак. – Персефона погрустнела. – А жаль. Хорошая была идея… Признаюсь, не для меня, здесь мне нравится больше. Тогда, надеюсь, все население кампуса успеет вернуться до того, как их маленькая вселенная схлопнется.
