– Думаю, да. – Аполлон смерил ее недовольным взглядом. – Там же, где канистра с бензином. Тебе зачем? Опять кто-то вырубает леса в округе?
– Нет, забей. – Артемида замахала руками. – Продолжай лекцию, очень интересно, ага.
– Мы думали, твой брат только поэт, а он еще и музыкант, это так здорово! – воскликнула одна из слушательниц.
– Да он у меня вообще! Лекарь, пекарь, ебы…
– Конечно не только поэт. – Аполлон повысил голос. – Слово для меня – это сила, энергия, пульс. Но меня одинаково интересуют музыка, которую я слышу, и поэзия, рожденная в моей душе. Никакие нормы не идут в расчет, когда я начинаю творить. Я влюблен в это, одержим этим. Хочу подчинить этому весь мир.
Закатное солнце золотило его прекрасные кудри. Афина прищурилась: «Интересно, у Артемиды они такого же оттенка? Она всегда перекрашивает волосы, сколько я ее знаю, а теперь и вовсе побрилась…»
– Поехали уже, – бросила она, прервав собственные мысли.
Что-то подсказывало ей, что эта поездка знаменует начало чего-то нового, хоть она и не знала пока, чего именно.
– Да, мой сюзерен! – пылко крикнула Артемида, театрально прижав руку к груди.
Афина невольно рассмеялась:
– Ты хоть знаешь, кто такой сюзерен?
– Конечно. Типа лорд, да?
* * *
Тесей закрыл капот внедорожника и устало проморгался. Из-за постоянного недосыпа заглохший двигатель казался ему нерешаемой головоломкой. По-хорошему, Тесею стоило немедленно растянуться прямо здесь, на полу гаража, и проспать по меньшей мере сутки. Но стоило только закрыть глаза, как он погружался в пучину кошмарных иллюзий. В ужас бытия, во тьму, в стихию жизни. Правда, неизменно веселую, но ее демоническое веселье было опасно, как огонь в доме. Наваливался хаос, вечно превращающийся и принимающий все возможные формы: бык, леопард, козел, змея, плющ, лоза, огонь, морская пучина, дождевая вода, ночь, смерть, голос, маска… Обычно на этом моменте Тесей просыпался с бешено колотящимся сердцем и глотал снотворное. Которое никогда не помогало.
– Пирифой
[41], мы так далеко не уедем, – окликнул он друга, опускаясь на жестяной ящик у входа.
Тесей, конечно, осознавал, что заслужил все, что с ним сейчас происходило. Даже ощущал подобие раскаяния. Хотел вернуться к нормальной жизни. Бросить банду, перестать совершать поступки, которые одни называют преступлениями, а другие – подвигами. Переехать в пригород, найти хорошую девчонку… Не Ариадну, конечно. Увы, уже нет. Другую хорошую девчонку. Смотреть с ней глупые комедии, завести собаку, по выходным ходить на рыбалку. Иногда он правда верил, что может все изменить, но гораздо чаще ему казалось, что над ним довлеет рок, фатум, судьба – как ни назови, суть не изменится. Он не мог выбрать правильный путь, потому что правильного попросту не было.
«Есть лишь ты и твоя правда, остальное – домысел».
А может, ему просто не повезло. И он был обречен всю оставшуюся жизнь расплачиваться за свои ошибки. И совершать новые, куда же без этого. Блуждающая душа, настроение изгоя, броня разведчика. И жажда власти. «Ну какой из меня житель пригорода и фанат рыбалки?»
Пирифой не появлялся. Это было ожидаемо: по правде говоря, Тесей часто закрывал глаза на его бестолковость. «Чего только не сделаешь ради лучшего друга», – со вздохом подумал он. Они общались с детства, вместе переехали сюда, вместе стали участниками банды. Единственный человек, ради которого не грех было отправиться хоть в огонь, хоть в воду.
– Да где ты там ходишь? – крикнул Тесей. – Звони своим, скажи, чтобы все отменяли.
– Здравая мысль.
Он резко обернулся на звук звонкого голоса.
– Я не слышал, как ты вошла. – Он оглядел гостью. Изящная, грациозная, яркие большие глаза, ангельские черты лица. Правда, брови не очень, особенно в сочетании с выбритой головой. Заметив его интерес, девчонка подмигнула.
– Ищешь кого-то?
– Ага. Ответишь на один вопрос?
– Валяй. – Все лучше, чем таращиться на двигатель.
– Какой идиот поедет совершать преступление, не закрыв номера на машине?
Его бросило в жар. «На копа не похожа. Какая-то из шлюх этого больного Прокруста
[42]? Точно, из них. Да я его уже даже из города выпер. Сколько можно-то?»
С Прокрустом, парнем из конкурирующей банды, они пересекались не раз и не два. Тесей, конечно, и сам не был святошей. Но даже у него Прокруст вызывал только омерзение. Замашки маньяка, получение кайфа от причинения боли людям… Нет, больше так продолжаться не могло.
– Передай этому психованному садисту, что в следующий раз я ему башку пробью! И пусть не пытается откупиться. Это уже ни в какие ворота!
Лицо девчонки побелело от ярости.
– Как-как ты моего брата назвал?
– Брата? – Тесей успел заметить ее быстрый замах, даже попытался увернуться. Слишком медленно – она с визгом врезалась в него, отталкивая к стене. Голову пронзила тупая боль: кажется, при падении он ударился об один из жестяных ящиков. Что-то теплое и мокрое стекало по затылку. Тесей успел перехватить запястье девчонки, но тут же согнулся от удара по коленям. Очередной удар обжег губы. И откуда в этой соплячке столько сил? Извернувшись, он сомкнул пальцы на ее горле и навалился на нее всем весом.
– Я наваляла тому, второму, двухметровому болвану, – послышалось сзади.
«Это Пирифою, что ли?»
– Ты еще, мать твою, кт… – Он не успел договорить.
Боль взорвалась в черепе. Перед глазами все почернело.
Первое, что Тесей ощутил, просыпаясь – запах бензина. Он все еще находился в гараже, но, судя по ощущениям, сидел на стуле.
– Афин, кажется, ты его неплохо приложила.
– Спасибо твоему братцу за биту. Зачем к нему полезла? Забыла, что у тебя есть пистолет?
– Я бы и без пистолета отлично справилась.
– Всегда пожалуйста.
– Какого хуя? – хотел спросить Тесей, но во рту слишком пересохло. Только с третьей попытки голос ему подчинился. Голова раскалывалась, зрение не фокусировалось. Веревки впивались в запястья. «Стоп, они… они что, меня связали? Долбанутые извращенки».
– Смотри, очнулся, – сказала та, что набросилась на него. – Это что, и есть бывший Ари?
– Ага. Знаю, вкус на мужчин у нее своеобразный.
– Я думала, он пониже ростом.
