Апочему она так сказала, господин.
Наверное, подумала: иначе придется мне сним еще всю вечность возиться.
Позволеноли мне будет втаком случае предположить, что их брак небыл счастливым, господин?
Запятьдесят лет она слегка отнего устала.
Улюдей это нормально?
Случается.
Вы иронизируете, господин?
Когда мой отец резко сдал, мать иногда смотрела нанего сосмесью интереса иотвращения, какбудто рядом сней сидит какое-то неведомое животное. Иобращалась комне: что он такое говорит, что ему надо? Ну вот, женаты больше пятидесяти лет, думаля, акажется, будто его только вчера привели кней вкомнату, аесли сегодня заберут, то она ислезинки непрольет. Когда вобщей гостиной мы листали альбомы сфотографиями, она всех узнавала, нокогда я показывал наотца, она смутно улыбалась, словно прощая мне мой промах, итерпеливо ждала следующей фотографии.
Даже незнаю, что сказать, господин.
Я тоже. Досамой смерти отца уних была привычка перед сном брать друг друга заруку ислегка пожимать.
Кажется, это противоречит тому настроению, которое вызвало ваше предыдущее воспоминание, господин. Это скорее трогательно, нежели горько. Какже тогда научиться понимать людей? Я вижу, какони ходят иездят, они все похожи друг надруга, ноесли копнуть, оказывается, что они все такие разные. Нетолько поотношению друг кдругу, ноипо отношению ксамим себе. Какже сформировать оних представление, может, их сначала надо узнать, каждого поотдельности? Ноэтоже невозможно?
Да, это действительно невозможно.
Так что я даже незнаю. Получается, ваш отец двадцать лет ждал вашу мать натом свете, аона тем временем надеялась, что они друг друга неузнают.
Если отец смог найти себе библиотеку, где можно читать книги оВторой мировой войне, икто-нибудь регулярно приносит ему чашку кофе, то мне кажется, ему нечего больше желать.
Ачем натом свете занимается ваша мать?
Она вернулась всвои шестнадцать лет икатается наконьках сдрузьями иподругами наФлите
[31].
Звучит прямо какидиллия, господин. Мы ведь отом свете рассуждаем, который разделен наад ирай?
Да, говоря обаде, я немного сгущаю краски, мать его страшно боялась. Ия вдетстве тоже.
Мы свами онем целую песню сочинили, господин.
Точно. Однажды мать вернулась домой, она ходила кподруге изцеркви пить кофе, иэта подруга только что прочитала книгу обоколосмертных переживаниях. Мать пересказывала, что один человек оказался вкакой-то местности, где вдалеке находился рай, ноперед ним было большое озеро огня, инекоторые изтех, кто только что умер, чувствовали себя настолько виноватыми инедостойными, что сами бросались вэто озеро. Мы ссестрой были уже подростками, ихоть вБога еще верили, новрай иад уже нет, так что мы только посмеялись.
Аотец?
Он тоже неособо впечатлился. Он вообще был человек неочень эмоциональный, подумал, наверное: самбы я все-таки сходил сначала квратам рая, может, ипустилибы, аброситься вогонь всегда успеется.
Мне это тоже представляется разумной тактикой вданном случае.
Мать вте годы была сосвоим страхом ада один наодин. Унее был очень тяжелый климакс, несколько лет она пролежала впостели, думая, что унее что-то ссердцем, боялась умереть, иногда она вылезала изкровати, чтобы приготовить ужин, аиногда нет. Вечером она, бывало, приходила посидеть уменя накровати, мне было лет двенадцать-тринадцать, вкулаке унее был зажат мятый мокрый платок. Мама еще долго-долго хочет быть свами, говорила она тогда, ноя знал, что она ненаше общество опасается утратить, апросто боится умереть. Оставаться снами– это была цена, которую она более чем готова была платить. Позднее я понял, что ее вто время мучила сильнейшая депрессия. Она обратилась кгомеопату, ноте горошки, что он ей прописывал, непомогали. Иногда я приходил посидеть уее кровати, чтобы составить ей компанию, идавал ей размятый банан исвежевыжатый апельсиновый сок, это она хотябыела.
Асейчас ей шестнадцать, иона катается сподругами идрузьями поФлиту наконьках. Вам больше нравится верить впотустороннюю жизнь безада.
Я вообще неверю впотустороннюю жизнь. Нокартинка красивая, имнебы хотелось, чтобы унее было так. Она часто обэтом рассказывала: длинная вереница детей едет польду, иона самая первая, апарень, который едет вторым, положив ей руки набедра, вдруг очень громко кричит: налево!– иона тогда поворачивает налево, иза ней вся вереница.
Иэтот парень потом станет вашим отцом.
Нет, они тогда еще небыли знакомы.
А, вот почему унее такой рай, господин, теперь понятно. Итак они досих пор там икатаются, все вместе.
Мне нравится думать, что это так. Вода застыла крепким льдом, щеки красные, глаза блестят, варежки, шапки, облачка пара изорта, все свежо, все холодное, каклед, какможно дальше отогня.
Глава7
Наверное, я немного поспал. Точно поспал. Мы все еще едем пошоссе, ноландшафт изменился. Он стал более пыльным, каменистым, каким-то желтым, рельефа прибавилось, вдали там исям деревушки, состоящие изсбившихся вкучу домиков вокруг холма сколокольней посередине. Хоть почти ничего ине разглядеть, всеравно сразу понятно, что все эти дома иколокольни тоже старые иразваливающиеся.
Добро пожаловать обратно, господин.
Спасибо.
БЗЗЗТ. БЗЗТ. БЗЗТ. Части кресла немного перемещаются поотношению друг кдругу.
Все-таки мне кое-что недает покоя, господин.
Ичтожеэто?
Какможет быть, что образ вашей молодой будущей матери наконьках вас успокаивает, если, уж позвольте, сами вы взагробную жизнь неверите?
Вэтом сила историй, сила воображения, хочу я сказать, ноне говорю, иначе получается похоже нато, что я пропагандирую чтение книг, ценность литературы, амне всегда хотелось держаться отэтого встороне. Ноэто былбы достойный ответ.
Это дешевое утешение, говорюя.
Этот ответ еще достойнее.
Дешевое, господин?
Быстрорастворимое утешение, чтобы быстренько доставить самому себе приятное, теплое сентиментальное чувство. Загробная жизнь прекрасно дляэтого подходит, особенно если оттуда убрать Страшный суд и, соответственно, ад. Получается такой загробный мир-дженерик, затоннелем света. Сочные луга. Воссоединение слюбимыми.
Ипо сколько имлет?
Н-да, хороший вопрос. Когда умирал отец, я подумал: там ненастолько жестоки, чтобы заставлять души влачить вечную жизнь втаком ущербном состоянии, никто ведь непредставляет себя натом свете ввиде дряхлого, отжившего свое деда илибабки. Невысказанная, новитающая ввоздухе идея заключается втом, что натом свете мы окажемся всамом расцвете сил, например, всегда тридцать пять илипятьдесят длятех, кому важнее жизненный опыт, чем физическая форма, нокакбы то нибыло, всамом расцвете сил, такими, какие мы есть насамом деле: счастливыми, хорошо одетыми людьми наиллюстрациях брошюр свидетелей Иеговы, которые нам раньше раздавали вавтобусе. Мы будем гулять попохожим напарки окрестностям, время отвремени умиляясь резвящемуся натраве безвременно ушедшему ребенку. Нодетей там будет невпроворот; все младенцы идети младшего возраста, преставившиеся втечение многих веков, аумирало детей раньше ого сколько, все носятся там, так что стоит невыносимый гвалт, кгоршку они тоже еще неприучены. Иесли этим детишкам нельзя отойти ввечность ввиде тридцатипятилетних илипятидесятилетних людей, то скакой стати это будет позволено нам? Кто определяет тот момент, когда мы были всамом расцвете сил? Врядлиже там будет анкета свопросом отом, вкаком возрасте мыбы хотели быть увековеченными вбуквальном смысле. Среди всех этих срущих иссущих детей будет нашатких ногах разгуливать нескончаемая вереница дряхлых стариков истарушек, вужасе спрашивающих друг удруга иу самих себя, где они икто они; собравшись вбольшие стаи, они будут сжалобными возгласами ходить покругу, все эти фильмы прозомби, вдруг ставшие популярными пару десятков лет назад, впринципе сняты опотустороннем мире. Какраз таки группа людей оттридцати пяти допятидесяти лет будет наименее представлена среди всех этих орущих детей истрадающих недержанием стариков, они будут отчаянно пытаться навести хоть какой-то порядок вэтом хаосе, больше всего им хотелосьбы вернуться назад, даже тем, кто сам бросился подпоезд илидругим способом покончил сжизнью; еслибы натом свете существовала парламентская демократия, онибы организовали Партию Реинкарнации, нодемократии там нет, есть только загробная жизнь.
