У Оуэна не было ни жены, ни детей. Матросов – лишь столько, сколько нужно. Двадцать лет он плыл наугад, пока американец не показал ему путеводный свет. Тогда Оуэн понял наконец, что Лихты сами творят свои легенды. Дед утверждал, что принадлежит к династии контрабандистов. Отец выдавал себя за циника. Оуэн рассеет пепел над морем.
Он погрузил ракеты в «Лендровер», накрыл брезентом, защелкнул задний борт кузова, подошел к дверце. Глянул на небо. В воздухе чувствовалось приближение дождя.
Лихт сел в «Лендровер» и поехал на север.
Скин-хауз оказался больше, чем Хансард ожидал, раза в четыре-пять больше усадьбы сэра Эдварда Четвинда. Две стороны дома были в лесах, рабочие восстанавливали фахверковые стены. Печные трубы были подперты стальными укосинами.
Дверь открыл стройный молодой человек в зеленом шелковом костюме итальянского покроя и теннисных туфлях. У него были светлые кудрявые волосы и круглые очки без оправы.
Хансард протянул удостоверение Белой группы.
–Меня зовут Николас Хансард. Я историк…
–Эллен?!– проговорил молодой человек, глядя мимо Хансарда.
–Привет, Хью,– тихо сказала Максвелл.
Хансард посторонился, пропуская молодого человека в зеленом костюме.
–Я… хм…
Максвелл сказала:
–Николас, это Хью Кин, двадцатый баронет Скин.
–Двадцать второй, но кто считает?– Кин протянул руку.
Когда Хансард ее пожимал, Эллен сказала:
–Хью, Николас хотел бы посмотреть дом. Можно?
–Конечно, можно. Заходите, заходите, вы оба. Господи, Эллен, ты не была здесь с тех пор, как умер отец, двадцать первый баронет. И, если позволите, мистер…
–Хансард. Николас Хансард.
–Мистер Хансард Николас Хансард, я рад приветствовать в моем смиренном жилище такого охрененного везунчика. Эллен, милая, обними убитого горем неудачника, а?
–Да ладно тебе, Хью,– сказала Эллен и обняла его.
Хансард смотрел, слегка удивленный, но (он предполагал) не ошеломленный. А может, он был ошеломлен, но не удивлен. В любом случае, объятие длилось долго, затем баронет Скин сказал: «Прошу за мной, дамы и господа, в музее просьба соблюдать осторожность», и они вошли.
Кин показал им комнатку священника, где лежали документы, пока рабочий не извлек их на свет впервые за четыре столетия.
–Мы надеялись, там будет скелет или что-нибудь в таком роде,– сказал баронет.– Хоть какой-то колорит, солидная история с привидением на худой конец. Но хренушки.
Хансард пытался вообразить человека, который спрятал документы и замуровал вход, но образа не возникало. Был только затянутый паутиной пыльный чулан.
Кин сказал:
–Я на самом деле насчет бумажных дел не очень, это по твоей части, Эллен. И по вашей, Николас, как я понимаю? Но вот это мне понравилось: «На столе у входа стоял стеклянный ящик, с виду совершенно новый. Внутри, на чистом красном бархате, лежал потемневший металлический предмет… металлическая трубка с чем-то вроде рычажка на одном конце. Вдоль него тянулись два кожаных ремешка, практически рассыпавшиеся от времени».
–Колесцовый кремневый пистолет?– предположил Хансард.
–Он самый,– ответил Кин.– Но, заметьте, без рукояти. Ремешки, вероятно, крепили его к чему-то, возможно, к древку…
–К руке,– сказал Хансард, размышляя вслух.– Один на запястье, один на локте, замок в сгибе локтя, курок…
–И дуло жутко короткое,– продолжал Кин.– При тогдашнем порохе скорость вылета пули была мизерная. Стрелять имело смысл не дальше, чем с нескольких шагов.
–Верно,– сказал Хансард.– Абсолютно верно.
–Э?
–Я просто думаю вслух,– ответил Хансард.– Что дальше?
Парадный зал имел футов шестьдесят в длину и двадцать пять в высоту. Поверху тянулась обшитая деревом галерея с узенькими окошками, на нее с обеих сторон вели лестницы. Пол был вымощен шахматными черно-белыми плитами.
–Ты была тут на Рождество, когда мы играли в игру из «Алисы»?– спросил Кин.
–Я была Ферзевой Пешкой,– рассеянно сказала она.
–А да, правда. А я был Коневой Пешкой королевского фланга и…
Мысли Хансарда начали уплывать. Под одной из лестниц на галерею была комнатка, как раз чтобы переодеться к выходу на сцену.
ДИДРИК. Я буду Остолопом. Роль умна.
ПОЛИДОР. Глупа, сказал бы я. Ты выбрать мог
Роль Герцога, Стрелка иль Мудреца.
Они как раз достойны и умны.
ДИДРИК. Хочу быть Остолопом. (В сторону.) Только он
И может подобраться к королю.
–Напишите мне роль,– сказал Дувр.– Сделайте меня… сделайте меня Гением, чтобы я мог прикоснуться к королеве.
Марло на мгновение задумался.
–Будете играть Афину. Думаю, ей понравится. Ей по душе, чтобы все считали, будто она вышла из головы своего великого отца, Генриха. Да. У нас будет Афина для Елизаветы и… Диана для Дадли.– Марло ухмыльнулся.– О, они будут очарованы и разгневаны, но это Рождество, когда все веселятся.
–Это произошло здесь,– тихо проговорил Хансард.
–Нам пора идти, Николас,– сказала Эллен.– До Лондона ехать долго, и начинается дождь.
Хансард глянул на окна напротив галереи. За витражным стеклом полыхнула молния, через несколько секунд раскатился гром.
Кин сказал:
–Зачем ехать в грозу? Оставайтесь. Девятнадцать спален, никого народу. Как школьные выходные, а, Эллен? Я могу поселить вас в спальнях, соединенных потайным ходом…
–Хью, прекрати,– сердито сказала Эллен.
–Эллен, я ужасно за тебя рад, правда,– обиженно произнес Кин.– Я просто… черт возьми, я просто не ждал, что это будет кто-то, кого может одобрить твой отец.
Максвелл залепила ему такую пощечину, что очки слетели на пол.
–Мы уходим,– сказала она, беря Хансарда под руку.
–Минуточку.– Хансард вырвался, поднял очки Кина и протянул хозяину.– Я абсолютно не понимаю, что между вами происходит, и понимать не хочу. Но спасибо за экскурсию.
–Вам спасибо,– сказал Кин без явной иронии.– И не обращайте внимания… вам правда охрененно повезло. Вам и Питеру… До свиданья, Николас. Приезжайте еще.
–Спасибо, Хью.
Лицо у Эллен было мрачное и решительное. Она вышла из дома с Хансардом без единого слова.
Хансард выехал на шоссе. Когда он последний раз оглянулся на Скин-хауз, баронет стоял в дверях, подняв руку. На лобовое стекло упали капли дождя. Хансард проговорил:
–Если ты не хочешь сказать мне сама…
–Ты прекрасно понимаешь, что не хочу.
