— Спасибо, что остановились, — поблагодарила она, перекрикивая игравшую по радио песню — какое-то незамысловатое сочетание африканских ритмов и арабской мелодии — Я еду в аэропорт Килиманджаро. Там впереди должен быть съезд на дорогу к нему. Если сможете довезти меня дотуда, буду очень, очень признательна.
— Без проблем, — ответил мужчина с австралийским акцентом. — Залезай.
Скарлетт села в машину, пристегнулась, и они поехали.
— Меня зовут Гром, — он протянул ей ладонь, в сравнении с которой ее собственная казалась совсем крошечной.
— Никогда раньше не слышала такого имени, — сказала она, пожав ему руку. — Я — Скарлетт.
— Гром из Антиподии. Тор. Как меня только не называли, — пожал он плечами. — Пожалуй, все ж лучше, чем Дождь, или Река, или Гренландия. Матушка моя в шестидесятые знатно хипповала.
— По мне, так «Гром» звучит мило.
— Спасибо, — он кивнул на дорогу. — Не далековато ли аэропорт для пеших прогулок?
— Меня ограбили.
Он искоса посмотрел на нее:
— Да ладно?
— Забрали все: кошелек, паспорт, багаж. Боже… Вон мой муж идет!
Она указала на Сэла, шагавшего вдоль той же обочины, по которой шла сама. На мгновение ей захотелось сказать австралийцу по имени Гром, чтобы он проехал мимо. Потом она решила предложить ему сбавить ход, чтобы можно было жестами показать Сэлу все, что она о нем думает. В конце концов она попросила:
— Прошу прощения, но вы не будете против подвезти и его?
— Все что угодно ради девы в беде, — он сбросил скорость, поравнявшись с Сэлом.
Скарлетт опустила стекло:
— Садись, Сэл. Он довезет нас до поворота.
Сэл еле удостоил ее взглядом:
— Думаю, я сам дойду.
— Не глупи.
— Увидимся в аэропорту.
Она расстроенно покачала головой.
— Что ж, вы все слышали, — сказала она Грому. — Он наслаждается прогулкой.
Пока машина набирала ход, Скарлетт смотрела в зеркало заднего вида на фигурку Сэла, которая все уменьшалась и уменьшалась, пока совсем не исчезла из вида.
— С ним все будет хорошо? — спросил Гром.
Она пожала плечами:
— Он уже большой мальчик.
— Но мне, так он какой-то уж совсем угрюмый тип.
— Мы поссорились.
— Из-за ограбления?
— В том числе.
— А… Понял. Это личное. Больше ни слова.
Скарлетт стала рассматривать австралийца. Макушкой он почти доставал до потолка кабины, поэтому сутулился за рулем, словно ребенок, переросший свою педальную машинку. Он был хорошо сложен, скорее поджарый, чем массивный. Кожа у него была почти такой же смуглой, как у Сэла, но этот цвет придало ей солнце, а не естественная пигментация, судя по аккуратно расчесанным светлым волосам и ярким голубым глазам.
— Знаете, — сказала она ему, — а вы похожи на стереотипного австралийца.
— В самом деле? В моей жизни были обзывательства и похуже «стереотипного».
— Я в хорошем смысле.
— Эй, да я шучу.
Песня на радио закончилась и сменилась другой, с жестким барабанным ритмом.
— Вам это нравится? — спросила она.
— По правде сказать, не отказался бы от старой доброй «Акадаки».
— Ака-чего?..
— Ну, знаешь: Back in Black, Highway to Hell…
— А! Эйси-диси…
— Ну и говорю — Акадака.
Скарлетт улыбнулась. Гром ей нравился.
— У меня есть несколько друзей из Австралии, — сказала она.
— Такие же стереотипные, как и я?
— К сожалению, нет.
Он улыбнулся ей:
— Мне понимать это как комплимент?
— Понимайте как хотите, — ответила она и вдруг почувствовала, что щеки заливаются краской.
Она что, флиртует? Через каких-то пять минут после того, как попросила мужа о разводе? Чепуха. Она просто пытается немного развлечься, спустить пар. За последнюю неделю она это заслужила. Едва не погибла в автокатастрофе. Узнала, что кто-то пытался убить Сэла. Чуть не была сожрана львицей. И, как будто этого было мало, теперь еще и собралась подавать на развод. Так почему бы немного не посмеяться в компании австралийца, если это хоть немного скрасит ей жизнь?
— А чем они занимаются? — спросил Гром. — Я о твоих приятелях-австралийцах.
— Двое из них — актеры.
Веселая, наверное, работенка. Сказал несколько слов, разнес что-нибудь в хлам и получил за это деньги.
— Надо сказать, никогда еще не слышала такого описания профессии актера.
— А другие? Я опять о твоих приятелях-австралийцах. Не могут же они все быть актерами.
— Есть только еще одна подруга. Она певица.
— Актеры и певицы, — присвистнул он. — Вот черт… — он вгляделся в стекло, пытаясь рассмотреть пролетающий мимо дорожный знак. — А далеко от поворота до аэропорта?
— От съезда? Не знаю. Думаю, миль пять.
— Знаешь, я тебя туда сам отвезу.
— Но тебе же не по дороге.
— Велика беда. У меня с утра такого интересного собеседника не было.
— То есть утром собеседник был? — подшутила она.
— Ну, была одна дама в гостинице в Аруше. Почти без зубов, еле говорила по-английски, но клялась, что она — самая настоящая аристократка.
— Ты был в Аруше?
— Там был базовый лагерь перед восхождением на Кили, — он кивнул в окно в сторону Килиманджаро.
— Ого! — она вывернула шею, разглядывая огромную гору, укрытую снежной шапкой. — А это опасно?
— Не… Вот на тех четырнадцати, которые входят в клуб восьмитысячников… там, Эверест, Лхоцзе, Чогори… на них надо быть поосторожнее…
— А ты на них бывал?
— Пока нет. Но, кажется, я нашел новое увлечение. А ты? На сафари была?
— Откуда ты знаешь?
— В этих местах каждый иностранец или лезет на Кили, или едет на сафари. Ну или несет в народ Слово Божье с какой-нибудь группой проповедников.
— А ты дальше куца?
— В Дар-эс-Салам.
— Не летишь самолетом?
Он ткнул пальцем в сторону заднего сиденья. Скарлетт обернулась и увидела, что там все завалено альпинистским снаряжением так, что Сэлу пришлось бы изрядно потрудиться, чтобы втиснуться.
— Багажник тоже забит, — сказал Гром. — Меня еле пустили в самолет в Брисбене. А запихать все это в здешний летающий хлам нечего и мечтать. Так где мне повернуть?
