Так ли уж нетипичен мой случай? Может быть, просто «зелен виноград» для писателя, который обеспечил себе прочную и широкую славу неуживчивого скандалиста?
Едва ли.
В октябре шестьдесят четвертого года в «ТВ-гиде» блистательный писатель Мерл Миллер рассказал, как провалился его сериал «Кэлхун».
В феврале семьдесят первого в том же «ТВ гиде» известный автор научной фантастики и историк Джеймс Ганн сообщил, как испортили и оглупили до полной бессмыслицы «Бессмертного», который вышел из игры уже после пятнадцати серий. Далее, уже в восемьдесят первом сериал «Темная комната» сперва был самоубийственно поставлен в сетку параллельно с «Герцогами Хаззарда», а потом его передвинули на лучшее вечернее время, но… одновременно с «Далласом» компании Эй-Би-Си, и после шести показов «Комнату» сняли. В этот раз была моя очередь, только и всего.
Извлекли ли вы, любезный читатель, какой-нибудь урок из моей страстной и гневной исповеди? Может быть, и нет. Похоже на то, что зрителям нет дела до подлинности, точности, логики, грамотности, изобретательности. От друзей я слышу иногда, что тот или иной повтор «Затерянных» по канадскому телевидению им страшно понравился. В ответ я рычу и вешаю трубку.
Все закончилось именно так, как я и предсказывал, уходя от этого бардака. Эн-би-си занялась сериалом с твердой гарантией на шестнадцать серий и еще восемь почти гарантированных. Но рейтинг оказался так низок практически во всех городах, где сериал давали в эфир, даже там, где его пускали в параллель с девятитысячным повтором «Люси, моя любовь» или затертой копией «Стрельбы из лука по системе Дзен», что Эн-би-си свернула проект после первых шестнадцати серий.
Все эпизоды были неуклюжи, бездарно инсценированы, однообразно поставлены, сюжет развивался со скоростью инвалида без рук и ног, только что сломавшего себе шею, построены на путанице и скомпонованы на уровне букваря драматургии, и, когда их сняли через шестнадцать недель, многие зрители этого и не заметили.
Когда сериал выбросили, я позвонил одному из клайновских лизоблюдов и стал делиться своей радостью.
–Ты-то чему радуешься,– огрызнулся он,– ведь сам на девяносто три тысячи участия в прибылях пролетел?
–Удовольствие видеть, как вас, засранцев, смывает в унитаз, стоит девяноста трех тысяч баксов.
И все равно, хоть я и летел вниз по кроличьей норе в стране телечудес и обнаруживал, как Элли, что мы, оказывается, совсем не в Канзасе, все-таки у меня было несколько моментов прекрасного мстительного удовлетворения.
С одной стороны, когда на них была готова обрушиться крыша, они связались с Джином Родденберри, успешным создателем «Звездного пути», и предложили ему пятьдесят процентов от всех продаж, если он вытащит их из ямы. Джин над ними посмеялся и объяснил, что ему ни к чему пятьдесят процентов от провала, если у него есть сто процентов от своих предыдущих успехов. Тогда эти идиоты спросили его, не может ли он кого-нибудь порекомендовать. Конечно, могу, ответил Джин.
Они попались в западню и спросили, кого именно.
–Да Харлана Эллисона,– сказал Джин.– Если бы вы его так не кинули, он сделал бы вам хорошую работу.
И повесил трубку.
И практически то же самое сделали зрители.
Второй славный момент имел место тогда, когда правление Гильдии писателей сняло с меня обвинение в штрейкбрехерстве. Это было решением нескольких лучших голливудских авторов, меня даже восстановили в правлении Гильдии. И если я когда-нибудь прощу бандитов и дураков, испортивших результат годовой работы так капитально, что мне еще долго было стыдно и обидно, то тех, кто пытался поссорить меня с могучей Гильдией, принадлежностью к которой я горжусь, я не прощу никогда. Очень вероятно, что, не будь мои усилия пресечь антизабастовочную деятельность студии «Двадцатый век» такими успешными и заметными и так явно злящими Клайна и его компанию, я мог бы сейчас быть заклеймен позорным и несмываемым клеймом.
Но приятнее всего мне было двадцать первого марта семьдесят четвертого года, когда я стал первым за всю историю Гильдии писателей Америки трехкратным обладателем премии за самую выдающуюся телевизионную пьесу, и премия была получена за оригинальную версию пилотного сценария для «Затерянных»–«Феникс без пепла». Изначальный сценарий, мой текст, мои мечты –а не тот кастрированный труп, который пошел в эфир –нет, моя работа, в том виде, в котором я ее написал до того, как проклятые тролли утопили ее в дерьме, и именно этот сценарий получил самую высокую награду, которую мог дать сценаристу Голливуд.
В категории «лучший сценарий драматического сериала» (имеется в виду сериал с непрерывным сюжетом, а не сборник разрозненных эпизодов) было названо восемь претендентов из четырехсот представленных: по четыре серии «Уолтонов», «Дымящегося пистолета», «Маркуса Уэлби» плюс один эпизод из «Улиц Сан-Франциско». И мой изначальный сценарий, выбранный как лучший за семьдесят третий год.
Стоит отметить, что, в отличие от таких премий, как «Эмми» или «Оскар», по своей природе политических, продаваемых, покупаемых и лоббируемых сотнями тысяч долларов, затраченных на рекламу, поскольку студии и сети знают их рыночную цену, премии ГПА даются только за написанный материал, причем фамилии авторов убраны и чтение проходит в три тура (судьи –в основном прошлые лауреаты этих премий, и их имена содержатся в строжайшем секрете).
На банкете в честь двадцать шестого присуждения ежегодной премии я сказал:
–Если какой-то засранец пытается тебя переписывать –размажь его в лепешку!
Но если бы я и не получил такого удовлетворения от моих коллег, я чертовски хорошо знаю, что потеря девяноста трех тысяч долларов –не просто глупый жест старого придиры.
Премия –это та роза, что я сорвал с вершины кучи дерьма, в которое превратили «Затерянных».
И обоняния я не утратил. У писателя нет ничего, кроме таланта, упорства и воображения, чтобы противостоять валу посредственности, непрерывно порождаемому Голливудом. Хорошие литераторы здесь умираютне от избытка кокаина, не от избытка светской жизни, даже не от избытка денег. Как сказал Сол Беллоу: «Деньги не обязательно портят литераторов, они их просто отвлекают». Душа автора съеживается и высыхает. И под конец он годится только на то, чтобы сдаться капризам бизнесменов.
Долг писателя перед своим искусством –ложиться спать разозленным, а подниматься утром еще злее. Биться за слова, поскольку это единственное, что дает писателю право на существование как выразителя чаяний времени. Восстанавливать свое обоняниеи понимать, что перевирание правды пахнет не ароматами Аравии.
Что в пятидесятимильной биосфере, что в стране Оз, что в Канзасе, что в Голливуде.
Лицом вниз в бассейне Глории Свенсон
На одиннадцатый день моего лекционного турне в штате Огайо я собирал целые толпы студентов. Зал в колледже Уиттенберг в Спрингфилде был забит под заязку, до балкона включительно. (Именно там, на вечерней лекции, вскочила какая-то иисусова идиотка, заорала, что я «Антихрист, служащий дьяволу», щелкнула зажигалкой и подожгла свою могучую шевелюру, после чего ее друзья вывели дуру из зала, лупцуя по голове, чтобы погасить пожар.) Это было в среду, третьего октября 1973 года. К тому времени я уже одиннадцать лет был жителем Лос-Анджелеса.
