Подъезжает робот-официант скофейником иподливает нам кофе.
Кофе настоящий?– спрашивает Леннокс.
Авы какдумали, парирует робот, что это голограмма? Недожидаясь ответа, он снова отъезжает. Леннокс смотрит ему вслед. Ты думаешь, это нормально?– спрашивает он уменя. Акстати, где тебя вчера весь день носило?
Да так, отвечаюя, погулял немного, сходил вмузей. Я же утром так исказал? Илиты думал, что я сбежал после всего того, что ты наговорил мне тогда вмашине?
Я ничего недумал, произносит Леннокс.
Это круто, говорюя, некоторые буддисты всю жизнь пытаются этого добиться. Я вот тоже вчера медитировал, нодо этой стадии… Ленноксу несмешно, номне всеравно, я чувствую себя бодрым, отдохнувшим, чутьли ненаэлектризованным. Еслибы сейчас подъехал робот-официант ипередал мне маленький резиновый дилдо, ябы подбросил его Ленноксу вчашку, forold times’ sake. Небылоли такого японского саке-бара, который назывался Forold times’ sake?
[26] Все зависит оттого, сверху ты илиснизу. Не, ерунда какая-то. Пора прекращать пить кофе втаких количествах.
Тем временем Леннокс сотвращением смотрит нахлеб насвоей тарелке, накотором лежит просвечивающий кусочек мясной нарезки.
Выглядишь ты паршиво, говорюя. Чтоже ты вчера непозвонил, если беспокоился?
Я небеспокоился, понятно? Леннокс отодвигает отсебя тарелку ивстает. Увидимся через полчаса напарковке.
Накакой парковке?
Натой, где унас машина стоит, придурок. Пригостинице. Каквыйдешь, сразу направо, апотом еще раз направо.
Он реально злой, я его еще таким невидел. Ноэто немоя проблема. Леннокс уходит, ая спокойно доедаю свой завтрак подзвуки законсервированной фоновой музыки исдержанного позвякивания столовых приборов остальных проживающих, их несколько, это пожилые люди, судя повсему, супружеские пары; если их потрясти, то поднимется целое удушливое облако пыли. Я чувствую бодрую свежесть: сегодня была вода инапор, мне удалось сходить вдуш. Холодный, правда, но, может, именно поэтому мне так хорошо. Теперь буду каждый день принимать холодный душ. Кактолько домой вернусь. Сначала надо закончить эту поездку сЛенноксом. Позавтракав, я поднимаюсь ксебе вномер засумкой. Внизу застойкой регистрации робот ведет себя по-деловому нейтрально.
Наподземной парковке прохладно итемно, стены иколонны изголого бетона. Наполу кое-где лужицы, иоткуда-то доносятся звуки капающей воды. Леннокс стоит рядом савтомобилем, которого я еще невидел, он маленький иголубой, беспилотник чутьли несплошь изстекла, такой типа гольфкар, только длябольших расстояний.
Это ненаш автомобиль, говорюя.
Ненаш, соглашается он иоткрывает дверцу. Садись.
Поедем теперь нанем?
Садись давай.
Я сажусь ихочу передвинуться накресло рядом сводительским (если это так называется, машина-то беспилотная), нокресла рядом сводительским нет, вместо него там какой-то квадратный ящик иличто-то вэтом роде, я неуспеваю рассмотреть, потому что Леннокс захлопывает дверцу. Потом он стучит постеклу. Оно опускается, хотя я ничего нетрогал.
Дальше поедешь один.
Э, сказаля. Чего?!
Маршрут я вбил, делать тебе ничего ненадо.
Уменя нет прав.
Говорюже, делать тебе ничего ненадо.
Очем ты вообще, что происходит?
Я себя плохо чувствую, говорит Леннокс, так что вот, буду отлеживаться.
Блин, Леннокс, что забред.
Вдалеке видно выезд наулицу. Изнизкого прямоугольного проема внутрь струится свет. Глубоко он непроникает.
Я все сказал, маршрут вбит, делать тебе ничего ненадо, все итак будет понятно.
Слушай, прекращай,а?
Я хочу выйти, ноЛеннокс кричит: заводись! Окошко быстро поднимается, иавтомобиль начинает движение. Наприличной скорости мы едем понаправлению кдневному свету, поворачиваем налево ипо ухабистым булыжникам направляемся кперекрестку вдалеке, огромному перекрестку сосветофорами.
Стой, кричуя, стой, стой! Я попал вфильм, который крутят набыстрой перемотке игде пропущено несколько сцен. Стой, остановись!
Когда мы доезжаем доперекрестка, светофор переключается назеленый, так что мой план выпрыгнуть находу придется пока отложить. Перекресток мы пролетаем наскорости, попути успев обогнать несколько машин. Вслед нам раздаются сердитые гудки. Автомобиль все это время пытается мне что-то сказать наязыках, которые я непонимаю. Мы сосвистом проносимся сквозь поток транспорта, уходя то вправо, то влево, изодного просвета вдругой, какбудто длябеспилотников существуют отдельные правила идругое ограничение скорости, нежели дляостальных участников движения. Меня бросает изстороны всторону, ив желудке начинает мутить. Автомобиль продолжает что-то лопотать.
Стой! Ну остановисьже!– кричуя. Стоп! Хотя лучше нет: отвези меня обратно вгостиницу, напарковку.
Потому что мы уже успели пару раз повернуть, ия вообще непредставляю, вкакую сторону возвращаться. Вдруг изсиденья слева направо выскакивает ремень, опоясывает мои бедра изакрепляется где-то сбоку отменя. Отплеча через грудь выскакивает еще один инатягивается тугой орденской лентой. Что все это значит?– кричуя. Уремней нет ниначала, никонца, они являются частью кресла, само кресло приковало меня ксебе.
Длявашейже безопасности, говорит автомобиль. Я распознал ваш язык, доброе утро, господин Леннокс, если вас тошнит, то вбардачке перед вами лежат пакетики, желаю вам приятной поездки, пока что все впорядке?
Я неЛеннокс!– кричуя. Слева исправа мимо проносятся здания, махины девятнадцатого века счугунными балконами, мы пролетаем пошироким бульварам состарыми деревьями (это платаны?), прикаждом неожиданном повороте уменя автоматически возникает желание схватиться заруль, норуля-то инет, вмешаться нет никакой возможности; есть только голая приборная панель сэкраном, покоторому ползут цифры: может, это скорость илиостаток заряда ваккумуляторе, нималейшего представления, может, это температура снаружи, вкаких-то единицах, которые используются исключительно длябеспилотников, адля остального мира выглядят полной абракадаброй.
Очень странно, говорит автомобиль, помоим данным, внастоящий момент я имею дело сгосподином Ленноксом. Маршрут заказал господин Леннокс, пункт назначения ввел господин Леннокс, подтвердил маршрут господин Леннокс…
Носел негосподин Леннокс!– восклицаюя. Господин Леннокс– это тот второй человек, нея! Сейчас меня нужно, добавляюя, четко артикулируя слова, отвезти кнему назад.
Мы лавируем среди другого транспорта наплощади скруговым движением, велосипедисты ипешеходы изовсех сил стараются непотонуть вэтой бешеной карусели. Меня перекосило вкресле, еслибы неремни, ябы уже свалился, содержимое желудка подступает кгорлу– это арахисовое масло сзавтрака. Звуки сулицы слабенькие ихиленькие, никоим образом несоотносятся сдиким хаосом вокруг, гдеже, казалосьбы, обязательная нереальная какофония ревущих моторов, я ведь человек, привыкший кбензиновым двигателям, носейчас весь транспорт восновном электрический. Мы еще раз объезжаем площадь вокруг, еще быстрее, чем впервый раз, какбудто это наше предназначение– нарезать круги поплощади посреди беснующегося транспорта. Откуда такое плотное движение, куда все несутся? Здесь ведь тоже ввели базовый доход, это была общеевропейская операция, что им всем дома-то несидится? Илиони только притворяются, что куда-то спешат, асами просто хотят доказать соседям ипосторонним людям, аскорее всего, самим себе, что где-то они незаменимы, вкаком-то другом месте, главное, чтобы недома? Мы съезжаем ссумасшедшей площади, объехав ее аж три раза, если небольше, носейчас уже все-таки вылетаем набоковую улочку, где сразуже становится спокойнее: тут солидные дома, высокие деревья, мало транспорта. Наша скорость постепенно снижается, словно энергия, скоторой нас выплюнула мотающаяся площадь, постепенно ослабевает, итеперь мы едем только намощности самого аккумулятора. Вот тутбы жить, наэтих тихих улицах, я оглядываюсь посторонам исам замечаю, какуспокаиваюсь. Отсутствие руля вдруг оборачивается воблаго: меня похитили, я нина что немогу повлиять, ибудь что будет.
