«Я есть» – это перевод с древнееврейского букв Yhwh (или Yhvh), так называемого тетраграмматона, священного имени Божьего. На иврите – языке, на котором был изначально написан этот отрывок, – четыре буквы Yhwh произносятся как «йуд», «хей», «вав». В детстве я узнала, что это священное слово было написано так, чтобы его было невозможно произнести. Между тем труды некоторых раввинов, в частности рабби Артура Васкова, внесли некоторую ясность [10]. Рабби Васков предположил, что хотя слово Yhwh действительно невозможно произнести, дело не в том, что его запрещено произносить. Скорее, чтобы произнести эти буквы – полугласные, полусогласные, лингвисты еще называют их придыхательными согласными, – нужно просто дышать. Попробуйте сами: произнесите каждую букву и соответствующий ей звук, не добавляя никаких гласных, и вы обнаружите, что звучат они так, будто вы просто выдыхаете воздух [11].
В еврейском молитвеннике, Сиддуре, об этой телесной духовности говорится: «Каждый вдох восхваляет дыхание жизни». Рабби Васков считает, что это дыхание всей жизни и есть имя Божье. Более того, он утверждает, что эти слова приглашают нас увидеть Бога во всех дышащих существах – не существует языка, культуры, человека, которые могли бы обойтись без дыхания. Мы дышим воздухом, перемешанным с дыханием всех остальных людей, – Васков еще называет это «взаимным дыханием» [12]. То, что наши тела вносят в мир, берется другими телами и живыми существами. Он предполагает, что наша взаимосвязь со всеми живыми существами, то, как мы вдыхаем друг в друга жизнь, в каком-то смысле представляет собой постоянно звучащее Божье имя.
Это Божье имя призвано пробуждать близость и связь между нами и Божественным, а также между всем, что дышит, включая мир дикой природы. В конце концов, что может быть к нам ближе, чем наше дыхание? Когда я читаю об этом и думаю о духе как о дыхании, а об имени Бога как о звуке дыхания, я не могу не думать о теле. Живое тело – это тело, которое дышит: когда мы приходим в этот мир, вдох – это первое, что мы делаем на земле, а выдох – последнее, что делает наше тело перед смертью.
Такое изучение языка привело меня к христианским Писаниям, в которых слова апостола Павла, кажется, еще больше подчеркивают разделение плоти и тела. Если дух – это жизнь, дыхание и бытие, то как может быть Дух отделен от нашей телесности?
Стефани Полселл, теолог и профессор Гарвардской школы богословия, считает, что почитание святости тела не выходит за рамки христианской традиции, а скорее заложено в ее основу. Тому свидетельствуют две вещи. Во-первых, из текстов Писания можно сделать вывод, что Бог «видит, что его творение – это хорошо, поэтому все сотворенное Богом, включая тела всех возможных видов, является хорошим… Тело отражает хорошую сущность самого Бога» [13]. Во-вторых, на это указывает вера в то, что Бог стал человеком из плоти и крови, воплотившись в лице Иисуса. Он «пил, спал и бодрствовал, касался других и принимал их прикосновения… что бы это ни значило, [это] предполагает, что тело для Бога имеет значение. А это значит, оно должно иметь значение и для нас» [14]. Если это так, а я в это верю, то что же нам делать с текстами Нового Завета, в которых, кажется, утверждается обратное?
В этих отрывках авторы Нового Завета используют два греческих слова. Первое – это soma, которое переводится как «тело». Второе – sarx, переведенное как «плоть». Слово sarx чаще всего используется для обозначения мяса, в своего рода бестелесном смысле, в то время как словом soma часто описывается живой, дышащий человек или система, такая как семья или община. Феминистские богословы Лиза Ишервуд и Элизабет Стюарт пишут: «В учениях Павла мы видим комплексный подход к телу. Павел не был дуалистом: нигде в его текстах мы не находим противопоставления тела (soma) и души или духа» [15]. Если это так, то как мы пришли к такому проблематичному восприятию тела в наших религиозных общинах и почему так уверены, что почерпнули это из писаний апостола Павла?
Исследуя этот вопрос, я столкнулась с таким понятием, как «семантическое поле», которое описывает диапазон использования слова с сохранением приписанного ему значения. Вот как я поняла эту концепцию: у слова «брокколи» довольно узкое семантическое поле – большинство из нас, услышав или прочитав его, подумают лишь о зеленом овоще. Между тем такие слова, как «любовь» или «рост», имеют обширное семантическое поле, поскольку могут использоваться в огромном количестве разных контекстов и выражать множество различных идей.
Тексты, составляющие Новый Завет, были написаны на греческом языке. Греки умели играть со словами. Всем знакомы выражения «смотри у меня» или «пошел ко дну», и мы понимаем, что смотреть на самом деле никуда не нужно и речь вовсе не про утопленника – это поговорки, в которых метафоры используются, чтобы донести какой-то смысл. Таким образом, рассматривая то, как авторы Нового Завета использовали слова soma и sarx, мы должны понимать, что у них широкое семантическое поле. Они используются в Писании по-разному – где-то для обозначения реальной плоти и крови, где-то в обсуждении общины, а где-то для описания человеческого опыта, перенесенных им боли и страданиях либо испытываемой им радости жизни.
Я проконсультировалась с другими учеными, специализирующимися в этой области. Один из них даже создал электронную таблицу, в которой перечислил все случаи упоминания слов sarx и soma на страницах Библии с отдельными колонками для указания места, где они были использованы, подразумеваемого значения и так далее. Эти ученые поделились результатами своей работы и указали мне на множество дополнительных источников информации, что в итоге привело меня к двум важным выводам.
Во-первых, никто не может с точностью узнать, о чем думал тот или иной автор, когда что-то писал.
Мы способны лишь приблизиться к разгадке, предположить, однако нам никогда не избавиться от своего предвзятого, субъективного взгляда.
Читая некоторые экспертные анализы Нового Завета, я обратила внимание, как некоторые ученые под разными углами интерпретировали одни и те же слова или фразы, используя один и тот же греческий текст, и каждый человек находил в нем свое собственное толкование. Я представляю себе это, мысленно рисуя схему в обратную сторону: толкование текстов определяется теологическими взглядами человека, его теологические взгляды формируются на основе его жизненного опыта и под влиянием социальной власти, а все это определяется его местом в истории.
Такие мысли привели меня к выводу, что не может существовать единой интерпретации отрывков, в которых используются слова sarx и soma. Но я могу выбрать свое толкование, отталкиваясь от своих взглядов на Бога и Библию, при этом отдавая себе отчет, что это толкование будет определяться моим позиционированием.
Второй мой вывод состоит в том, что предполагаемый дуализм плоти и духа несет в себе гораздо больше, чем лежит на поверхности или используется для оправдания ненависти к себе [16]. Слова, обозначающие «тело» и «плоть», используются для описания важных холистических принципов: что значит быть человеком, муки бытия и важность объединения в группы. Эти слова зачастую подразумевают все человечество, вместе взятое, а не только отдельных его представителей. В некоторых случаях они используются в негативном смысле, чтобы обозначить наш способ существования в мире, который не является любящим или удаляет нас от целостности. Такой способ существования (часто передаваемый словом sarx, «тело») не является нашей истинной природой – это фрагментация, при которой тело становится объектом по отношению к себе.
