–Я не смотрел на часы.
–Жаль. Я думал, вы, историки, к такому внимательны.
Хансард промолчал.
–Ладно. Откуда вы предлагаете начать поиски, доктор Хансард? Это не такая обширная страна, но в ней многое можно спрятать,– голос Риз-Гордона сочился горечью.
Хансард начал говорить, потом осекся.
Риз-Гордон по-прежнему оценивающе его разглядывал.
Хансард сказал:
–Я кое-что хочу взамен.
–Кто не хочет?– Риз-Гордон говорил разом спокойно и холодно.– Я не могу обещать ей неприкосновенность. Я даже не могу сказать, возможно это или нет. Я даже не вправе сказать, как жалею, что мы в этой стране больше не вешаем предателей… по крайней мере, не вправе сказать это в моем официальном качестве.
–Я хочу отправиться с вами.
Риз-Гордон сказал без ехидства:
–Так вы знаете, где она.
–Да.
–А если я откажусь? Будете ли вы молчать…– он указал на черный экран,– пока не погибнет какое-то определенное число людей?
–Я…
Риз-Гордон повернулся к американскому разведчику в черном костюме:
–Я забираю этого вашего соотечественника для опознания цели. Он отказался от своего конституционного права на жизнь.
–Я не против,– ответил разведчик, равнодушно покосившись на Хансарда.
–Идемте собираться в загадочный тур, профессор,– сказал Риз-Гордон.– Куда мы направимся?
–В Дувр,– ответил Хансард.– Она в Дувре… смотрит, как горит Армада.
–Блеск,– сказал Риз-Гордон.– По пути вы объясните мне, что это значит.
Марло пробежал по галерее, слетел по маленькой лестнице и едва не упал на дверь уборной. Она распахнулась.
Адам Дувр, или кто он там был на самом деле, уже полностью оделся к выходу и примерял маску. Он поднял голову; глаза в прорезях серебристой маски сверкнули искрами.
–С дороги, друг драматург,– сказал Дувр,– не то я опоздаю с выходом, и двор решит, что ваша пьеса дурна.
Марло пнул Дувра в пах. Тот застонал, шутовское платье порвалось, кинжал выпал из левой руки на пол. Дувр, шатаясь, отступил к столу.
–Величайший убийца?– проговорил Марло.– В кембриджской таверне тебя уложили бы в два счета,– и выхватил собственный джентльменский кинжал.
Дувр что-то пробормотал – невнятно, потому что еще не раздышался – и рванул вперед, правой рукой нащупывая что-то в левом рукаве. Глаза у него сузились. Марло проследил его взгляд – обманный маневр,– но не отвлекся, а всадил кинжал Дувру под ребра, рассекая расшитый дорогими бусинами атлас.
Дувр двумя руками ухватил запястье Марло. Пальцы у него были холодные и слабые. Марло выдернул кинжал, хлынула кровь.
Дувр покачнулся, сорвал маску, которая сползла на шею, и отбросил прочь. Губы у него были в крови, лицо сочилось злостью. Он упал, рассыпая бусины.
Кто-то колотил в дверь. Марло открыл ее. За ней стоял распорядитель празднеств.
–Мастер…– начал он.– Ой, мастер Марло, Дувру пора выходить…
Тут он увидел кровь и схватился за пояс.
«Забавно, как мы тянемся к кинжалам»,– подумал Марло.
–Что случилось?– спросил распорядитель празднеств.
За его спиной толпились актеры. Кто-то ахнул.
Марло ухватился за рукав Дувра, тот, который он пытался сдвинуть, и разорвал ткань. Свет тускло блеснул на пистолетном дуле, прижатом к внутреннему рукаву.
–Повержен враг, ликуй, честной народ!– сказал Марло.– И кто-нибудь пусть тело уберет.
Мгновение он стоял, глядя на перекошенное лицо убитого и думая: «Здесь больше ответов не получить», затем схватил маску и протиснулся из комнаты, чтобы заменить актера на незначительную роль в аду.
–Или как говорится в пьесе: «Омой, злодей, мой нож в твоей крови, ступай, в аду пристанище найдешь». Похожая строчка есть у Шекспира в «Ричарде Втором»
[97].
–Очень живописно,– сказал Риз-Гордон. Он ускорился, и черный «Лотус Турбо» оставил Лондон позади.– Доказательства есть?
–Кое-какие,– ответил Хансард. Он так устал, что даже не оскорбился.– В Скинских документах есть счета за костюмы и за прием в честь королевы. Но о маске упоминаний нет… что само по себе доказательство. По крайней мере,– сухо сказал он,– я решил считать это доказательством.
–Что ж, справедливо.
Хансард сказал:
–Человек, которого я видел в театре, ведь не был на самом деле полицейским? Он убил Клода.
–Думаю, убийцей был он. А что до остального, гадать не берусь. Полисмены часто берут работу по совместительству. Бармен в моем любимом пабе – полицейский.– Риз-Гордон постучал пальцами по рулю, хитровато глянул на Хансарда.– Самые разные люди занимаются самой странной работой.– («Лотус» обогнал две «Кортины».)– Давно вы работаете на контору?
–Я не работаю на… контору.
–Да, верно. Вы в мозговом центре Рафаэля.
–Наверное, в этом смысле да… но меня интересует главным образом истина. Подозреваю, что я связался не с той компанией.
Риз-Гордон хохотнул, и Хансард понял, что нечего тягаться с ним в сарказме. У Риз-Гордона был неограниченный боезапас.
–Я был как-то в штаб-квартире ЦРУ,– сказал Риз-Гордон.– Сразу за дверью у них табличка. Знаете, что на ней, доктор Хансард?
Хансард знал.
–«И познаете истину, и истина сделает вас свободными»
[98]. Да, в двусмысленности за разведчиками не угнаться.
Риз-Гордон сказал:
–Разумеется, мы лжем. Бесполезно не замечать ложь или приуменьшать ее, ибо ложь есть суть нашего дела. Сперва лжецы продвигаются быстрее других, затем ложь нужна, чтобы просто остаться в профессии, остаться живым. Правда убивает.
Слейден глядел в окно офиса, когда вошел Глаздунов с охапкой заметок и карт. Он сгрузил их Слейдену на стол.
–Что в этой груде?– спросил Слейден.– Англичане уже выехали задержать ВАГНЕР.
–Отрядили только одну машину,– с заметным волнением сказал Глаздунов.
Слейден подошел к столу, глянул на бумаги.
–И?
–Есть шанс спасти всю операцию НОЧНОЙ ГАМБИТ,– сказал Глаздунов.– Если дать ВАГНЕР немного времени… она недалеко от берега, и катер, готовый ее забрать, на месте.
