Где мы?– шепотом спрашиваю я уЛеннокса, когда официант удаляется.
Здесь, отвечает Леннокс. Он так ираньше говорил. Вследующей жизни ему надо стать стрелкой накарте города, ВЫНАХОДИТЕСЬ ЗДЕСЬ. Стенды скартой города стоятли досих пор там, где начинаются спальные районы, илиу торговых комплексов, илитам, где заканчивается центр? Я невожу машину ине знаю. Тем временем ничего непроисходит.
Расскажи что-нибудь, говорит Леннокс.
Ты сегодня уже обэтом просил, отвечаюя.
Тыже досих пор писатель? Вот ирасскажи что-нибудь.
Так это неработает, отвечаюя. Если ты пришел куда-то сфокусником, ты ведь неждешь, что он постоянно будет показывать трюки?
Жду, говорит Леннокс, убольшинства фокусников всегда есть взапасе парочка несложных трюков, чтобы развлечь окружающих. Они просят дать им монетку, потом монетка исчезает, иони достают ее утебя изуха, типа того, илипросят тебя загадать карту, апотом достают ее усебя изкармана.
Такое впечатление, будто он только тем изанимается, что сопровождает фокусников; кто знает, может, он уже тридцать лет работает импресарио ивзял себе подкрыло добрую сотню фокусников– почемубы инет?– задача держать Бонзо вполе зрения наверняка нетолько нанем одном, это неработа наполный рабочий день, дляэтого унего есть другие люди, может, сейчас какраз будет выступать один изего подопечных, поэтому-то мы сюда ипришли.
Ну хоть что-нибудь расскажи, говорит Леннокс. Я думаю опять возразить, нопо нему похоже, что он насамом деле просит, наверное, надо ему уступить.
Хорошо, соглашаюсья. Ирассказываю омальчике, который водин прекрасный зимний день стоит усвоего дома наканале ине может попасть внутрь: заледенел замок. Только он думает: надо попросить укого-нибудь чайник скипятком, какмимо проходит девочка всиней шапке итеплом пальто, связанные шнурками коньки перекинуты через плечо. Она понимает, вчем дело, и, отодвинув мальчика всторону, наклоняется кзамку, открывает рот иначинает нанего дышать, медленно выдыхая, какбудто это упражнение намедитацию. Через несколько минут она выпрямляется. Лицо унее раскраснелось, из-под шапки выбились белокурые прядки волос. Сейчас попробуй, говорит она. Мальчик вставляет ключ взамок, идверь легко открывается. Девочка заходит вдом вместе сним.
Рассказ окончен.
Скатерти накруглых столах вокруг нас начинают светиться, какбудто это такие большие плоские камни, покоторым сейчас изтемноты выйдет инаправится кнам что-то огромное. Убара остался только официант безноса. Кажется, что унего налице кто-то нарисовал черной краской маленькое перевернутое сердце.
Это скорее нерассказ, абытовая зарисовка, говорит Леннокс. Амальчик исам мог сделать тоже самое.
Что он сам мог сделать?
Подышать назамок.
Да, говорюя. Нотогда рассказабы небыло.
Леннокс хмыкает. Кактакое можно придумать?
Незнаю, отвечаюя.
Это романтический случай изжизни подростков, амне шестьдесят, иэто все, что я смог придумать? Ичто завнезапная просьба состороны Леннокса? Может, это был личностный тест, ия его завалил. Испытуемый настроен сентиментально. Предпочелбы навсегда остаться молодым ииспытывать только первую любовь, раз заразом.
Появляется официант изабирает бокалы. Я заглядываю ему снизу внесуществующие ноздри. Какбудто прямо вмозг смотрю. Вмозгу унего темно. Он спрашивает, можетли еще что-нибудь длянас сделать. Я думаю: вот сейчас Леннокс попросит его показать фокус, нонет. Официант уходит, авсе столы истулья медленно опускаются впол. Леннокс встает, я тоже, мой стул уже так низко, что мне приходится опереться рукой наЛеннокса, чтобы встать наноги. Стулья полностью скрываются вполу, неостается даже стыков там, где были столы, теперь круглые пятна света размером состолешницу. Кэтим кругам сверху устремляются столбы света, мягкие колонны изтуманного свечения. Мы стоим втемноте, где-то далеко сразных сторон я вижу другие фигуры, тоже втемноте, восновном это мужчины вкостюмах. Встолпе света что-то появляется, маленький водоворот изразных цветовых точек, каквнутри устеклянного шарика, он растягивается вверх ивниз ипревращается вмедленно танцующую женщину. Такая женщина есть вкаждой колонне, они разные, сразными тонкими платками. Красиво сделано, они совсем какнастоящие. Я приглядываюсь кдеталям, какпереданы фактуры, какперетекают друг вдруга движения– какбудто нахожусь наконференции, где демонстрируются последние новинки вобласти голографического искусства, амне нужно будет написать отчет идать рекомендации относительно приобретения. Женщина внашей колонне медленно танцует сосвоими платками, они размыто-синие, размыто-зеленые, прозрачные, аона уже настоящая, это уже непучок света, она смотрит поверх нас, слегка пресыщенно, танцует она босиком, музыки нет илиесть, нозвучит где-то очень далеко, настолько тихо, что незаглушает шелестящие звуки отдвижения ступней женщины всветовом кругу наполу. Вес унее есть. Ей какминимум сорок, груди немного висят, волосы тяжелые, темно-каштановые. Она танцует, иногда выступая рукой заграницы светового столпа. Леннокс где-то позади меня, я делаю несколько шагов назад: неловко стоять кней так близко. Платки исчезли, сейчас наней темный жакет ибольше ничего, бортики жакета прикрывают грудь, слева исправа видны выпуклости, аничто так непробуждает голод, както, что еще чуть-чуть– иувидишь, достаточно одного движения,– это так интимно, какбудто предназначено дляменя одного. Между нами что-тоесть, я вижу, какона дышит, я слышу, какона дышит, скаждым ее выдохом вомне появляется дыра, эту пустоту может заполнить только она; она расставила ноги ивытягивает руки вверх, ее груди поднимаются тоже, их видно полностью, потому что полы пиджака смещаются вбок ивверх, унее налобке волосы, большой темный треугольник; яопять отхожу нашаг назад, потому что немогу протянуть кней руки, дляэтого мне понадобиласьбы моя тень, нодаже иэту тень я должен былбы суметь сдержать. Она опять взяла платки, наэтот раз они светлее, ине только они, она сама тоже, она кажется моложе, она моложе иесть. Стройнее, груди менее тяжелые, все более розовое иболее свеже-красное, глаза более влажные, мягкая недосягаемо-приветливая кожа, смотреть нанее становится почти что невозможно, потому что увеличивается расстояние ивместе сним желание. Желание– слишком мягкое слово, чтобы передать что-то более непокорное, небуйное, какволны, нонатянутое, какструна, которой можно изадушить. Все, что натянуто, кажется сдержанным, ноэто обман зрения, оно натянуто только потому, что другой альтернативы нет, быть натянутым– единственная возможность, натянутым доболи. Сейчас она мягче, менее земная, свет теперь по-другому падает наее кожу– нетак, чтобы высветить детали; деталей ктомуже меньше, потому что ее изгибы плавнее; она опять танцует сплатками истала еще моложе, наэтот раз наней толи белая рубаха, толи халат свободного покроя, она светлее, мягче иодновременно стройнее, намек нацеломудрие, еще неубитое целомудрие, вней мягкий струящийся свет, влажный, какроса; струны подкручиваются инатягиваются, смотреть становится практически невозможно, настолько она молода. Она двигается сприсущей ей одной непринужденностью, она больше несмотрит посторонам, я немогу несмотреть нанее, намягкие, почти белые волоски унее наруках. Она становится еще моложе, иеще, теперь это бугорки, несколько волосков, маленькая прозрачная пачка, руки сложены надголовой, она кружится вокруг своей оси– боль изпрошлого, когда я еще невполне понимал, что это, чувство, что я увидел то, что нельзя, ичто мне очень хочется втуалет. Мама, мой писюн такой странный. Допредела натянутая струна– это натянутый докраев переполненный мочевой пузырь. Девочка кружится вокруг своей оси, безпачки, это уже, конечно, плохо, нужно, чтобы выключился свет, носвет невыключается, итогда я вырываюсь и, чувствуя смертельную усталость, отворачиваюсь, взглядом, телом, той струной, что стало мое тело; что было мое тело, я здесь один, только я один идевочки встолпах света, девочки другие, нотакиеже маленькие. Все давно ушли, я тоже быстренько делаю ноги, иду втемноту. Это был такой тест, ивсе знали иушли заранее, ая опоздал, я такой один, и, может быть, все это ибыло задумано дляодного меня, потому что я сегодня смотрел натех школьниц. Нахожу дверь итяну насебя, это маленькое помещение сбарной стойкой, надиванчике сидит Леннокс сцелым бокалом пива. Нарюкзаки я смотрел!– кричуя. Леннокс отирает сверхней губы пену иговорит: ну супер, ао каких рюкзаках ты говоришь? Да ты исам только что пришел, говорюя. Нет, одно пиво я уже выпил, отвечает Леннокс.
