—У нас мало времени, Элен.
—Знаю.
—Я серьезно. Обстановка у нас… Нам нужна помощь. Можете оставить у себя рацию на случай, если найдете способ помочь нам?
—Такие рации здесь вне закона.
—Судя по вашему голосу, вы и так уже в чем-то замешаны. Закон больше не имеет значения. Через несколько дней уж точно не будет. Пожалуйста. Оставьте рацию у себя.
—Я подумаю. Послушайте…— прежде Хоппер не выдавалось случая поговорить с американцем.— Как у вас там?
—У нас здесь?— раздался вымученный смешок.— Хорошего мало, Элен. Не сомневаюсь, у вас там тоже не вечеринка, но мы-то по-настоящему в дерьме,— снова кашель.— Я должен немедленно сообщить о разговоре с вами. Так вы оставите у себя рацию? Ну вдруг?
—Ладно. Да, оставлю.
—Спасибо, Элен. Удачи вам.
—Как вас зовут?
С вопросом, однако, она опоздала: сигнал прервался. Хоппер положила рацию в жестяной футляр и задумалась. Все-таки носить передатчик с собой слишком рискованно. Правда, в ее нынешнем прискорбном положении это значения не имеет. Да и потом, она же дала обещание. А это что-то да значит. Элен сунула футляр в сумку, а затем приставила обратно к стене фальшивый плинтус и аккуратно разместила на полках книги.
Повернувшись к двери, она вдруг увидела фотографию. Выпускной в Кембриджском колледже 2003 года. Юноши и девушки стоят в мантиях, держатся за свои академические шапочки и улыбаются, даже не догадываясь о грядущем катаклизме.
Вот он. Второй ряд сверху, худощавый молодой человек с мягкой улыбкой. Адам Фишер. А ведь Торн выпустился в 2004-м. Фишер был старше на курс, хотя вряд ли по успехам в учебе тягался с ним, но наверняка они были знакомы. Хоппер внимательно оглядела комнату. Следов своего пребывания она вроде не оставила.
Элен задумалась, обнаружат ли когда-нибудь тело. Магазин так и остался открытым, будто никто и не приходил. В конце концов, предположила она, даже ворам надоест таскать отсюда старинные издания, а остальные сгниют или размокнут, и эпоха до Замедления сделает еще один шаг к своему неизбежному финальному состоянию — мифу.
У лестницы она подобрала свою куртку и затем, выйдя из магазина, двинулась в сторону Сент-Мартин-лейн. Близился полдень. По пути на юг ей повстречалось здание бывшего оперного театра, ныне населенного бездомными, неспешно бродившими в царившем внутри сумраке. До встречи с Дэвидом оставалось еще несколько часов. Небо затянуло облаками, и слепящий зной в городе сменился едкой духотой.
Отыскав на террасе скамейку, выходящую на Трафальгарскую площадь, Хоппер вырвала страницу из блокнота, чтобы после письменного анализа ее можно было выкинуть, и принялась излагать хронологию событий:
Т. болен — понимает, что серьезно. Пишет Э. X. Затем пытается позвонить Э. X. на платформу. Его не связывают. Почему?
Служба внутренней безопасности привозит Э. X. на встречу с Торном, затем следят за Э. X. Зачем привозить Э. X., если Т. отказали в телефонном разговоре?
Т. связывается с Фишером — безрезультатно. Контакт Фишера чего-то ожидал — не получил. Американцы ищут тоже. Вскоре после звонка Фишеру Т. попадает в больницу.
Во время визита Э. X. в больницу Т. говорит, что она должна что-то найти в его доме.
Вторжение в дом Т., потом к его адвокату.
Возможно, Т. хотел что-то спрятать у адвоката. Но не стал.
Хотел ли Т. передать фотографию? Или коробку? Где сама коробка со снимка?
Обязательно поговорить с Гетином, знакомым Т. Продолжает работать? Почему?
Фишер мертв.
На площади внизу затеяли шумную драку чайки. То и дело одна из птиц запрыгивала на бортик фонтана и заглядывала в чашу, словно проверяя, не наполнили ли его водой, воспоминания о которой хранились в их крошечных мозгах. Хоппер зачеркнула «мертв» в последней фразе и вписала более правильное слово: «убит».
23
—Ваша работа, Элен… превосходна. Но вы ни за что не добьетесь прогресса, если не выберетесь в океан.
Они сидели рядышком на скамейке перед речкой в парке Оксфордского университета. Уровень воды в илистом русле поднялся выше обычного: пять дней назад на север и запад обрушились дожди. Шел месяц март.
—Знаю. Но кафедра набора не проводит. Сказали вернуться через два года,— Хоппер вздохнула.— Столько времени уйдет впустую.
Торн заговорщически улыбнулся ей, и вновь она обратила внимание, как улыбка преображает его лицо, делая таким обаятельным.
—Тогда хорошо, что я переговорил кое с кем насчет вас.
—Кое с кем? И с кем же?
Торн невозмутимо продолжил:
—Позвонил бывшей коллеге и сообщил ей о студентке, которая может ее заинтересовать. И которую без всяких сомнений можно нанять на лето.
—Но разве вы…
—Разве что я?
—Разве вы не в опале?
Он искоса посмотрел на Хоппер, да так продолжительно, что она забеспокоилась, не оскорбила ли его, а затем рассмеялся.
—Пожалуй, что и в опале. Но то обстоятельство, что мне пришлось уносить ноги, вовсе не означает, что я растерял все свои связи. Вот, напишите моей подруге Ханне,— он вручил Хоппер визитку.— Поделитесь с ней своими идеями. Она хочет с вами повидаться.
От мысли, что с ее работой ознакомится посторонний, Элен тут же охватила паника. И сейчас она как никогда осознала, насколько же важна для нее поддержка Торна в университете. Причем ей пришлось немало потрудиться, чтобы добиться его одобрения.
—Эдвард… Спасибо, с вашей стороны это очень любезно. Но почему вы помогаете мне с работой?
—В армии вам не место.
—Серьезно?
Он бросил взгляд на реку, текущую вяло, словно патока, и улыбка его угасла.
—Вы способная. Задаетесь верными вопросами. Растениеводством, гидропоникой и мелиорацией у нас занимается достаточное количество специалистов, но вот море отдали военному флоту. Невероятная глупость. На данный момент на кафедре окружающей среды океаны почти никто не изучает. Им нужны идеи. Которые у вас есть. И благодаря которым вы можете изменить карту всей нашей страны. Каким бы это оказалось успехом для ученого!
—Правда?— Хоппер почувствовала, как ее лицо заливается краской.
—Правда. Я вернулся к преподаванию после значительного перерыва, но, если память меня не подводит, студентов, подобных вам, у меня никогда не было.
На пару минут воцарилось молчание. Элен не верилось в искренность куратора. А еще было страшно. На летних каникулах с Торном нельзя будет посоветоваться. Ей предстоит работать на людей, которым нужны лишь ее идеи и совершенно наплевать, добьется она успеха или нет. А может, им и идеи ее не понадобятся. Возьмут и поднимут на смех. Наконец Торн продолжил:
