– К Посейдону. Потому что я точно знаю, что он сейчас на побережье. Наверное, надеется спиратить какой-нибудь пиратский корабль и упиратить на нем куда подальше!
– Ты шутишь, – медленно проговорила Ари. – А как же то, что Дита сказала утром? Про то, что я побежала в полицию?
– Ты где-то здесь видишь полицию? Эй, господин коп, вы прячетесь в шкафу? Наверное, уже примеряете мое маленькое черное платье с портупеей. – Гера с самым серьезным видом постучала по дверце шкафа, и Ари покатилась со смеху.
– Мы сами во всем разберемся!
Дита захлопала в ладоши:
– Кто из нас достаточно трезвый, чтобы сесть за руль?
Вопрос вызвал у них взрыв хохота. Не переставая смеяться, они вышли из комнаты, спотыкаясь на каждой ступеньке, и дотащились до Гериной машины. Каждый дюйм этого красного «Кадиллака» дышал роскошью.
– Залезайте скорей!
Гера даже в трезвом состоянии была ужасным водителем, а сейчас и вовсе ушла в отрыв. Маленький павлин, украшающий приборную панель, бешено мотал головой, когда они подпрыгивали на очередной выбоине, чудом не улетая в кювет.
– Я ведь хотела подсидеть Зевса, – призналась Гера, когда они выехали за ворота. – Чтобы вместо него президентом студсовета был Посейдон. Тот, конечно, облажался, и все пошло под откос.
– Посейдон? Президентом? – Ари закашлялась, поперхнувшись ликером, и Дита постучала ее по спине.
– А что тебя удивляет?
– Для меня он чувак, который вечно отмокает в бассейне и больше ничего не делает. Хотя Дионис упоминал, что они ссорились с Зевсом, но я не думала, что все настолько серьезно.
– Зря-зря, – заявила Гера. – У Посейдона сложный характер. И это неплохо, легкий характер в моей шкале ценностей находится рядом с безмозглостью. Но он правда опасный тип. Помните, как этот мстительный засранец пытался сжить со свету первокурсника Одиссея?
Ари помотала головой: она не слышала эту историю.
– А хочешь знать, с чего вдруг он так поругался с Афиной? – продолжила Гера. – Ему ведь на самом деле этот политический кружок на фиг не сдался.
– Она мне рассказывала, – припомнила Ари. – Что-то про девочку из ее группы, это было еще пару лет назад. Как там ее? Такое забавное имя…
– Медуза
[44], - хихикнула Дита. – Она была гениальной скульпторшей. У меня дух захватывало. Будто живые люди застывали в камне. Каждая складочка, волосок… И вот что-то Посейдон зачастил к ней в мастерскую.
– Увлекся изобразительным искусством?
– Можно и так сказать. А у Афины тогда был свой важный проект. Какая-то галиматья про рассвет цивилизаций. Она целый кабинет выпросила у руководства, чтобы делать там какие-то декорации для доклада, еще что-то… Всего и не припомнишь. И вот Афина приходит в этот кабинет, в свою святая святых, а там эти двое, Медуза и Посейдон… М-м-м…
– Сношаются, – подсказала Гера.
– Я хотела подобрать выражение получше…
– Трахаются, – сказала Ари.
– Да ну вас! Все, больше не буду рассказывать, раз вам неинтересно!
Они принялись наперебой убеждать Диту, что им очень интересно, что они давно не слышали такого прекрасного оратора и Дите самой бы впору участвовать в дебатах. Их прервал резкий писк мобильника. Потом еще раз и еще. Кто-то настойчиво забрасывал Геру эсэмэсками.
– Да пошел ты. – Даже не взглянув на экран, она бросила телефон под сиденье и выкрутила звук магнитолы на максимум. По радио пели какую-то освобождающую песню о красоте быть несовершенными и человечными.
– Топлю в музыке остатки своей души, – пояснила Гера, качая головой в такт мелодии.
Они пронеслись под белым призрачным светом фонарей. На повороте машина резко вильнула, и Ари, не удержавшись, повалилась Дите на плечо. От ее пиджака пахло розами, яблоками и еще чем-то неуловимо притягательным. Телефон Геры под ногами все еще настойчиво пищал, и Ари поморщилась от резкого звука.
– Заблокируй его номер, – посоветовала она.
В зеркало заднего вида можно было увидеть покрасневшие щеки Геры, ее блестящие глаза и плотно сжатые губы.
– Нет, нет. – Она на секунду отпустила руль, нашаривая пузырек со спиртным. – Я заслужила все, что он там пишет. Я злой человек.
Ари хотела возразить, но не успела: тормоза заскрежетали, и машина, вздымая клубы пыли, остановилась у пляжа.
* * *
Посейдон вынырнул из холодной воды, растирая покрасневшую кожу. Воздух обжигал легкие. Кажется, он слишком долго пробыл в море, но это было единственное место, где ему становилось легче. Рокот волн, запах соли… В противном случае он бы проводил этот вечер, свернувшись перед экраном ноутбука, и смотрел какую-нибудь передачу про выживание в дикой природе, потому что у него не было бы сил сфокусировать взгляд на чем-то другом. Раньше он никогда бы не подумал, что будет так сложно делать что-то, требующее усилий. С недавних пор каждое чертово действие становилось трудновыполнимым. Его немногие друзья звонили ему каждый день, но с тех пор, как он перестал отвечать, они перестали пытаться. Амфитрита, с которой он начал встречаться, едва закончив школу, перестала приходить на его тренировки, кажется, готовя его к смешному ультиматуму «либо бассейн, либо я». Его это мало беспокоило. Уметь выносить одиночество и получать от него удовольствие – великий дар. К тому же Посейдон не знал, как объяснить окружающим, что весь мир кажется ему приглушенным. Просто надеялся, что скоро все пройдет и он вернется к прежней жизни. Будет опаздывать на важные встречи (или вовсе не являться на них) и ругаться чуть ли не с каждым из Двенадцати, а потом снова мириться. Снова возьмет золото на соревнованиях, просто ему нужно время. Всего лишь время, которое он предпочитал коротать на побережье. И еще в таких шумных драках с наглыми студентами, что даже Арес уязвленно крутил головой, глядя на его выходки, и глубокомысленно тянул: «Ну-у-у, чувак».
Правда, одна из драк чуть не обернулась для него полным провалом. Ему следовало либо получше стараться утопить Одиссея в бассейне, либо не браться за это вовсе. Вдобавок из-за этого хамоватого придурка Посейдон пропустил самое важное событие года. Убийство, черт возьми! Такое не каждый день происходит.
«Интересно, что все-таки случилось той ночью», – лениво размышлял он, снова опускаясь в сине-серую воду.
В ночь, когда он разбирался с Одиссеем, а потом отвечал на звонок пьяного тренера по плаванию, битый час поздравлявшего Посейдона с наступившим Новым годом, кто-то убил Семелу.
«Двенадцать должны были подозревать меня в первую очередь. Но этих дуралеев даже не удивило то, что я пропустил всю вечеринку. Даже не обратили внимания на мои слова о телефонном разговоре с тренером. Так сильно испугались за свои шкуры, что не хотели лишний раз говорить об убийстве».
