Внезапно Монтроз понял, что сбился с пути не только фигурально, но и буквально. Карты у него не было – он находился во вражеском тылу, и карты ему не полагалось: вдруг его возьмут в плен и фрицы узнают важные секреты, например расположение собственных речек и городов. Снова заработала артиллерия – засвистели снаряды, загремели разрывы. Изредка слышались винтовочные выстрелы, но одиночные. Значит, боя поблизости нет. Артиллерия может ударить с любой стороны.
Дорога впереди упиралась в другую, перпендикулярную, дальше чернела река. Монтроз сбавил ход и задумался. Если это действительно та река, что он предполагает, если он не ехал в обратную сторону, то она течет с востока на запад.
На западе американцы, на востоке русские. «Им не сойтись никогда»
[17], – подумал Монтроз и свернул направо, к западу.
Дорога была пуста. Черная лента реки бежала слева. Если впереди мост, то дело плохо, авиация не любит немецкие мосты. Но если это обычная сельская дорога, большого моста на ней, скорее всего, нет.
У него есть шанс добраться живым.
Несколько минометных снарядов разорвались рядом с джипом. Шина лопнула. Монтроз обнял баранку, пытаясь удержать машину, и тут что-то тридцатифунтовым молотом ударило его в левое запястье. Баранка крутанулась. Левую ногу свело от боли, и она вдавила педаль газа в пол. Джип слетел с дороги и прыгнул с обрыва в черную реку.
Майор Монтроз оказался под водой до того, как полностью осознал, что произошло. Он попытался открыть джип и выбраться, но дверцу заело. А может, не работала рука. Он ничего не видел, но чувствовал воду, ее запах и вкус. Он толкнулся от пола. Ничего не произошло. Он должен был всплыть, тела всплывают, Монтроз это видел не раз. Он попытался поднять руки и не смог. Ладно, левая рука ранена, но правая…
Правая была прикована к портфелю, а портфель застрял…
–У него было воздуха не больше чем на тридцать секунд,– сказал Николас Хансард, указывая на папку с посмертными рентгенограммами майора Монтроза. Она лежала на столе рядом с фотографиями, расшифровками диктофонных записей и картой, на которой Хансард восстановил последнюю поездку майора.– Левое запястье ему повредило осколком снаряда, левую ногу – ударной волной. Скорее всего, он не выбрался бы из машины, даже если бы портфель не застрял. Река небольшая, но в этом месте на удивление глубокая.
Хансард встал. В конференц-зале, обшитом светлыми кленовыми панелями и освещенном люминесцентными лампами, было очень-очень тихо за счет мягкого бурого ковра и белого шумоизолирующего потолка. Мебель ограничивалась столом, на котором лежали документы, и двумя кожаными офисными креслами. Хансард рассеянно почесал в затылке, подвигал головой, разминая затекшую шею, и наконец, почти непроизвольно, глянул на другое кресло, на Рафаэля, который без малого два часа молча выслушивал его лекцию.
Рафаэль был в белом костюме, крахмальной голубой рубашке и синем шелковом галстуке с тонким серым рисунком. И одежда, и кожа идеально гладкие – ни складочки, ни морщинки. Золотисто-белокурые волосы плавной волной лежали на высоком лбу, лицо состояло из плоскостей – угловатые кости, обтянутые тонкой прозрачной кожей. Большие, ярко-голубые глаза смотрели с пугающей ясностью. Было в Рафаэле что-то неприятно чужеродное, как будто инопланетянин принял человеческий облик, но то ли не сумел, то ли не потрудился довести иллюзию до конца.
Рафаэль возглавлял Белую группу; что именно это означает, никто толком не знал. Что такое Белая группа – «научно-исследовательское и консультативное агентство по вопросам политики в области разведки и международных отношений» – тоже никто толком не понимал. Ее штаб-квартира располагалась в Джорджтауне, в буром каменном здании, неотличимом от сотни других, служащих фасадом сотне других организаций.
–Вы каждый раз меня изумляете, доктор Хансард,– сказал Рафаэль.– Не могли бы вы пояснить некоторые ваши умозаключения? Откуда вы знаете, что майор Монтроз сбился с пути?
От Хансарда не ускользнуло, что Рафаэль всегда спрашивает: «Откуда вы знаете?», а не «Почему вы думаете?».
–Время.– Хансард, избегая смотреть в голубые глаза Рафаэля, указал на карту.– Мы знаем, что майор увиделся со связным вовремя – учитывая обстоятельства, встреча не состоялась бы, не будь он в назначенной точке в указанный час. И нам известно расстояние, которое ему предстояло проделать. Нет ни одного места, где он мог бы остановиться, даже чтобы… даже на несколько минут. Он должен был ехать все время с конца встречи до момента падения в реку. И чтобы провести столько времени за рулем, он должен был исколесить почти все окрестные дороги.
–Допустим, он все же сделал остановку. Например, спрятался в сарае, чтобы дождаться наступления своих.
Хансард помотал головой:
–Бензобак джипа был почти пуст. У нас есть данные последней заправки в гараже. Они подтверждают время езды.
–А когда произошла авария?
–Часы майора остановились при попадании осколка минометного снаряда. Точно в двадцать три двадцать три.
–Как удачно для нашего анализа,– сказал Рафаэль.– А нервозность майора Монтроза? Как я понимаю, он не первый раз выполнял задания во вражеском тылу.
Хансард кивнул:
–Но такое – впервые.
Он открыл другую папку. В ней лежали компьютерно улучшенные светокопии разбухших от воды документов из майорского портфеля. Хансард помолчал, затем спросил:
–Вы их прочли?
–Да,– ответил Рафаэль.– Что вы о них думаете?
–Если они подлинные…
–Доктор Хансард.
–Извините. Да, я думаю, они подлинные. Верность времени безупречная. Физическое состояние – длительность пребывания под водой, состав бумаги и так далее – в точности соответствует сорок пятому году. Передайте Стрингеру, что его работа, как всегда, выше всяких похвал.
–Стрингеру приятно будет это услышать.
Стрингер возглавлял научный отдел Белой группы.
–Да, но я имел в виду, если это правда…
–Да?
–Документы могут быть аутентичными, но содержать ложную информацию,– сказал Хансард.– Они могут быть немецкой черной пропагандой с целью дискредитировать упомянутых в них лиц.
–Вы верите в такую версию?– Рафаэль говорил холодно, отстраненно – голос радиопослания с далекой звезды.
–Увы, нет.– Хансард бросил папку на стол, снял и протер очки.– Согласно досье, семь высокопоставленных офицеров объединенной западной разведки на самом деле действовали как независимые шпионы и получали деньги за то, чтобы скрывать информацию от западного командования. Они работали и на немцев, и на Советы. В частности, один из семерых знал, что некоторые члены немецкого верховного командования состоят в «Красной капелле», советской шпионской организации в Германии, однако не сообщил об этом своей разведывательной службе… Если верить докладной записке Стрингера, по крайней мере три члена «Красной капеллы» оказались в послевоенной разведке Западной Германии, и один помог Советам внедрить своего человека в высший эшелон западногерманской контрразведки. Вы помните скандал, связанный с его разоблачением…
