Ноги его жертвы елозили по полу, и их стук был одной из лучших вещей, которые Аид когда-либо слышал в жизни. Он не испытывал ярости или злости – лишь мысли о том, что это правильно.
Правильно причинять смерть.
Будто он всю жизнь этим занимался, просто по какому-то недоразумению забыл об этом и только теперь вспомнил.
Темный мир простирается перед его взором. Ужасающий мир, ненавистный людям, мир справедливого возмездия.
Его мир.
– Вот дерьмо! – завизжала Ари у него за спиной. Она поспешно захлопнула дверь, стараясь не привлечь внимание охранников, ошивавшихся поблизости. – Он умер? Ты убил его?
Пощупав пульс Сизифа, Аид констатировал, что, похоже, и правда убил.
– Да ты с ума сошел! – крикнула она, срывая черные очки с лица и тыча ими в тело Сизифа. – Мог бы… Я не знаю… В конце концов, он и так уже сидел в тюрьме. Мог бы проявить милосердие!
– Не думаю, что я когда-либо проявлял милосердие, – холодно сказал он. – И ты вроде сказала, что сходишь за кофе.
– Господи, Аид, мы в тюрьме, какой кофе? Просто хотела подождать, пока ты вытянешь из него информацию своими волшебными денежками или как ты там это обычно делаешь! Да, да, я солгала, подай на меня в суд!
Она взволнованно зашагала по комнатушке, заламывая руки и бормоча, что теперь-то они доигрались и Аида посадят, а она будет выглядеть соучастницей, и все, их песенка спета, а как же поиски, и вообще, у нее вся жизнь впереди… Она замолчала только на секунду, чтобы тоже проверить запястье мертвеца и подтвердить, что пульса нет и в помине. И что Аид – долбанутый идиот.
– Какого черта ты все еще таращишься на труп? Давай думать, как выбираться. Или думаешь, он не выдержит того, как ты раздеваешь его взглядом, и вернется с того света?
Аид положил ладонь на грудь Сизифа. Тот все еще выглядел живым, но что-то в нем неуловимо изменилось. Словно кто-то погасил огонь, и от этого легкого света осталась только тень, слабая, бесплотная, жуткая, которая уже покинула тело, но все еще была неподалеку. Аид чувствовал ее холодное присутствие, и это было почти красиво. Красивее, чем то, как поэты обычно рисуют душу: свет, легкость, лучи добра и прочая галиматья. Такая душа устраивала Аида гораздо больше.
И он подумал, что еще не пришло время тени, что она пока не может отправиться дальше, что лучше бы она продолжала цепляться за эту смертную тушку. Потому что на той стороне ее все равно не ждет ничего хорошего, уж он об этом позаботится.
И тень подчинилась невысказанному приказу.
И Сизиф вскочил на ноги с таким испуганным воплем, что у Аида заложило уши.
– Ебтвоюмать, – потрясенно выдавила Ари. – Ты его оживил! Ты что, долбаный волшебник? Или медик?
Сизиф царапал шею, на которой остались следы от пальцев Аида, и глядел на него широко распахнутыми глазами. В них застыл ужас, а еще в них билась жизнь, и от этого Аид испытал странное сожаление. Тень ему нравилась. А ему нравилось не так уж много вещей.
Ари медленно осела на пол.
– Ты просто не от мира сего, сукин ты сын, – прошептала она. – Не все дома! Ну или многие отлучились.
– Зачем ты искал Семелу? – спросил Аид.
Сизиф пошевелил губами – голос вернулся к нему не сразу.
– Один из ваших, – прохрипел он. – Из Двенадцати. Попросил пойти и спросить имя, взамен… Взамен на одну услугу! Я не думал ничего плохо…
– Имя.
– Гермес.
Аид протянул руку Ари, помогая подняться. Они вышли из серой комнатки в полном молчании.
Спутница бросала на него свирепые взгляды, и Аид уже готов был попросить ее снова нацепить дурацкие черные очки. Но вместо этого сказал:
– Я кое-что вспомнил.
– Надеюсь, то, что убивать людей незаконно.
Эта фраза его позабавила.
– Не для меня, – ухмыльнулся Аид.
Она все-таки надела очки.
– Что вспомнил-то?
«Мои тени, мои законы, мое прошлое, мой мир».
– Все.
Часть 29. О тетрадях и статуэтках
Отгородившись от мира с помощью музыки в наушниках, Ари бережно открыла тетрадь Гермеса, которую обнаружила в комнате Диты и Геры. Страницы были испещрены записями, каждая из которых буквально кричала: «Смотри, мой владелец помешался на теме Сайда!» Гермес увлекался сверхъестественным. Гермес выкрал ее амулет во время ритуала, явно пытаясь что-то скрыть. Гермес отправил Сизифа поспрашивать насчет тела Семелы. Каждая ниточка вела к нему, но Ари отчего-то сомневалась. Что-то в этой версии было не так. Например, что могло связывать этого вороватого неунывающего парня и убитую Семелу? Может, у них было общее прошлое, о котором никто не подозревал? И удастся ли Просимну привлечь его к ответственности? Опять-таки, вина не доказана, у них есть лишь догадки. А Гермесу только на руку их шаткое положение.
Она снова углубилась в чтение. Между страниц с аккуратными округлыми буковками, выведенными Гермесом, обнаружился фиолетовый бумажный квадратик с практически нечитаемыми каракулями:
Предания о Сайде передаются студентами из поколения в поколение. (На самом деле здесь нет и не было никакого поколения, кроме нашего, просто фраза звучит красиво.) Сайд – это параллельное измерение. Многие еще говорят: как Тартар. Почему «как», если это одно и то же – непонятно. Очевидная мысль. Мне приятнее думать о Сайде не только как о вместилище мрачной жути, но как о месте, которое открывает истинную суть вещей. Да, и нашу истинную суть тоже. Не понимаю, зачем ты выблевал в эту тетрадку какой-то теоретический трактат, когда можно просто рвануть на Сайд. Работаю над этим. Если исчезну – значит, точно доработался и уже сижу там. Стараюсь не терять искру, с которой загораются миры. Сегодня вечеринки не будет. Скажи библиотекаршам, что книгу занесу во вторник. Передай Зевсу, что он клинический идиот.
– ххх
Почерк Диониса.
Ари шумно выдохнула. Это было уже слишком. Гестия помахала рукой у нее перед носом.
– Что? – Она сняла наушники.
– Говорю, точно не хочешь поесть?
Ари замерла, будто парализованная, слишком ошеломленная, чтобы говорить. Внутри у нее все переворачивалось, в висках стучало. Это было так очевидно с самого начала ее расследования и вместе с тем так невероятно… Она ведь всегда знала, куда пропал Дионис, чувствовала нутром, но попыталась выбрать более легкий путь.
В окна столовой бешено молотил дождь. Слышались завывания ветра, в которых будто звучали страх и надежда.
– Погодные аномалии, – прокомментировала Гестия, заметив ее взгляд в сторону окна. – Мало нам того, что университет разваливается, еще и погода против нас. Кстати, как там прошла ваша поездка?
