ЛЕВЕНДИС: Во вторник 29 октября он уничтожил последние свидетельства, которые могли бы помочь подобрать ключ к загадке исчезновения Амелии Эрхарт, Амброза Бирса, Бенджамина Батерста и Джимми Хоффы. Кости он отмыл и включил в экспозицию ранних американских артефактов.
ЛЕВЕНДИС: В среду 30 октября он поехал в Новый Орлеан, штат Луизиана, где ждал возле ресторана в Метайри появления бывшего главы ку-клукс-клана, сейчас выдвигающегося в губернаторы штата,он должен был встретиться тут с друзьями. Как только этот человек вышел из машины, с двух сторон окруженный бдительными телохранителями, путешественник выстрелил в него из гранатомета с крыши ресторана. Бывшего главаря ККК разорвало на части вместе с охранниками и очень хорошим «кадиллаком-эльдорадо». Избирательная сфера для просвещенных голосующих Луизианы открылась человеку, который в детстве ассистировал Менгеле в медицинских экспериментах,– это был второй кандидат, изменивший свое имя, чтобы избежать ареста за нанесение увечий детям,– и неграмотному капустному фермеру с болот Батон-Ружа, чья политическая философия сводилась к перерезанию горла свиньям-пекари и умыванию лица бурлящей кровью из трупа. Не траться зря,и нужды не будет.
ЛЕВЕНДИС: В четверг 31 октября он вернул трон Далай-ламе, закрыл перевалы, обеспечивавшие сухопутный доступ в Тибет, и вызвал постоянно бушующую снежную бурю, не затронувшую земли внизу, но сделавшую невозможным воздушное сообщение. Далай-лама предложил народу референдум: надо ли переименовать нашу страну в Шангри-Ла?
ЛЕВЕНДИС: В пятницу 32 октября он обратился к конгрессу читателей дешевых фантастических романов со словами: «Мы изобретаем свою жизнь (и жизнь других людей), проживая ее, и то, что мы называем словом «жизнь»,– само по себе выдумка. Следовательно, мы должны постоянно стремиться создавать только хорошее искусство, полностью занимательную выдумку». (Он не сказал им: «Я –человек без границ, живущий, как ни прискорбно, в ограниченном мире».) Слушатели вежливо улыбались, но он говорил по-этрусски, и они ни слова не поняли.
ЛЕВЕНДИС: В субботу 33 октября он сделал шаг в сторону и изготовил весла, которыми пригнал корабль Христофора Колумба к Новому Свету, где к нему подошли представители коренного населения, поднявшие на смех глупую одежду великого мореплавателя. Все они заказали пиццу, а человек, который греб веслами, убедился, что венерическая болезнь распространяется достаточно быстро, чтобы через несколько столетий он мог сделать красивой молодой женщине укол в левую ягодицу.
ЛЕВЕНДИС: В пилтик 34 октября он дал всем собакам способность говорить по-английски, по-французски, на мандаринском диалекте китайского языка, на урду и на эсперанто. Но все, что они могли сказать, оказалось рифмованной поэзией последнего разбора, и он это назвал «бред собачий».
ЛЕВЕНДИС: В сквайбицу 35 октября Дирекция его известила, что он слишком богато берет себе времени за счет мастера Параметра, и что он снят с должности, а подразделение закрывается и темнота врисовывается как замена в середине сезона. Он получил выговор за то, что назвал себя Левендисом, каковое греческое слово означает того, кто полон радости жизни. С порицанием он получил и новое назначение, но никто из вышестоящих не заметил, что на свое новое назначение он выбрал себе имя Sertse.
Это был рассказ, названный
Лохматящиеся грибы
XVI.Темное освобождение
«Это внушение, использование силы разума и делало фильмы [Вэла] Льютона такими страшными. […] Он подводил нас к дверям ужаса и командовал: «СТУЧИ!»»
«Три лица страха», «Синема», март 1966
Наше путешествие почти закончено, наш взгляд на это мощное проявление Йаи почти сформирован.
Это был долгий путь, и наверняка многие из вас обнаружили несколько неожиданных сюрпризов там, куда это нас привело,– некоторые идеи, образы, точки зрения были зачастую далеки от ожидаемых –а может быть, даже от желаемых.
Нам еще осталось сколько-то прошагать, но мужайтесь. Если вы дочитали до этого места –каковы бы ни были сила и форма ваших реакций,– вы прошли тест на любопытство и уже знаете, какова ваша награда. Если вы читали честно, отмечая увлеченность Харлана как рассказчика, эссеиста, критика, редактора, голоса общественности –этот богатый поток идей, и образов, и убеждений, сопряженных с жизненно важными задачами,то вы понимаете и дилемму, с которой такой писатель сталкивается.
Из Берлинского Папируса №3024 в переводе Рида мы знаем, как приходит час духовного преображения личности, в которой проявился Бунтарь. Это самое сердце проблемы, потому что художник должен выйти за пределы преображения, за пределы своего видения и той тяги, которую переживает, и донести свою идею до других. Он должен показать, продемонстрировать, инсценировать то, что им постигнуто,отразить, упаковав так, чтобы это стало доступно.
Здесь и начинается по-настоящему битва Йаи, потому что здесь, в публичном выражении мнений, заключена причина, по которой была убита Гипатия, которая привела на костер Джордано Бруно, и по которой существуют цензура, угроза и гнет.
И еще есть сам по себе мир,как всегда, в каждый момент текучий, охватывающий направляющее нас прошлое и не слишком ясное будущее. То, о чем должны судить мы и годы,– это эффективность любого голоса, подобного голосу Харлана. Одно дело –говорить об освобождении от темноты прошлого и темноты будущего, и совсем иное –в этом преуспеть. Столько было Бунтарей, столько честных, преданных, иногда невероятно одаренных людей, которые так и не смогли достучаться до людей, так и не были оценены своим временем, сломались или рухнули, были подавлены или даже погибли.
Чем больше мы смотрим на положение Харлана, тем более поражаемся, как широко был услышан его голос.
Здесь кроется причина для настоящего оптимизма.
Шесть представленных здесь произведений позволяют нам услышать по очереди голоса сострадания, самоанализа, отвращения, резкости и, наконец,освобождения. И все эти голоса на самом деле –один голос, голос Харлана, и он доказывает нам, как необходимо иметь собственную точку зрения, позицию, быть самим собой.
«Густо-красный момент» (1982) родился из отвращения Харлана к избыточному и бессмысленному насилию на экране и к согласию на это насилие современной ему публики. Его анализ фильмов, снятых в жанре «кровь и кишки», и причин их популярности становится в конечном счете приговором трусости: эмоциональной, нравственной и интеллектуальной.
Рассказ «Жертва мести» (1978) возник из отвращения Харлана к собственной вовлеченности в спор с жуликом –строительным подрядчиком. Но даже мощное фэнтези о мести (как ни странно, это фэнтези появилось в «Аналоге»– одном из самых известных журналов, посвященных «твердой» НФ) признает, что никто не живет в вакууме, что рябь каждого отдельного события никогда не исчезает окончательно и что нужно быть осторожным с собственными желаниями.
«Эссе о гневе и мести, написанное мастером жанра» (1983)– инструкция Харлана по борьбе с несправедливостью. Стань сам себе Зорро, потому что вряд ли кто-либо другой сделает это для тебя. Как почти все серьезные работы Харлана, эта вещь пронизана юмором и едким сарказмом, который звучит в каждом слове.
