– И чем это отличается от образа жизни всех, кто сейчас находится в этом зале?
- Παῦσαι, καλὲ νεώτερε· σὸν γάρ ἐστι τὸ νῖκος
[25], - усмехнулся Гермес. – Хоть и неясно, долго ли вообще мы протянем с таким образом жизни.
Ари пожала плечами:
– Перспектива смерти придает нашему существованию необходимое напряжение.
– Если бы я обладал бессмертием, то потратил бы его на изучение искусства. – Аполлон блаженно зажмурился. – Целая вечность разверзлась бы передо мной, обнажая свои секреты. Лоскуты мироздания сползали бы с пыльных книг, а я бы все неистово пытался докопаться до истины. Чтобы убедиться, что этот мир никогда не позволит себя разгадать кому-то. Кроме меня, конечно.
– Он всегда такой нудный? – шепнула Семела совсем тихо, но Аполлон услышал и резко отодвинулся. Выражение его глаз не изменилось, но длинные пальцы забарабанили по столу так, будто были отдельным организмом, к самому Аполлону не имеющим ни малейшего отношения.
– Пойду потанцую, – процедил он.
– Ого, да это же моя соседушка! – Семела призывно замахала руками, заметив Персефону. – С кем это она?
«Своеобразная парочка», – подумала Ари, разглядывая подошедших Перси и Аида. Он – высокий, худой, угловатый, с отталкивающим лицом. Она – хрупкая, изящная, большеглазая, неизменно притягательная. Его строгий черный костюм и ее воздушное платье, напоминающее лепестки розы. Кажется, это было еще до того, как эти двое сблизились, но они уже тогда производили неизгладимое впечатление своими высокими отношениями.
– Мрачноват как-то. Неожиданный выбор кавалера.
– Почему же, – встрепенулся Гермес. – На него не так уж страшно смотреть…
– Класс, спасибо тебе от души. – Моргающий неон высветил на секунду белое лицо Аида, в сочетании с его глубокими черными глазами напоминавшее череп с пустыми глазницами.
– Извини, чувак, но у меня на кону деньги! Соберись уже и пригласи ее на свидание!
– Ты все неправильно понял, – отрезала Персефона. – Не пойду я на свидание.
– Еще как пойдешь! – Аид резко придвинул к ней бокал, не переставая поглядывать на нее с какой-то затаенной болезненной нежностью.
Перси, кажется, настолько опешила от его наглости, что не нашлась с ответом и просто опустилась на барный стул, рассеянно приобняв Семелу.
– Ты что, улыбнулся? – Гермес театрально схватился за сердце.
– Не мели чепухи, – буркнул Аид, не отводя глаз от бокала.
Но это, конечно, была чистая правда. Аид улыбался, как дурак.
– Сейчас приду, – пробормотал он, скрываясь в толпе.
Гермес проводил его довольным взглядом.
– Тебе просто нужно дать ему шанс, Перси.
В выражении лица Персефоны появилось что-то задумчивое, ее щеки пылали.
– Зачем мне вообще это делать? Он самовлюбленный придурок, у которого к тому же эго размером с Плутон. Надеюсь, конечно, что эго – не единственная большая вещь в нем, но…
Семела захихикала.
– Он же тобой чертовски заинтересован! Соглашайся. Ладно, теперь можно попытаться устроить и мою личную жизнь. Вон тот черноволосый красавчик…
– Зевс? – Ари усмехнулась. – Боюсь, ты в пролете. У него подружка, и она крайне негативно относится к полигамии.
– А с виду и не скажешь, что занят. Видели, как он на меня смотрел? А уж его стояком можно гвозди заколачивать.
– У вас еще осталось шампанское? – Гестия с ужасно спутанными, блестящими волосами просунула голову между ними. – А ты… Не лезь к нему.
– Ты о чем?
– О Зевсе. – Она покачнулась, выхватив у Диониса бокал. – Небеса одарили его мозгом и пенисом, а крови дали, только чтобы работало что-то одно.
– Подслушивать нехорошо!
– Кому нехорошо, тот пусть не подслушивает… Не лезь к нему, говорю! Если только ты не тупая, как… как… валенок или пробка!
Семела нахмурилась:
– Это несправедливо, знаешь ли.
– К валенкам? Или к пробкам?
– Девочка, позволь мне, взрослой тете, дать тебе дружеский совет.
– «Девочка»… – фыркнула Гестия. – Ты так это сказала, будто я твоя секретарша. «Девочка, назначь-ка встречу на четверг! И долго мне еще ждать мой латте?» Мне не нужен дружеский совет!
– Тогда считай это не дружеским советом. Просто мне кажется, что не нужно мнить себя гуру отношений, если у тебя их еще не было. А у тебя их точно еще не было, у тебя это на лице написано. Я просто хочу повеселиться!
Гестия густо покраснела. Ари осторожно положила руку ей на плечо.
– Может, присядешь? Ты просто перебрала.
– С чего ты так решила? – Подруга сбросила ее руку. – Потому что я перестала быть удобной и тихой, вечной поддержкой и опорой? Может, я тоже хочу повеселиться.
– Тише! Какая муха тебя укусила? Ты испортишь праздник…
– Я? – Гестия сорвалась на визг. – Я испорчу? А что насчет Ареса, который только и мечтает размозжить кому-то череп? А что насчет Аполлона, который только и ноет о своей несчастной любви? А что насчет этой… как ее… этой выдры, которая уже готова ноги раздвинуть перед Зевсом, невзирая на его девушку? Конечно, проще упрекнуть меня, а не их! Потому что я со всеми милая! Выгляжу, как безобидная малютка, и каждый считает, что можно вытирать об меня ноги и пользоваться моей дружбой!
– Мы так не думаем. Успокойся, не устраивай сцен!
Несколько секунд Гестия ошеломленно разглядывала их лица, будто пытаясь найти понимание.
– Вы вообще меня не слушали, да? Пошли вы все! – Она метнулась к выходу и, чертыхаясь, принялась возиться с ключами. Наконец, дверь «Оракула» оглушительно хлопнула за ее спиной.
На задворках сознания мелькнула мысль пойти за ней, но тело отказывалось подчиняться. Кажется, это стало переломным моментом ночи. Гестия, пусть даже пьяная, разъяренная и несчастная, была талисманом Двенадцати. Оставшись без ее заботы, они будто открыли себя всем возможным несчастьям. И первое из них не заставило себя долго ждать.
Часть 18. О танцах и убийствах
Та бесконечная ночь все тянулась и тянулась.
– Давай, Дионис. – Семела улыбнулась. – Перечеркни мои беды, я месяц не могла заставить себя встать с кровати. Даже пыталась в одну из своих же вечеринок покончить с собой, но что-то меня держало… К счастью. Так что давай! Намешай самое лютое, что у тебя есть!
Парень прищурился:
