«Национальный комитет здравомыслия» беспокоится, что странное поведение Нормана Майера может «бросить тень на все антиядерное движение», но в процессе любых социальных реформ –от Жанны д’Арк и до Мартина Лютера Кинга-младшего –есть место сумасшедшему поступку Джона Брауна или какого-нибудь Спартака, показывающему глубину той тревоги за будущее общества, которой большинство из нас может лишь вяло выразить почтение.
Норман Майер был представлен нам телевидением и властями как плохой человек. Он был арестован в Гонконге в 1976 году за попытку провоза щепотки марихуаны, он был никчемный тип и разнорабочий в дешевых отелях, он сидел в тюрьме за гражданское неповиновение, когда распространял антиядерные листовки в кампусах колледжей Майами-Бич, он пытался купить динамит в Кентукки, он был сошедший с рельсов фанатик. Все это вполне может оказаться правдой… и здравый смысл подсказывает, что это правда и есть. Но когда я вижу, как Рональд Рейган старается дискредитировать антиядерное движение в этой стране и во всем мире, я не могу не отметить, что Норман Майер был Великий Американец. Он умер так, как и жил,– напрасно, но его смерть,по крайней мере для меня,– мученичество, освещающее болезненную бледность трусости и бесчеловечности, негибкости и пренебрежения состоянием нашего народа –ключевые черты администрации Рейгана и предшествующих ей имперских президентств.
И хотя я знаю, что вы этого не сделаете, все же я не простил бы себе, если бы не предложил, чтобы в самые праздничные из праздничных дней, будь то Рождество или Ханука, вы зажгли одну лишнюю свечу в этом году. В память Нормана Майера, печального и одержимого безумного старика, которому было настолько не все равно, что сделал он ради нас много лишнего.
Может быть, свечей должно быть две –одна ему, одна нам. Потому что –как это точно знал Норман Майер –нам грозит ужасная опасность.
Улицы (выпуск 1) (19 июля 1990)
Наконец-то понял, Что Не Так с Америкой.
Это не только самый тяжелый случай культурной амнезии после того, как искоренение народа чероки было обожествлено в исторических текстах и названо «Предначертанием Судьбы». Дело не только в том, что мы слишком увлечены демонстрацией того, какие мы Джоны Уэйны да Джеки Армстронги, пока японцы выбивают из-под нас экономический и интеллектуальный фундамент и обгоняют нас по части воображения. Не только в том, что мы обжираемся запретными сластями с дерева Дай-Дай в Саду Жадности.
Становится не до смеха, когда видишь статистику Национальной оценки прогресса в образовании, показывающую, что 70% из 8000 опрошенных семнадцатилетних школьников не знают, что это за ерунда такая –Великая Хартия. Впрочем, согласно опросу, предпринятому Национальным научным фондом, примерно 64–65% из 2000 респондентов считают, что лазер фокусирует звуковые волны и что самые первые люди жили на земле одновременно с динозаврами. (Но погодите, не все так ужасно! Согласно последнему опросу института Гэллапа, не менее 95% членов нашего общества верят в существование ангелов, экстрасенсов, снежного человека, призраков и чудовища озера Лох-Несс, а также в действенность астрологии в решении повседневных проблем. Как, легче стало?)
Конечно, очень просто согласиться с распространенным мнением, что мы –нация незнаек, а наш коэффициент интеллекта таков, что место нам в чашке Петри. Да, мы могли бы соглашаться с этими невнятными рассуждениями интеллектуалов, которые рассказывают нам, что постоянный просмотр кровавых фильмов и попустительская изменчивая этика Майкла Милкена, Пита Роуза и Мэриона Барри деформировала наше представление об этических нормах настолько, что, видя в новостях бездомных, мы зеваем. Мы вполне готовы машинально поглощать любую либеральную лапшу, что вешают нам на уши,– это точно.
Но не в этом ядро нашей Национальной Болезни.
Ответ на вопрос не в Вашингтоне и не в Сакраменто, его не найти в каньонах Уолл-стрит или в подземных ракетных бункерах возле Денвера, его не дают в бизнес-школе Гарварда и в залах Си-би-эс, где принимаются решения о национальном характере. Наша болезнь называется Йорба-Линда.
Нет, я понимаю, что мы все это проглотим, как глотает унитаз застрявший волосяной ком, когда его зальют очистителем, но Йорба-Линда –это не просто город в двадцати пяти милях к северо-западу от Диснейленда, вполне обыкновенный, где тридцать тысяч населения в данный момент слегка потряхивает, как потряхивает лапку лягушки на проводе под током. 19 июля Йорба-Линда попала наконец на карту не как постоянная шуточка насчет городишки настолько мертвого, что в жаркое время, если хочешь порезвиться, надо тащиться аж в Фуллертон
[160].
19 июля Йорба-Линда выделила двадцать один миллион долларов на обустройство президентской библиотеки и музея Ричарда М. Никсона. В тот самый день, когда в Цинциннати был осужден Пит Роуз. Если очень сильно напрячься и одолеть страниц шесть «Человек и природа» Торо, можно проследить очень пугающую связь. В этот прекрасный день поднялось в воздух пятьдесят тысяч белых и синих воздушных шаров и «голубей мира», герой рухнул в бездну позора, а лживого и коварного параноика объявили «восстановившим свое доброе имя».
Сотни акров и библиотека в 5200 квадратных метров (заполненная ксерокопиями документов, которые Никсон уже продал за кругленькую сумму) должны прославлять человека, который сказал (в «Вашингтон стар-ньюз» 9ноября 1972) следующее: «Средний американец –совсем как ребенок в семье».
Многие возмущенно оправдываются, что, дескать, деньги на строительство этого парфенона взяты не у налогоплательщиков, а из карманов частных лиц, большинство из которых прицепились к поезду Никсона, следующему к финансовому изобилию. И правда: двадцать один миллион собрал Морис Станс, и кто бы удивился? Если мы правильно помним (а мы ведь помним), он был министром торговли у Дика Никсона с 1969-го по 1972-й, а затем стал председателем по финансам в Комитете по перевыборам президента. И хотя через минное поле Уотергейта он прошел в достаточной степени невредимым, он –тот самый честный гражданин, который был обвинен в заговоре с целью саботировать федеральное расследование против Никсонова дружка Роберта Веско, и он тот самый ас сбора денег, который в марте 1975-го был обвинен в Вашингтонском федеральном суде в пяти эпизодах нарушения законов о финансировании кампаний. Да, именно так: вэти дни и ночи в Йорба-Линде прославляется имя Мори Станса.
Потому что эти дни и ночи наполнены звоном монеток туристов. Сан-Клемент,у которого был шанс стать местом поклонения памяти Никсона,наверняка сейчас рвет на себе волосы. Они выбрали постепенный рост и возможность смотреть на свой город без отвращения. Но подумать только обо всех потерянных доходах: отели и мотели, распивочные и сувенирные лавки, экскурсии, брошюры в четыре краски, рассказывающие о том, как Никсон «открыл» Китай…
Только подумать, сколько жители Йорба-Линды заработают на всем этом празднике самообмана и напыщенной риторики –двадцать пять тысяч посетителей-недоумков на церемонии открытия выстроились за видеокассетами с записью речи о Чекерсе
[161] по 39,95 долларов за штуку. Подумайте, какое будущее лежит сразу за стенами грубо сколоченной хижины, где родился Дик! Эти потоки будут шириться, будут расти!
