Причиной, по которой Ари не радовало предложение Зевса прийти в Царство, было то, что в их и без того странном сообществе Аид был наиболее странным. Она видела его дважды в жизни, оба раза он едва удостоил ее взглядом и сохранял хищно-настороженное лицо человека, попавшего с небогатых похорон на сумасшедшую вечеринку. Правда, во второй раз в его тяжелом взгляде мелькало что-то похожее на умиротворение и чуть ли не нежность, но тогда он был под руку с Персефоной. Сегодня на такую милость рассчитывать не приходилось: на прошлой неделе Персефона успешно завершила программу обмена и вернулась в родную alma mater. Оставалось надеяться, что она пишет ему чувственные письма или хотя бы присылает эмодзи сердечек поутру – в противном случае Ари точно ловить нечего.
Строго говоря, она не знала, можно ли вообще причислять Аида к Двенадцати. Он не был ни на одном ритуале Чистки, куда допустили даже Ари, хотя она так и не стала полноправным членом их компании. У них не было ни одной общей лекции, ни одного семинара – студенты финансов редко пересекались с остальными.
Когда она добралась до Царства, солнце, ставшее пылающим шаром на краю озера, почти исчезло. Ей следовало поторопиться. Аид не производил впечатление души компании, вряд ли их разговор затянется больше чем на пять минут. Значит, она успеет забежать в общежитие, заглянуть в свежий конспект по английской литературе, принять душ, перехватить фирменное печенье Гестии и добежать до «Оракула» к шести часам. Ладно, Зевс был прав, к семи. Надо быть реалистом. Ари привыкла к подобным подсчетам в первую же неделю в университете.
Она машинально толкнула калитку, отделявшую Царство от внешнего мира, и ей сразу стало не до тайм-менеджмента. Быстрые тени метнулись в ее сторону с разъяренным рычанием. Спустя секунду три поджарые гончие уже кружили вокруг нее, скаля клыки.
– Твою ж мать. – Ари медленно-медленно попятилась, стараясь не давать им повода перегрызть ей глотку. – Твою-мать-твою-мать-твою-мать.
Их бешеный лай, казалось, раздавался в самом мозгу. Она оглянулась и наудачу крикнула:
– Аид!
Ноль эффекта.
Паника захлестывала с головой.
– Отзови своих псин, черт бы тебя побрал!
Наконец на крыльце появился высокий худощавый студент, с ног до головы затянутый в черное. Ари выдохнула с облегчением.
– В чем дело? – Голос у Аида оказался хрипловатым и таким невозмутимым, будто он во время безмятежной вечерней прогулки осведомился у прохожего, который час.
– Меня сейчас сожрут, вот в чем дело!
«Нелепый ты мудоблан».
Аид как будто замялся. Приподнял рукав пальто, посмотрел на массивные наручные часы. Псы продолжали истекать слюной.
– Библиотека откроется завтра в семь. Когда будешь уходить, прикрой калитку поплотнее, договорились?
– Дионису ты так же сказал перед его исчезновением?
Он на секунду задумался. Тихо пробормотал что-то, и вся агрессия животных мигом улетучилась. Они растворились в кустах так же неожиданно, как и появились.
Тяжело дыша, Ари, не дожидаясь приглашения, поднялась по ступенькам, бесцеремонно оттеснила Аида – его бледное лицо исказилось, когда она прикоснулась к нему плечом, – и ввалилась в Царство. Ее все еще потряхивало от адреналина.
Ничего особенного – огромные стеллажи с книгами, кресла, столики, лампы, гипсовые бюсты – эдакая мрачноватая библиотека, но гораздо менее солидная, чем Главная. С другой стороны, чего еще можно было ожидать? Царство и было небольшой библиотекой, подаренной сообществу Двенадцати в знак особой благосклонности университетской верхушки. Аид в свое время очень быстро прибрал к рукам это место, записав его как «волонтерский проект». И теперь студенты в Царство ходили не столько за книгами, сколько за шансом поправить материальное положение – иногда даже не по конским процентам, но это уж как повезет. Аид с небывалой охотой разбрасывался кредитами направо и налево, а затем с не меньшим энтузиазмом требовал их обратно. Обмануть его было практически нереально. Практически – потому что в прошлом году был слух, якобы какой-то умник все-таки уболтал его, обвел вокруг пальца и сбежал из города. Правда, потом еще прошел слух, что умника видели в окрестностях кампуса, и, дескать, выглядел он неважно. А потом умник пропал
[1].
Аид снял пальто, под которым оказался простой черный костюм, и жестом пригласил ее сесть. Сам расположился в кресле напротив, подперев переплетенными пальцами острый подбородок.
– Ари. – Она протянула ему руку. Поколебавшись, он сжал ее ладонь, не снимая, впрочем, кожаных перчаток.
– Да, я знаю. Ты со второго курса. Филфак, если не ошибаюсь. Какое у тебя ко мне дело?
«А он времени зря не теряет».
– Дионис пропал. – Она решила последовать его примеру и не стала ходить вокруг да около. – Знаешь об этом что-нибудь?
Он покачал головой, не отрывая от нее взгляда, и его гладкие темные волосы блеснули при тусклом свете настольной лампы.
– Ему вроде как нужны были деньги. – Ари внимательно ловила малейшие признаки любой эмоции на его бледном лице. Ничего.
– Что ж, видимо, он взял их в другом месте.
– Хочешь сказать, Дионис к тебе не приходил?
– О чем я тебе и толкую.
– А Зевс говорит, что приходил, – не сдавалась Ари. Она нагло блефовала. Зевс ничего такого не сказал, но чутье подсказывало ей: она на верном пути. Оно спасало ее сотни раз, выводя из немыслимых передряг, в которые ее втягивал Тесей. Не должно было подвести и сейчас.
Черные глаза нехорошо сверкнули, заворошились угрозой.
– Приходил. Не ко мне, – наконец уступил Аид.
Ари выжидающе откинулась на спинку кресла, мысленно торжествуя маленькую победу и изо всех сил сдерживая улыбку. Так-то лучше.
– К… – Он запнулся, словно ему было неприятно произносить имя. – Персефоне.
– Не думала, что они были друзьями.
– Они и не были.
Ари почувствовала, что ступила на скользкую почву. Стоит ей сейчас показать, что она ничего не знает, продемонстрировать хоть каплю отчаяния, как ускользнет малейшая надежда разговорить Аида. «Ох уж мне эти интроверты». Как Персефона могла быть связана с Дионисом? Ари видела, как они общались, всего раз, на той проклятой новогодней вечеринке.
Тогда Дионис смешивал один из своих безумных коктейлей, излучая нетерпение гения, создающего истинное искусство. Персефона шутила… О чем же она шутила? Ари не могла вспомнить, как бы ни старалась. Вот Персефона берет коктейль, достает вишенку, отбрасывает длинные белые волосы на спину, отпускает двусмысленную шуточку, сама же над ней смеется, сверкая улыбкой, поворачивается к тоже смеющейся… Семеле.
