–Как говорит Конор, не было бы счастья, да несчастье помогло. Или вроде того.
–Кстати, мне удалось пообщаться с агентом Андерхилла. Точнее, с его бывшим агентом.
–Ну, не тяни.
–Суть в том, что есть информация, будто наш паренек на самом деле отбыл в Сингапур, как, сам помнишь, он постоянно говорил. Тронг – так зовут его агента, Фенвик Тронг, хочешь верь, хочешь нет,– он не в курсе, в Сингапуре Тим все еще или нет. Там все как-то странно получилось. Андерхилл всегда депонировал свои чеки в филиале банка в Чайна-тауне. А Тронг даже не знает его адреса. Корреспонденцию ему отправлял на почтовый ящик. Время от времени Андерхилл звонил ему, чтобы устроить разнос, а пару раз даже увольнял. Думаю, в течение пяти-шести лет его звонки становились все более оскорбительными, более жесткими. Всякий раз, когда Андерхилл звонил, Тронгу казалось, что тот пьян, либо обкурился, либо под чем-то, либо все три кайфа одновременно. А через несколько дней перезванивал, каялся и умолял Тронга снова работать с ним. В конце концов, он как-то раз довел Тронга, и тот сказал Тиму, что больше не сможет работать на него. Тронг предполагает, что с тех пор Тим агентирует свои книги сам.
–Значит, вполне вероятно, что он все еще там, но выяснить это мы должны сами.
–Майкл, по-моему, он законченный псих. Я бы на твоем месте тоже остался дома.
–Выходит, разговор с агентом убедил тебя, что Тим Андерхилл может быть Коко.
–Хотелось бы мне ответить, что это не так.
–Мне тоже.
–Так что подумайте, ребята, вот о чем: заслуживает ли он того, чтобы рисковать своей головой?– спросил Тина.
–Своей головой я бы скорее рискнул ради Андерхилла, чем ради Линдона Бэйнса Джонсона
[52].
–Ладно, давай прощаться: пришла моя лучшая половинка,– сказал Тина.
2
–По-моему, взрослые мужчины давно перевелись, если они вообще когда-то существовали,– заявила Джуди.– По сути все они просто повзрослевшие мальчишки. Это унизительно. Майкл умница, такой заботливый, труженик, и все такое, но то, во что он верит, просто смехотворно. Просто когда ты достигаешь определенного уровня, его ценности кажутся ну просто детскими.
–Они по крайней мере такие зрелые,– сказала Пэт Колдуэлл. Этот разговор женщины вели по телефону.– Что же до Гарри, иногда я боюсь, что он просто инфантилен.
–Майкл по-прежнему верит в армию. Сам он отрицает, однако это так. И воспринимает эту детскую игру за реальность. Ему всегда нравилось быть одним из их отряда.
–Гарри, похоже, лучшее время своей жизни провел во Вьетнаме,– сказала Пэт.
–Фишка в том, что Майкл возвращается. Ему снова хочется служить в армии. Хочет стать частью их отряда.
–Мне кажется, Гарри хочет просто заняться хоть чем-то.
–Чем-то заняться? Он может пойти работать! Например, снова начать работать юристом.
–М-м-м, пожалуй…
–А ты в курсе, что Майкл собирается продавать свою долю в практике? Что хочет переехать в Вестерхольм и работать в бедном районе? Он считает, что делает недостаточно. Я о том, что есть у него такой пунктик: врачом нужно работать именно в таком месте, чтобы понять, насколько здесь все политизировано, ты не поверишь, сколько внутри этого мирка борьбы, но именно там настоящая жизнь – такая, какова она есть.
–Выходит, он использует эту поездку, чтобы дать себе время и обдумать свое решение?– предположила Пэт.
–Нет, он ее использует, чтобы поиграть в армию,– ответила Джуди.– А про его непроходящее раскаяние из-за Я-Тука лучше вообще не вспоминать.
–Вот как… А Гарри, по-моему, даже гордится тем, что произошло в Я-Туке,– сказала Пэт.– Как-нибудь при случае я покажу тебе его письма.
3
В ночь перед вылетом в Сингапур Майклу снился сон. Он шел ночью по горной тропе, направляясь к группе людей в военной форме, сидящих вокруг маленького костра. Когда он подходит ближе, то видит, что это вовсе не люди, а призраки: через их тела смутно просвечивает пламя костерка. Призраки повернулись и следят за его приближением. Их военная форма изорвана и задубела от засохшей грязи. Во сне Майклу понятно, что он служил с ними – когда они были людьми. И тут один из призраков, Мелвин О. Элван, встает и делает шаг навстречу.
–Не связывайся с Андерхиллом,– говорит Элван.– В мире столько зла…
В ту же ночь Пумо снится, что он лежит в кровати, в то время как Мэгги Ла меряет шагами спальню. (В действительности Мэгги снова исчезла, как только его лицо стало приходить в норму.)
–Невозможно победить катастрофу,– говорит ему во сне Мэгги.– Единственное, что остается,– это пытаться удержать голову над водой. Представь себе слона, его степенность и грациозность, его врожденное благородство. Сожги ресторан и начни с нуля.
11.Коко
Ставни бунгало были закрыты из-за жары. Тонкая пленка конденсата лежала на розовых оштукатуренных стенах, и сам воздух здесь, теплый, влажный и густой, казался розовым. Удушливо и остро пахло экскрементами. В одном из двух массивных кресел сидел связанный мужчина – время от времени он начинал кряхтеть, шевелиться и пытаться выдраться из веревок. Женщина не двигалась, потому что умерла. Коко был невидим, но глаза мужчины неотрывно следовали за ним: когда знаешь, что вот-вот умрешь, можешь видеть невидимое.
Если ты в деревне, скажем…
Если дым очага качнется и вновь устремится вертикально вверх. Если курица подняла ногу и замерла. Если свиноматка насторожилась, подняв голову. Если ты видел все это. Если ты видел, как дрожит лист, видел, как висит в воздухе пыль…
Тогда, возможно, ты увидишь, как бьется жилка на шее Коко. Увидишь, как стоит, прижавшись к стене хижины, Коко с пульсирующей на шее жилкой.
Коко знал точно: глухое местечко сыщется всегда. В городах, где люди спят на тротуарах, в перенаселенных городах, где люди спят на кровати по очереди, в перенаселенных городах, где ни один человек не в состоянии ощутить себя в тишине и покое. Именно в таких вот городах всегда найдутся укромные места – заброшенные и забытые всеми. Места эти оставляют за собой богатые люди или же сам город оставляет их за собой.
Богатые люди все вывозят и забывают, а ночью в дом бесшумно врывается вечность вместе с Коко.
Его отец сидел в одном из двух массивных кресел, которые оставили богачи. «У нас все идет в дело,– сказал его отец.– У нас ни одна часть животного не пропадает понапрасну».
Кресла у нас не пропадают понапрасну.
Жило в нем одно воспоминание – об увиденном в пещере, и в том воспоминании ни одна часть животного не пропадает понапрасну.
