Она повернулась и направилась к люку, намереваясь прижать крышку, чтобы люди не вылезли из трюма наружу и не заполнили палубу. Бесполезно: против ее воли крышка вспучилась вязкой массой, и из люка отчаянно потянулись руки. Ногти на пальцах мертвецов трескались, кожа, как пергамент, рвалась о грубую палубу. Элен проснулась и с комом в горле уставилась сухими глазами в потолок. Но потом вновь задремала.
21
Окончательно проснулась она незадолго до семи часов от сигнала будильника, выдернувшего ее из очередного сна, который совершенно не запомнился. Болело все. Ссадина на щеке воспалилась и распухла. Плечом невозможно было пошевелить, так что при одевании пришлось изрядно помучиться. Собственное отражение в зеркале привело Элен в ужас. Сон с усталостью справиться не помог, что отразилось на цвете кожи, вдобавок покраснел один глаз. Она умылась и неумело, за долгим отсутствием практики, замаскировала следы побоев косметикой.
Вчера перед сном она заглянула в сумку. Хаос там царил не больше обычного, конверт с деньгами оказался на месте, как и документы. И даже маленький амулет, что она нашла в трюме баркаса с мертвецами, притаился между тюбиком солнцезащитного крема и нераспечатанной пудреницей. На нем все еще оставалась какая-то грязь, и Хоппер поспешно смахнула ее, прежде чем успела разобрать, не органического ли она происхождения.
Одевшись, она тихонько спустилась на первый этаж, держа обувь в руке. Дверь в спальню Марка и Лауры была закрыта. Прокравшись по вестибюлю, Элен отперла дверь и выскользнула из дома. Записки она не оставила.
Чтобы проверить, не следят ли за ней, она как бы невзначай прошлась в обе стороны от дома метров на сто, заглядывая в салоны припаркованных автомобилей, однако никого не заметила. Было жарко. Ночь, похоже, выдалась безоблачной, и утро тоже было ясным. Направляясь к автобусной остановке, Элен успела вспотеть.
Автобусы уже курсировали, и она села на направлявшийся в сторону Темпла. Очереди состояли из бедняков в основном европейского происхождения. Французы, немцы и испанцы собирались в кучки и тихонько переговаривались между собой. Их, жалких беженцев с погибшего материка, держали едва ли не за рабов и даже не обнадеживали насчет будущего.
Порой Хоппер задумывалась, как же скверно должно быть в Европе, если столько народу с тамошних территорий остается в Британии, предпочитая жизнь в тесноте да обиде и работу без всякой перспективы. Разрешение на проживание беженцам предоставлялось лишь из милости — принимающая страна делала им неимоверное одолжение, позволяя вкалывать по четырнадцать часов на полях или в хранилищах удобрений. Причем без всяких гарантий. Достаточно было какой-нибудь бюрократической уловки, чтобы все прежние обещания исчезли, подобно пене на пустынном берегу.
Хоппер вспомнилось прибытие уроженцев Швейцарии, чьи ледники постоянный солнечный свет растопил всего за несколько лет. Их приехало почти тридцать тысяч, и, в отличие от подавляющего большинства других прибывающих, им были рады: культурные люди, надежные партнеры, действительно готовые к ассимиляции. Переселение было заранее согласовано с правительством Давенпорта на неких секретных условиях. Скорее всего, швейцарцы расплатились оружием.
Со своего поста на восточном побережье Хоппер наблюдала швартовку каравана судов. Вид новоиспеченных граждан, когда они сходили на пристань в Филикстоу, оставлял желать лучшего — морское путешествие сухопутному испокон веков народу далось нелегко. Их процедили через огромные стальные ворота, словно рачков сквозь китовую пасть — левиафан государственной машины пропустил их через множество фильтрующих каналов: службы безопасности, регистрации, обработки против патогенов. Изможденные и грязные швейцарцы смиренно сносили все процедуры.
Кое-кто из них предпочел остаться на родине и, обливаясь потом в высокогорных Альпах, промышлять охотой на жалкий скот, брошенный и одичавший. Дети этих отказников останутся безграмотными, внуки станут едва ли не дебилами, а через несколько поколений все они наверняка и вовсе скатятся в первобытное состояние.
Американцам сейчас, конечно, тоже приходилось не сладко. Слухи о постигших их лишениях и стычках с местным населением достигали даже платформы. Дети исконных обитателей бывших южных графств, воспитанные в ненависти к пришлому народу, на который сваливали заодно и вину за Расчистку земель, частенько забрасывали чужаков с Запада самодельными взрывными устройствами. Американцы — мужчины и женщины, старики и дети — практически постоянно находились на военном положении. Хоппер редко доводилось встречаться с изгнанниками, но она запомнила присущее им чувство глубокой печали. Земля, некогда давшая им жизнь, теперь отторгала их.
Позади вполголоса переговаривались две женщины. Уставившись в окно, Элен прислушалась:
—Я слышала, Пятому полку изрядно достается на севере. В прошлом месяце потеряли целый батальон. Заманили в овраг, да всех до одного и перебили разом.
—Про это я тоже слышала. Сестра иногда шлет открытки. Их проверяет цензура, естественно, но напряжение-то не скроешь. С некоторых пор с трудом разбираю ее почерк.
—А в курсе, что опять снизили призывной возраст? С прошлого месяца в учебку отправляют с тринадцати. С тринадцати, боже ж ты мой! Моему племяннику столько же, да он шнурки едва научился завязывать!
Приближалась ее остановка. У самых дверей Хоппер оглянулась: женщины были в жакетах, однако под одним проглядывало что-то цвета хаки. На мгновение она решила, что за ней следят, и ее охватила паника. После отхода автобуса она из осторожности задержалась на остановке, однако все вышедшие с ней без промедления разбрелись. Никаких признаков вчерашних типов.
Здания Темпла изящества не утратили. Район так и оставался обиталищем юристов. Нужная Хоппер улочка затерялась в лабиринте за главной дорогой, однако еще не было и восьми, так что Элен решила переждать в кафе. Заказав завтрак, она закурила сигарету и принялась за чтение «Таймс», неловко переворачивая страницы более-менее здоровой рукой. Строительство Нового Тауэрского моста идет ударными темпами. Для сотрудничества с американцами в борьбе с терроризмом сформирована дополнительная трансграничная служба. Новый комбикормовый завод за четыре года поможет удвоить поголовье скота.
Где-то на улице завыла сирена и затем стихла вдали. Мысли Хоппер перетекли от газеты к занимавшей ее загадке. Была ли спрятанная в доме брата фотография именно той вещью, что хотел показать ей Торн? Если да, почему она настолько важна, что на ее поиски устремилась целая служба безопасности? И где Торн спрятал само устройство со снимка? Если ей повезет, его адвокат, Стефани Клэйфорд, будет знать ответ.
После девяти Хоппер расплатилась и вышла из кафе. Внимательный осмотр улицы и кружной путь слежки не выявили. Или же ее ведут гораздо искуснее, нежели вчера. Но, быть может, вмешательство Марка и вправду осадило Уорик и Блейка?
Элен отыскала улочку, где обосновалась контора адвоката Торна. Номер дома она позабыла, но вскоре ей на глаза попался треугольный флажок с каллиграфически выведенной фамилией «Клэйфорд». На звонок отозвался настороженный женский голос.
