Посейдон перевернулся на спину, позволяя хаотичным волнам подхватить себя. Он мог бы пролежать так еще добрый час, несмотря на приближающийся шторм. Море сердилось, и в такую погоду его боялся бы даже тот, кто провел в нем всю жизнь. Но не Посейдон. Его море берегло. Оно всегда бережет того, кто ему принадлежит.
«Надо бы возвращаться. Я начал около двадцати проектов на прошлой неделе и абсолютно ничего не закончил», – подумал он. И остался лежать.
На фоне далеких призраков скал возникла маленькая красная точка, казавшаяся чужеродной. Она приближалась, вызывая неясное раздражение. Наконец, точка превратилась в красный «Кадиллак Эльдорадо». Семьдесят восьмой год выпуска – Посейдон всегда отлично разбирался в машинах. Из «Кадиллака» выбрались, пошатываясь, три студентки.
«Ничего себе компания!» – подумал он, гадая, что им могло понадобиться здесь, на продуваемом всеми ветрами пляже.
Гера. Еле стоит на ногах, но все равно держится так, будто сделала огромное одолжение своим визитом.
Афродита. Как всегда безупречная и соблазнительная, будто вылезла из золотого века Голливуда. Посейдон лениво подумал, что мог бы с ней замутить – о любвеобильности Диты ходили легенды. Что ж, если Амфитрита продолжит ставить ультиматумы…
Ариадна. Про нее Посейдон знал примерно ничего. Перекидывались парой фраз, виделись в доме Двенадцати, когда она приходила к Дионису, – на этом все.
Он вразвалочку вышел на берег, кивнув им в знак приветствия.
– Посейдон, дорогой. – Дита восхищенно улыбнулась, накручивая на палец локон. – Плавки тебе к лицу.
– Рад слышать, – хмыкнул он, накидывая рубашку на мокрое тело.
– Если бы сексуальность была преступлением, ты бы отбывал пожизненное заключение!
– Пожизненное заключение? За преступление, которого не совершал? – Он, конечно, скромничал. Комплимент Диты заставил его еще медленнее натягивать брюки.
– А мы мимо проезжали, видим – ты… А я думала, ты в библиотеке, готовишься к дебатам с Афиной.
«Черт, совсем забыл про эту чокнутую».
– Я еще не готовился, – признался он. – Но не думаю, что она меня вздует. Силенок не хватит.
– Он точно свихнулся, – горячо зашептала Ари на ухо Гере. – Вызвать Афину на дебаты?
– Эй, я тебя вообще-то слышу! – возмутился парень.
Дита дипломатично кивнула:
– Это в любом случае будет классный опыт.
– Давай без слов из цикла «главное не победа, а участие». Утешительные призы – жуткий отстой.
– А если победит дружба?
– Тоже не вариант! Толпа победителей меня не прельщает. В толпе принято наступать на ноги и толкаться локтями.
Ветер усиливался, вздымая волны.
– Ты бы не купался перед штормом, утонешь ведь! – воскликнула Дита. – Страшно.
Он только рассмеялся:
– Ерунда! Я не знаю слова «страх».
– Я не сомневаюсь, что ты еще многих слов не знаешь, – сказала Гера. Она дулась на него с того самого дня, когда их план подсидеть Зевса на посту президента студсовета с треском провалился.
Игнорируя ее, Посейдон спросил:
– Может, подбросите? Неохота до автобуса тащиться.
– Можно, – откликнулась Дита. – Мы как раз всю дорогу строим разные теории насчет одного происшествия.
– А что произошло?
– Убийство, – подала голос Ари. Посейдон только сейчас заметил, насколько мрачный у нее вид. Подозрительный взгляд, сдвинутые брови, поджатые губы… Либо на нее так действовало спиртное, либо она что-то имела против Посейдона.
– Убийство?
– Здесь что, эхо?
– Еще одно убийство?
– Нет-нет, это мы про новогоднее, – отмахнулась Дита.
– Поздновато вы спохватились. Ее уже наверняка сожрали черви. Кто же преступник…
Воцарилось молчание.
– Я думаю, – пояснил он.
– Смотри не надорвись, – бросила Гера.
Посейдон развел руками:
– Что ж, пока у меня нет идей.
– Чего у тебя нет, так это совести, – угрюмо сказала Гера.
– Совесть? Это ты про ту штуку, которая дает о себе знать, когда пытаешься вести себя не так, как от тебя требуют? Слушай, я ничего такого не сказал. Мы все однажды умрем. Некоторые счастливчики сделают это быстро и безболезненно, но для большинства этот процесс столь же мучительный как разговор с тобой.
– Но Семела этого не заслужила, – тихо сказала Ари. – Или ты считаешь иначе?
– Я считаю, что это, конечно, большое горе. – Посейдон пожал плечами, не зная, что еще сказать. Неужели Ари намекала на его причастность? Но он явно не подозреваемый, раз сейчас перед ним не отряд полиции, а всего лишь три пьяные девицы. – Говорят, она была так молода и красива…
– Будь она старой и страшной – было бы не так плохо?
– Говори прямо. Считаешь, я мог ее убить?
– Я этого не говорила. Просто хочу знать, что случилось. Может, я хочу ей помочь.
– Ну извини. Я, например, хочу знать, почему сейчас такая хреновая погода, но мне никто не докладывает. И да, она умерла! Чем ты ей поможешь? Принесешь цветочки на кладбище?
Ари сверкнула глазами.
– Поздравляю, ты, наверное, очень упорно работал, чтобы стать таким козлом.
– Хватит. – Он мотнул головой, чувствуя, как внутри поднимается волна гнева. – Хамите кому-нибудь другому. А я пойду.
Дита осторожно коснулась его запястья. Совсем невесомо, но он резко перехватил ее руку. Она вздохнула:
– Мы не имели в виду ничего плохого. Прости нас, перебрали. Куда ты пойдешь? Ты же попросил, чтобы мы тебя подбросили…
– Ага. Я ведь такой непостоянный. Нервный, хаотичный чувак, который вечно в движении, всегда со всеми спорит, но никогда не зависает с вами на тусовках. Не привлекает внимания. Не отсвечивает. Подозрительно, да? Идеальная кандидатура для убийцы? Да пошли вы все! – прорычал он. – Хотите знать, чем я занимался в ночь убийства? Пытался совершить другое убийство! Топил этого мелкого уродца Одиссея в нашем бассейне, а тот сбежал, как последний трус! Давайте, бегите к нему, спросите, кто его так отделал в новогоднюю ночь! А потом мне позвонил этот старый долбоеб Нерей, который по какому-то недоразумению стал моим тренером. А потом я вернулся и увидел гребаный труп! Ну что, вам полегчало?
Он отвернулся и посмотрел на море, стараясь успокоиться. Получалось хреново: внутри все бушевало. Он сам не понимал, что его так задело. Дыхание сбилось, и он вытягивает руку, легко вздымая волны, бороздя трезубцем пенные необузданные хребты, стремительно надвигающиеся, бросающиеся на моряков с яростным шипением.
