Кроме того, осознанное дыхание напоминает, что мы находимся в настоящем. Оно протекает не где бы то ни было, а прямо здесь и сейчас. Когда вам кажется, что вы зашли в тупик – будь то на самом деле или только в своем воображении, – попробуйте осознанное дыхание. Ритм вдохов и выдохов напомнит о том, что мы всегда что-то принимаем и отпускаем. Когда вы замечаете собственное дыхание, можете задуматься о том, что на вдохе вы произносите имя Божье или присоединяетесь к жизненной силе, которая движется в каждом живом существе вокруг вас.
Другой вариант – положить руки на живот или грудь и медленно и глубоко дышать. С помощью дыхания можно начать примиряться со своей телесностью. Обратите внимание на свое дыхание и поблагодарите его за то, что оно несет вас от жизни к смерти, от одного момента к другому, через непрерывную цель священных и земных вдохов и выдохов.
Когда мы помним о теле земли
Подобно тому, что иногда мы относимся к своему телу как к объекту, который можно использовать, мы так же относимся и к нашей земле. Превратив нашу живую, дышащую землю из «матери» в «вещь», мы тем самым смогли оправдать наше издевательство над ней.
Наши братья и сестры из числа коренных народов с момента первого контакта призывали поселенцев рассматривать все живое как единое целое. Относиться к телу земли как к живому существу – это тоже разновидность духовной практики. Когда мы помним, что земля – это любящая мать, в теле которой мы нуждаемся, чтобы выжить, как младенец нуждается в материнской груди, мы вспоминаем о своем теле в мире, где связь с ним была утрачена. Тем самым мы берем элементы жизни, которые необходимы для нашего процветания, и возвращаем их на место как основополагающие для нашего дальнейшего существования и процветания. В традиции францисканцев издавна считается, что творение – это первое воплощение [20]. Когда мы помним о том, что земля живая, мы ощущаем Божественное во всем живом.
Путь домой
Не так давно я встретилась с семнадцатью другими женщинами в отдаленном ретрит-центре посреди тропического леса. Мы собрались, чтобы исцелить духовные раны и травмы, а также опробовать целостную и здоровую духовную практику. Организаторы этого проекта – Мэдисон, Варвара и я – назвали его «Путь домой».
Как и у меня, у большинства женщин были какие-то проблемные отношения со своей телесностью, связанные с историями о грехе, смерти и соблазне. Когда мы планировали ретрит, Варвара, монахиня и психотерапевт, сказала нам, что «Путь домой» – это название службы, которую она проводила для людей из своей общины. Мы решили, что это будет идеальным названием мероприятия, призванного помочь женщинам исцелиться, вернуть свою духовность, переписать историю своего тела и обрести Священное прямо здесь. Путь домой, который мы все искали, будет проложен не наперекор нашим телам, а с их помощью. Пока по крыше над нами барабанил дождь, мы говорили о себе, не чувствуя при этом необходимости исчезнуть, чтобы быть принятыми.
В последний вечер ретрита я провела занятие по аутентичным движениям – практике, про которую рассказывала в начале этой главы. Имея за плечами уже двухлетний опыт, я танцевала с этими женщинами, к которым за пять дней нашего общения у меня возникли любовь и восхищение. Их движения были выражением одновременно и победы, и скорби. Руки, рассказывающие историю свободы, мелькали между ногами, волосы раскачивались от печали к жизненной энергии. Тела и истории возвращались к своим законным владельцам. В комнате стало жарко. Когда музыка замедлилась, помню, как сказала во всеуслышание: «Вам когда-нибудь хотелось увидеть Бога? Так откройте же глаза», – тем самым как бы соообщая, что Бог прямо здесь и сейчас, живет, двигается и танцует в нас и через нас.
На следующее утро мы завершили ретрит церемонией импровизированного переосмысления причастия. Мы все встали в круг, плечом к плечу, и Варвара держала в руках булочку для гамбургера – другого хлеба в том уединенном месте у нас не было, но она была идеальным олицетворением тела, которое мы бы могли разделить между собой. В данном случае обычного символа повседневной жизни было достаточно, чтобы донести идею: Бог здесь, среди нас, и вы можете вспомнить Бога на шашлыках прошлым летом, на дне рождения вашего ребенка в ресторане быстрого питания, у прилавка в булочной, где вам продали хлеб, выпеченный кем-то, кто специально встал в то утро пораньше. Варвара сказала нам, что когда Божье тело представляется в виде хлеба, это вызывает у каждого человека свои ассоциации. Иногда это убийство пророка, который в первом веке проповедовал любовь, а не насилие, который раздавал власть тем, кем пренебрегало общество. Или же это может напомнить о пяти хлебах, накормивших тысячи людей.
Затем Варвара предложила нам подумать о нем другим образом. Этот хлеб был результатом работы тысяч людей, начиная с тех, кто подготовил почву, посадил пшеницу и собрал ее. Кто-то перемолол эту пшеницу в муку. Другой сложил эту муку в мешки, а третий доставил эти мешки в пекарню. В пекарне кто-то замесил тесто и испек из него хлеб, после чего его доставили в магазин, где его кто-то купил, и только потом он попал в руки женщины перед нами. Над этим хлебом потрудилось множество людей, и каждый внес свой вклад в то, чтобы мы были сыты. У всей нашей еды есть история. Затем Варвара принялась разламывать хлеб на куски. Он напоминал нам о том, что наши тела переплетены между собой. Эта неделя связала нас, и мы стали в каком-то смысле единым телом. Мы были телом Христа, о котором апостол Павел говорил в Новом Завете – движущимся, дышащим, динамичным, – и каждый из нас был неотъемлемой частью чего-то нового и живого.
Варвара попросила нас передавать куски хлеба по кругу, произнося какую-нибудь истину или пожелание. После того как каждый получил кусок хлеба, нам напомнили, что в нашей повседневной жизни бывают моменты, когда мы можем почувствовать себя потерянными. В такие моменты мы можем вернуться к этому мгновению, вспоминая путь от булочки до человека, посадившего пшеницу. В моменты, когда мы чувствуем себя потерянными, можно вспоминать, что, где бы мы ни были, все, что принадлежит нам или что находится перед нами, является результатом работы многих людей и частью общей истории. Все это призывало нас вспомнить о нашем месте в семье жизни.
Если вы выросли в рамках христианской традиции, во время причастия или евхаристии вы, возможно, слышали фразу: «Сие есть тело мое». Когда я думаю об этих словах теперь, я не представляю себе Бога в виде седовласого старца на небе. Я думаю о каждом теле, о каждом из нас. Евхаристия – это приглашение взглянуть на все тела повсюду, включая наше собственное, и почувствовать голос Бога, шепчущего через нас: «Сие есть тело мое».
Многие годы я пыталась исчезнуть, занимать меньше места, говорить своим телом, что я не хочу существовать. Осознание того, что дух и тело не так уж отличны друг от друга, вернуло мне связь с самой собой и желание стремиться к связи с другими людьми. Исцеление моих отношений с моим телесным «я» изменило то, как я двигаюсь, ем, чувствую, общаюсь, отдыхаю и творю. Благодаря этому я ожила и начала обращать внимание на то, какие виды тел наша доминирующая культура пытается заставить исчезнуть. Ни один из нас не может жить без дыхания в наших легких. Ни один из нас не является менее прекрасным, чем горы, деревья или океан. Все вдохи и выдохи – это двери к Божественному.
