Тебе холодно, Алан?
Энни подхватила куклу и отползла подальше. Мужики, продираясь через дверь, включили сигнализацию. Скоро здесь будет полиция.
Энни думала только о том, что теперь всё ее имущество выкинут. Картонки, диванные подушки, носовые платки и зеленый кардиган отправят в мусорный бак, тележку вернут в магазин. Она снова останется ни с чем, как когда ее выгнали из комнатенки на углу Сто первой улицы и Первой авеню. Когда у нее забрали Алана.
Раздался оглушительный звон: пуля попала в застекленное изречение на стене. Преследователи разделились, чтобы лучше видеть офис при свете фар. Прижимая к себе куклу, Энни бросилась в коридор, ведущий к служебному входу. Заперто, а бандиты уже совсем близко. Вон справа еще дверь –открыто, внутри темно. Энни юркнула внутрь. В комнате ничего, кроме компьютеров вдоль стен –спрятаться негде. Она заметалась в поисках шкафа или стола, под который можно залезть, споткнулась обо что-то, растянулась на холодном полу и почувствовала лицом слабое дуновение. Пол в комнате состоял из больших съемных плит; одну из них, видно, заменили, но не закрепили до конца, и Энни при падении ее сдвинула. Под полом обнаружилось небольшое пространство.
Она залезла туда, легла на спину и осторожно потянула плиту, пока та не встала на место. Плита легла плотно: если раньше Энни видела отблески света из коридора, то теперь ее окружала полная темнота. Она лежала тихо, освободив голову от мыслей, как делала каждый раз, ночуя на улице –так она становилась невидимой. Коврики, картонки –всё, всё пропало. Осталась только старая кукла, согревавшая ей бок. Бандиты были уже в коридоре и дергали двери.
Я завернула тебя в одеяло, Алан. Тебе должно быть тепло.
Преследователи зашли в комнату с компьютерами.
–Где ж она, черт бы ее подрал?
–Наверно, есть еще какой-то выход, а мы проглядели.
–Может, она в другой комнате заперлась? Давай, что ли, дверь вышибем?
–Ты сигнализацию не слышишь, кретин? Надо выметаться отсюда.
–Он нам яйца оторвет.
–Да ладно. Думаешь, он бы лучше сумел? Он там сидит и смотрит на то, что осталось от Бидди. Думаешь, он доволен, что так получилось?
К сигнализации присоединился истерично нажимаемый раз за разом клаксон лимузина.
–Ничего, потом найдем.
Звук бегущих шагов.
Энни лежала, прижимая к себе куклу, ни о чем не думая и не издавая ни звука. Впервые за этот холодный ноябрь ей было тепло. Она проспала под полом всю ночь.
На следующий день, в последнем нью-йоркском кафе-автомате –опустишь жетон, в окошко выезжает еда –Энни узнала о двух убитых.
Не о том, которого застрелили в дверях –о двух черных женщинах. Бидди, который перед смертью выблевал все свои потроха, занимал первую полосу «Пост», в которую Энни завернулась от ветра, а про женщин ей по секрету рассказал другой бомж, пока она пила чай с рыбным пирогом. Обеих застрелили в переулках из крупнокалиберного оружия. Одну из них, Сьюки, Энни знала.
Понятно, кого искали убийцы и почему они убили Сьюки и ту другую: для белых людей, которые разъезжают по городу в лимузинах, все бездомные черные старухи на одно лицо. Она откусила еще кусок пирога и посмотрела на Сорок вторую улицу за окном. Как же ей теперь быть?
Энни знала наверняка, что эти бандиты будут убивать, пока в центре города не останется ни одного безопасного места для ночлега: в «Пост» писали, что это мафиозные разборки. Предупреждать других женщин не было смысла –им все равно некуда идти. Да они и не захотят. Даже она, зная, что ей угрожает, не собиралась покидать центр города –это был ее ареал обитания. И поэтому ее скоро найдут. Когда хрипатый, рассказавший ей об убийствах, похромал к кранику, из которого здесь наливали кофе, Энни быстро доела свой пирог и выскользнула из кафе так же незаметно, как утром из копировального центра. Стараясь не попадаться людям на глаза, она вернулась на Пятьдесят первую улицу. Место вчерашнего происшествия было огорожено зеленой лентой с надписью «Полицейское ограждение, вход воспрещен». Вокруг, невзирая на это, стояла толпа. На улице было не протолкнуться –помимо обычных офисных работников сюда прибывали зеваки. Чтобы собрать толпу в Нью-Йорке, много не надо –упадет карниз, и через десять минут вокруг соберется миньян
[78]. Энни необыкновенно повезло: полиция даже не подозревала, что в деле имелся свидетель. Бандиты, ломясь в дверь, отпихнули тележку в сторону, и полицейские на нее не обратили внимания. Тележка, диванные подушки, картонки, свитера –всё это никуда не делось: часть осела в мусорных баках, а остальное валялось в канаве или на тротуаре, среди мусорных мешков.
Главное, теперь можно не волноваться, что ее ищут и мафия, и полиция. Ей и одних бандитов за глаза хватит. А магазинный пакет с алюминиевыми банками, которые она собирала, чтобы сдать, в целости и сохранности стоит прямо у стенки –значит, будет на что поужинать.
Обходя заграждение, чтобы подобраться к своим пожиткам, Энни заметила одного из вчерашних бандитов –того, в синем кашемировом пальто, который держал Бидди, когда тому вливали в рот растворитель. Он стоял слева от нее, метрах в пятидесяти, и наблюдал за входом в офис и за толпой, рассеянно ковыряя вросший волосок на подбородке. Ее искал.
Энни быстро шмыгнула в какую-то дверь, и ее сразу толкнули в спину.
–Вали-ка отсюда, у нас тут приличный бизнес.
Она в ужасе оглянулась. За ее спиной стоял владелец галантерейного магазина, одетый в серый костюм с широченными отворотами под стать его огромным ушам и малиновым шелковым платком в нагрудном кармашке. В руке он держал деревянную вешалку, явно намереваясь ткнуть ей Энни еще раз.
–Давай-давай, пошевеливайся,– сказал он таким тоном, за который мигом бы получил по морде от любого приличного покупателя.
Энни ничего не ответила. Она никогда ни с кем не разговаривала на улице. На улице нужно молчать.
Пойдем, Алан. Ничего, не пропадем. Не плачь, малыш.
Она снова вышла, стараясь незаметно слиться с толпой, и услышала резкий свист –бандит в кашемировом пальто заметил ее. Он свистел и махал кому-то рукой. Энни побежала, оглядываясь через плечо. Темно-синий «олдсмобиль», припаркованный неподалеку, двинулся ей наперерез, а кашемировый бандит пробивался через толпу с напором скоростного экспресса. Энни бежала, даже не задумываясь, куда. Она испугалась, когда на нее наорал галантерейщик –ее страшила необходимость контакта с другим человеком, но бежать по улице, вливаясь в поток пешеходов, ей было вполне комфортно. Уж это она умела. Энни инстинктивно расширила пространство вокруг себя, растопырив руки; элегантные посетители магазинов и бизнесмены в строгих костюмах испуганно шарахались от грязной черной бродяжки в развевающемся пальто, молясь, чтобы она не задела их дорогие шмотки. Красное море расступилось перед ней и снова сомкнулась, отрезав бандита в кашемировом пальто. Но «олдс» не отставал.
