Глава14
Ситуация была дляменя незнакомая: нужно было руководить, ктомуже руководить людьми, которые были гораздо старше меня икоторые совершенно точно помнили меня стех пор, какмы сЛенноксом наткнулись наних всумрачном, слабо освещенном бильярдными лампами помещении, обустроенном ими подсвои нужды. Ноони покорно смирились смоими требованиями итерпеливо слушали, пока я рассказывал, чего следует добиться. Они работали всвоем графике, далеко невсегда трапезничали вместе совсеми, нос видимым удовольствием корпели надмакетами длядетства Бонзо. Наблюдать заих работой было приятно: какони сосредоточенно режут картон, какони пинцетами устанавливают миниатюрную мебель ималенькими кисточками обмазывают стены клеем дляобоев. Когда все шло гладко, они довольно улыбались, время отвремени выходили изофиса, итогда спустя пару минут их можно было увидеть наполе: они курили и, какмне кажется, неперекидывались сдруг другом даже парой слов. Однажды я встретил их утрактира. Они вдвоем сидели нанеярком солнце намоей скамеечке устены. Я взял себе стул, подсел кним испросил, каким тут нравится. Очень даже. Акак работа? Ну да, конечно, здорово, что они опять этим занимаются, нораньше– авы ведь знаете, очем мы, вы кнам частенько заглядывали,– раньше все-таки было интереснее. Сейчас нет никакой интриги, сейчас мы воссоздаем место преступления, новнем нет трупа. Труп еще жив, чуть было несказаля, вотон, сидит рядом свами– ведь яже недурак, я знал, чем занимаюсь: яотдавал Бонзо свое собственное детство. Или, вовсяком случае, одну изего версий.
Глава15
Однажды утром замной вофис пришел тот самый шофер, который привез нас вмонастырь. Вмашине со«слегка тонированными» окнами мы доехали доаэропорта Схипхол, заэти несколько проведенных вдремотном состоянии часов я даже, кажется, умудрился поспать. Где-то суголка, вдали оттерминалов прибытия иотправления сих командно-диспетчерским пунктом иугловатыми желтыми шлангами, поглощающими ивыплевывающими пассажиров, лимузин въехал натерриторию аэропорта, шофера только попросили показать какой-то пропуск. Меня ждал вертолет, рядом сним стоял пилот, который представился Щорсом. Шофер снами неполетел, вертолет был маленький, снезакрытыми конструкциями хвоста икабиной вформе купола, передняя часть которой полностью состояла изпрозрачного материала игде помещалось всего двое человек. Мы настолько легко поднялись ввоздух– словно это немы поднимались, анас кто-то поднял, какгигантские пальцы подхватилибы маленькое насекомое,– что мне вспомнилось, какя где-то читал осиле притяжения, аименно что ее считают относительно слабым взаимодействием, хотя сам этот термин, безусловно, значит нечто иное.
Мы летели надАмстелвеном, надспальными районами, построенными попрограмме послевоенного восстановления искладывающимися вспальный город; летели надгородом, где, если верить недавнему исследованию, живут самые счастливые люди. Кодну вертолета была прикреплена камера, ив руках я держал диктофон, всученный мне шофером; предполагалось, вероятно, что я буду записывать какие-то свои замечания, новокруг стоял невыносимый шум, имне нужно было сначала ковсему привыкнуть: нетолько кэтому постоянному шуму, ноик нашему расположению, кпролетающим поднами улицам, шлему снаушниками уменя наголове ивыкрикам Щорса, которые транслировались мне прямо вуши. Ноподо мной проплывал беззвучный пейзаж– беззвучный потому, что оттуда никаких звуков донас недоносилось; иэто был именно тот пейзаж, который я уготовил дляБонзо. Его улица– моя улица, вот район, где он вырос,– район, откуда мои родители, вновь уверовав вБога, уехали, когда мне было четыре года, нородители Бонзо изнего неуехали; ямог вкачестве доказательства предоставить макеты: макет его гостиной, где стояло многое изтой мебели, что иу моих родителей, макет его детской, его школы– государственной
[25] начальной школы, где преподавал мой отец, он даже учился умоего отца вклассе, итак далее; здесь были улицы идетские площадки, где он играл, идрался, ипобеждал, бассейн, куда он ходил, недалеко отозера подназванием Пруд, где летом тоже можно было купаться, магазины напервых этажах многоэтажек, куда он ходил запродуктами, многоэтажки, где жили его друзья, маленькое здание почты, где он покупал марки, втот год, когда их собирал, общеобразовательная средняя школа, куда он ездил навелосипеде шесть лет подряд, сначала сжестким кожаным портфелем набагажнике, перехваченным резинкой, потом ссолдатским ранцем, церкви, вкоторые он неходил икоторые я поэтому непросил мастерить. Деревья сейчас были выше ираскидистее, чем тогда, уменя намакетах они остались молодыми итоненькими, сейчас район был более старым, жившие там дети, скоторыми играл Бонзо, уже давно разъехались, аих родители состарились; улицы подо мной были уже нетакие шумные, какраньше, сейчас поним ездили вмагазин пожилые люди вэлектромобилях, ноэто был мир Бонзо, ия скомандовал Щорсу опуститься навысоту, скоторой видел дома, школы иулицы вточности тогоже размера, какна макетах вмонастыре. Так илети!– крикнуля. Наэтой высоте. Я глядел ине мог наглядеться.
Теперь достаточно?!– вкакой-то момент Щорс перекрикнул шум. Да, да!– ответиля, потому что больше вменя уже невлезало. Наобратном пути мы летели надАмстердамским лесом, где Бонзо играл ввойнушку, ковбоев ииндейцев, вора ивыкуп.
Глава16
Однажды вечером, вскоре после полета навертолете, счашкой кофе вруках я стоял нагазончике заофисной пристройкой исмотрел нахолмы. Я положил локти надеревянный забор, огораживавший территорию монастыря отполей, которые лежали позади него и, может быть, тоже кнему относились, этого я незнал, да ине нужно мне было этого знать. Небо было ясно-голубое, какчасто бывает ближе квечеру, солнце уже стояло низко, отдеревьев, кустов истолбиков падали длинные тени натраву. Даже отсамой травы падали длинные тени натраву.
БЗЗЗЗЗЗТ. БЗЗЗЗЗЗЗЗЗТ. БЗЗТ.
Вэтом звуке было слышно кочки втраве, через которую продиралась коляска Йохана. Я обернулся, уЙохана тоже была ссобой чашка, половина кофе уже пролилась ему наединственную брючину. Ага-ага, сказалон, значит, здешние виды тебе нравятся.
Да, ответиля, эти холмы, идеревья, ифермы вдали, я такое очень люблю.
Когда-то все это закончится, сказал Йохан.
Что закончится, холмы?– спросиля. Да постоят еще небось.
Операция «Бонзо», сказал Йохан.
Они всегда однотипные?– спросиля.
Ты очем?
Ну, операции, когда человеку создают новую личность.
Нет, всегда по-разному, каждый раз нужно найти правильную форму.
Асейчас унас правильная форма?
Сейчас унас форма ровно такая, какая нужна вданный момент.
Мы смотрели наосвещенные закатным светом поля. Само солнце уже скрылось заодним изхолмов. Надтравой висела зарождающаяся дымка.
Этот центр, спросиля, эти ретриты просто прикрытие длятого, чем вы насамом деле занимаетесь?
Йохан улыбнулся. Может, все наоборот, произнесон. Ипосмотрел наменя созначением, словно сказал что-то глубокомысленное ихотел увидеть, какя отреагирую. Я немог начать париться поэтому поводу, я был слишком расслаблен, чтобы искать подвох. Да, кто знает, поддакнуля, чтобы хоть что-то сказать. Я развернулся, оперся спиной озабор ипосмотрел нанизкое белое здание нашего офиса, которое всегда напоминало мне школьную пристройку. Через большие окна было видно столы смакетами издетства Бонзо, дом, вкотором он вырос, улицы его района, игровые площадки, детский сад, начальную школу, среднюю школу, все, что я рассмотрел своздуха. Уобеих школ были маленькие временные пристройки, чтобы разместить всех детей послевоенной волны рождаемости.
