Когда Роджеру Скипуорту исполнилось двенадцать, отец исчез. Роджер недоумевал, куда тот мог деться. Мать, присутствовавшая при уроках все прошлые годы, пыталась бить его вместо отца, и, хотя Роджер всегда ей подыгрывал, физически это было нелепостью. Почти такой же нелепостью, как ее попытки управиться в мастерской без механика. Деньги за мастерскую платили (по крайней мере, большого долга не скопилось), но она стояла запертая и собирала пыль.
В четырнадцать Роджер Скипуорт соврал про свой возраст и завербовался в морскую пехоту.
Там Роджера Скипуорта ждало поразительное открытие: его будут кормить, одевать, выделят ему койку и станут платить жалованье, ничего за это не требуя, кроме физического труда и постоянной готовности куда-нибудь отправиться и кого-то убивать. Ругали и били так редко и несерьезно, что он не считал это за ругань и побои. А главное, не было сбивающих с толку моральных оценок, хороший он мальчик или плохой. Слушаться приказов – хорошо, вот и все.
Роджер и армия отлично поладили.
Второе открытие произошло через полтора года, дождливым днем в казарме. Скипуорт занимался с гантелями рядового Бурна. Рядовой Бурн был слегка подвинут на физических упражнениях, часто обсуждал их с рядовым Скипуортом и позволял тому брать свое снаряжение.
Некоторые в казарме косо смотрели на их дружбу, а один рядовой, бывший ливерпульский хулиган Джек Фиш, прямо предупредил Скипуорта в самых грубых выражениях. Скипуорт, отчасти по неведению, отчасти по равнодушию, пропустил совет мимо ушей.
Затем рядовой Бурн и впрямь к нему подкатил, причем тоже в грубых выражениях.
Рядовой Скипуорт уставился на рядового Бурна, не совсем понимая, чего тот хочет. Рядовой Бурн изложил свою просьбу понятнее. Скипуорт двинул его в морду и вышиб два зуба. Потом ударил Бурна под ребра, так что тот согнулся пополам. Бурн, разумеется, отбивался. Оба были сильные, крепкие, у обоих был опыт драк, какой можно приобрести лишь в казарме. Однако оба понимали, что это другое. Не потасовка, а бой.
Через некоторое время Бурн уже лежал лицом вниз, кровь хлестала у него изо рта, из носа и ушей, а Скипуорт упирался коленом ему в хребет.
Скипуорт поднял голову. Он дышал тяжело, но ничуть не утомился.
Тут он увидел, что Джек Фиш прислонился к шкафчику и смотрит на него. Еще несколько человек наблюдали из дверей.
Джек Фиш сказал:
–Не обращай на нас внимания, Скиппер. Мы лезть не станем.
До Скипуорта не сразу дошло, потом он вспомнил, как мать смотрела, когда отец его лупцевал, и понял. Он был страшно благодарен товарищам. В их честь он залепил рядовому Бурну оплеуху.
Ощущение было приятное. В то мгновение Скипуорт усвоил урок, который пытался преподать ему отец: какое удовольствие бить того, кто не может дать сдачи. Наверняка оттого отец и сбежал: понял, что сын уже не беспомощный.
Искренне признательный, искренне счастливый, Роджер Скипуорт выместил все, что скопилось в сердце, на мышцах и костях рядового Бурна. Когда он утомился, они с Джеком Фишем и еще двумя ребятами погрузили Бурна в «Лендровер» и сгрузили под дождем – в белье и без ботинок – у горы гравия, с которой тот теоретически мог скатиться. Они положили его на спину, чтобы он не захлебнулся в грязи. Потом четверо товарищей поехали в солдатский буфет – Скипуорт в драке почти не пострадал,– пропустили по кружечке и обсудили, как при необходимости сплотят ряды.
Это не потребовалось. Расследования не было. Рядового Бурна перевели из части еще до того, как прошли его синяки. Хотя никто из офицеров вслух не выразил одобрения, они улыбались и кивали, и Роджер Скипуорт вскоре обнаружил, что сделался любимцем базы.
Повышение не заставило себя ждать. В конце концов, Роджер был идеальным солдатом во многих смыслах. Он получал среднестатистическое число взысканий за дисциплинарные проступки, но всегда был осторожен, чтобы не довести дело до тюряги. Он заметил, что под статью или увольнение с позором обычно попадают пьяницы либо воры. Роджер мог пропустить несколько пинт в хорошей компании, однако напиваться его не тянуло, и, что бы ни ждало его в будущем, вором он не был.
Его добросовестность заметили. На восьмом году службы сержанта Роджера Скипуорта назначили снабженцем базы.
Сержанты, отвечающие за снабжение, имеют в армии особую власть, далеко выходящую за пределы их возможности выдать либо не выдать нормальное мыло или носки нужного размера. Личные вещи принадлежат не солдату, а правительству (неважно, Великобритании, США или СССР), и солдат, обидевший снабженца, может обнаружить, что доверенная ему правительственная собственность помечена как «не возвращена». Если это оружие или бензин, то дело может потянуть на серьезную статью. Сколько ни уверяй, что ты все вернул, если снабженец говорит, что вещь пропала… значит, она пропала.
Скипуорт не был тираном. Для товарищей, в первую очередь для Джека Фиша, у него много чего находилось. Например, дешевый бензин. Ссуды под щадящий процент. Еда сверх положенного. Через год он установил связь с полковым писарем и мог теперь раздобыть любые документы. Кроме того, у него действовал пункт проката армейского снаряжения: брали по большей части оружие, но и «лендроверы», грузовики, как-то даже вертолет. Расходные материалы не включались. Скипуорт покупал боеприпасы на стороне, у израильского оружейного дилера, который предлагал божеские цены и все время уговаривал купить что-нибудь серьезное.
Однако Роджер Скипуорт не воровал.
Через десять лет после ухода из дома – где-то за это время, он забыл когда, умерла мать – сержант Скипуорт руководил одним из самых выгодных предприятий Британии, основанным на капиталистическом принципе использовании чужих денег и добра и не платящим и пенни налогов.
Через четыре месяца все рухнуло.
Джека Фиша и еще троих застукали при ограблении склада. Произошла перестрелка. Фиш, пытаясь убежать через крышу, поскользнулся и грохнулся с высоты. Он сломал руку и обе ноги, но остался жив и много в чем успел сознаться.
Сержант Скипуорт очень удивился. Какого хрена Фиш его заложил? Скипуорт бы позаботился, чтобы Фиш в тюряге жил припеваючи. Он удивился и обиделся, что товарищ не сплотил с ним ряды.
Впрочем, ряды сплотил полк. Было расследование, но до трибунала не дошло. Скипуорта попросили уволиться по собственному желанию – ради блага полка и всех заинтересованных лиц.
–Я в жизни не украл медного фартинга,– сказал он армейскому адвокату.
–Сержант,– ответил адвокат,– мы изо всех сил стараемся смотреть на ваши действия сквозь пальцы. Уверяю вас, когда мы говорим, что так будет лучше, мы учитываем и ваши интересы. Полагаю, вы кое-что отложили на черный день.
Однако, разумеется, сержант Скипуорт считал, что с ним обошлись нечестно. И он не солгал про медный фартинг. Как настоящий капиталист, молодой сержант постоянно расширял дело, и после беспрерывных вложений во все более крупные взятки, все более красивых шлюх, патроны и порох у него не осталось ликвидных активов, чтобы забрать их с собой. Роджер Скипуорт стал Клайвом Синклером армейской коррупции
[69].
