–Другой бы испугался! А ты, я погляжу, не из робких. Отчего тебя так интересует продажа души?
–Душа – штука бесплотная,– сознался Кристоф.– Я ее никогда не ощущал. Вот свиную колбасу можно прожевать и проглотить. На медную монету можно купить пирожок. Душа же, если подумать, не пригодна ни для чего.
–Она нужна, чтобы попасть в Царствие Небесное,– мягко напомнил Фауст и улыбнулся. Он в те времена часто улыбался.
Но Кристоф только рукой махнул:
–Если уж мне надо будет, так попаду! В любой дом можно влезть хоть через окно, хоть через печную трубу. В конце концов, можно просто сломать замок. А рай – он ведь побольше дома будет. Там уж точно не один вход!
Фауста веселили рассуждения слуги, Мефистофеля раздражали. Когда им с Доктором хотелось побеседовать, Кристофа выставляли вон. От этого ему только сильнее хотелось узнать, о чем они говорят. Конечно, он подслушивал! Способность слышать то, что не предназначалось для его ушей, Кристоф считал своим главным талантом. Несколько раз его ловили за этим делом, Мефистофель грозился его крепко выпороть, но Фауст каждый раз останавливал демона.
Когда Доктор не слышал, демон осыпал Кристофа оскорблениями, называл его псом и тупицей. Вагнер только отмалчивался. Со злопыхателями не надо спешить, всему свое время. К тому же по какой-то причине Мефистофель не мог причинить ему вред, иначе давно бы уже сделал это. Оставалось наблюдать за ним. Демон легко, без всяких усилий, мог рассмешить Фауста, и смех его перекидывался на Кристофа тут же, хотя он частенько даже не понимал предмета веселья. Но так же легко демон нагонял на Доктора тоску, которую не могли развеять никакие ужимки Вагнера. Мефистофель умел управлять настроением Фауста, как ведьмы меняют погоду по своему желанию, и Кристоф жаждал заполучить это умение себе во что бы то ни стало.
* * *
Через год служения случилось страшное. Хотя о хозяине ходили всякие слухи, Кристоф и представить не мог, на что тот способен. Знай он раньше, на какие многолетние муки обречет его Фауст, ни за что бы рта не раскрыл!
Поначалу тот день не грозил никакими неприятностями. Фауст позвал его в свою лабораторию прибраться. Убираться Кристоф не любил, зато любил саму лабораторию, которая делилась на три комнаты. В первой сушились травы там всегда пахло едко и по-аптекарски. Во второй располагался атанор
[4] и смешивались эликсиры. В этом помещении, где шкафы от пола до потолка были заставлены книгами и склянками, Фауст проводил больше всего времени. Третья же комната называлась стеклодувной. Ее открывали, когда Доктору требовались новые сосуды смешной формы: свытянутыми носиками, круглые или напоминающие формой член.
В лаборатории Кристоф должен был подметать пол, убирать последствия алхимических опытов и протирать пыль со стеклянных сосудов. Обычно Фауст оставлял слугу без надзора, но однажды застукал, когда тот от любопытства едва не откупорил один из пузырьков.
–Стоять!
Кристоф от неожиданности дернулся и едва не выронил пузырек. Фауст сверкал глазами, и Вагнеру сделалось даже обидно. Ничего воровать он не собирался. Подумаешь, большая ценность! Блестящая жижа, которая перетекает смешно и странно. Ее даже на рынке не продашь! Вон те камни, похожие на серебро, и те выглядят ценнее…
В несколько широких шагов Фауст преодолел расстояние между дверью и учеником, осторожно забрал пузырек и поставил на место. Медленно выдохнул. Раньше Кристоф никогда не видел, чтобы господин злился, даже если он плохо начистил его плащ или забыл натереть жиром сапоги.
–Ты хоть знаешь, что это такое?!
Судя по резкой остановке после последнего слова, только природная сдержанность помешала Фаусту назвать Вагнера болваном.
Кристоф еще раз глянул на содержимое пузырька и не обнаружил ничего нового:
–Жижа.
–Это меркурий, первородная материя! Из нее происходят все металлы.
–И золото?– заинтересовался Кристоф.
Фауст улыбнулся, несколько смягчившись:
–Оно тоже. Тот, кто сумеет при помощи мышьяка или серы придать твердость этой, как ты выразился, жиже, сможет добыть золото.
–Так придайте!
Золотишко у Фауста водилось, это Кристоф точно знал. Доктор не бедствовал. Деньгами он распоряжался свободно, как человек, не привыкший думать о том, что они могут закончиться. Но если из какой-то водички можно извлечь прибыль, грех этим не воспользоваться!
Однако Фауст лишь засмеялся и похлопал Кристофа по плечу. Рука у него была тяжелая.
–Мальчик мой, над этой задачкой бьются лучшие умы нашей страны. Возможно, однажды я найду способ это сделать.
–А если это пока не золото, так чего вы на меня орали?
Доктор нахмурился:
–Если ты откроешь крышку, меркурий улетучится. А я, знаешь ли, не привык разбрасываться своими запасами. И уж точно не хочу терять их из-за кого-то вроде тебя. Видишь того парня в углу? Это мой бывший прислужник, между прочим. Тоже совал нос, куда не следует.
–Врете вы все! Никакой это не ваш прислужник.
В углу лаборатории на жестком каркасе был закреплен скелет. В дни, когда уборка становилась совсем невыносимой, Вагнер вел с ним пространные беседы в перерывах между взмахами веника. Скелет слушал и помалкивал. Несколько раз Кристоф подолгу стоял у покойника, рассматривая тонкие белые кости. Одно из бедер было надломлено у самого основания.
Фауст склонил голову, с интересом поглядывая на Вагнера:
–С чего ты взял, что это не мой бывший слуга?
И тут Кристоф Вагнер допустил ошибку, которую не мог себе простить много лет. Он ответил:
–Да это же старик! Вот смотрите, половины зубов нет, а нога как сломалась, так и не срослась. Много бы он по вашим поручениям побегал!
Доктор Иоганн Фауст питал слабость к людям наблюдательным и неглупым. Он много раз сам это повторял. Как позже алхимик признался Кристофу, он давно подозревал, что голова у его слуги отнюдь не такая пустая, как кажется.
–А ты внимательный юноша… Знаешь что? Пожалуй, я буду тебя учить.
Кристоф улыбнулся, польщенный похвалой. Тогда он еще не подозревал, чем это для него обернется.
Так начался ад Кристофа Вагнера.
* * *
С тех самых пор каждый день Доктор приказывал слуге явиться к себе в кабинет и усаживал его за книги. Вдалбливал в голову законы логики и правила риторики, заставлял зубрить латынь и читал ему вслух Гомера. Поначалу Вагнер изо всех сил косил под дурачка, надеясь, что Фауст, разочарованный его тупостью, откажется от своего плана. Но Доктор упорствовал. Тогда Вагнер избрал другую тактику: он ныл и жаловался, убегал и прятался. Ничто не помогало. Каждый день Фауст заставлял Кристофа учиться. Если он забывал повторить урок, Доктор сек его безбожно: ни за какую другую провинность в жизни Кристоф не получал столько синяков и ссадин, как за небрежность в учебе.
