Действительно ли Л.А. медленнее Нью-Йорка? Об этом мне говорили многие визитеры оттуда. Часы здесь длиннее, моменты более наполнены. Здесь никто бы не позволил себе протирать штаны за трехчасовыми бизнес-ланчами, обычными на Манхэттене. Это трудовой город. Спросите Бетси Прайор, или Фила Мишкина, или Ларри Нивена.
А когда на Востоке говорят о том, что Л.А. это страна чокнутых –я улыбаюсь. Потому что все чокнутые находятся на севере штата, в Сан-Франциско. Конечно, у нас случаются отморозки, вроде Чарли Мэнсона или Душителя с Холмов, но обратите внимание: это всегда уроды, приехавшие извне и так и не вписавшиеся в местную жизнь. Или еще: Л.А. это просто пластик, без намека на душу. Ну да, если вы приехали погостить и остановились в Гарден Гроув или в Анахайме. Но если вы хотите увидеть душу, езжайте в Уоттс и посмотрите на торжество человеческого духа, на Башни Саймона Родиа! Я объясню вам, что такое душа: это хот-доги у Пинка, которые лучше, чем у Натана; это бунты против войны во Вьетнаме; это Студия 13 и невероятный старый ворчун Говард Джарвис; это картины Кента Бэша; это успех Джереми Тарчера как издателя, несмотря на все препоны; это цыганские сапоги; это славные дни Арта Кункина и Брайана Кирби в Свободной прессе; это великолепный ржаной хлеб и батончики с кокосовым ромом в пекарне Победы Брауна; это Оракл, играющий в театре Данте; это жизнь в Лорел Каньоне; это молодежь, стекающаяся из Пеппердайна, чтобы помочь Берджесу Мередиту спасти свой дом в Малибу, когда Тихий океан разинул свою пасть; это ежегодная ярмарка искусств в Беверли Глен.
Шестнадцать лет. И каждый раз, сходя с самолета в аэропорту Л.А., я невольно улыбаюсь и говорю: «Слава Богу, я дома». Такой весь из себя анхелено. Что вы на это скажете?
И однажды я даже встретился с Глорией Свенсон. Она была чарующей, теплой и монументально величественной. Но старые страхи рассеиваются очень не сразу, и я не воспользовался ее приглашением навестить ее в ее доме. Я до сих пор не знаю, был ли у нее плавательный бассейн.
XI.Петарды и виселицы
«Вы знаете сколько в этом мире боли?»
«Ваш базовый терновый венец». Из нового предисловия к сборнику «Бог боли и другие иллюзии», издательство «Pyramid», 1975.
Катастрофы всегда являлись для человечества источником бедствий и драм. Везувий и Кракатау, эпидемия Черной смерти в XIV веке, голод, пожары, наводнения и землетрясения пускай и не сломили наш дух, но приучили к тому, что Земля время от времени преподносит нам сюрпризы. Мы ищем способы обуздать природные катаклизмы, но насколько решительно мы пытаемся положить конец катастрофам неприродного происхождения?
Загрязнения окружающей среды, войны, расовая ненависть и социальный остракизм, неконтролируемая алчность капитализма и безжалостные ограничения коммунизма –в сравнении со всеми этими бедствиями, созданными человеческими руками, все природные катастрофы кажутся лишь легкой рябью на озерной глади Времени. Сегодня мы можем считать проявлением патриотизма попытки оставаться слепыми к нашим грехам во имя национальной безопасности и стабильности, но еще слишком свежи воспоминания о Второй мировой, Корейской войне, войне во Вьетнаме, в Персидском заливе, Боснии и Косово, и нельзя не видеть тот зажженный фитиль, который может привести к страшным взрывам в будущем.
Все, что нам нужно сделать –это открыть глаза.
На протяжении всей своей карьеры Харлан обращал внимания на те ужасы, на которые добровольно обрекало себя человечество. Эти рассказы позволяют взглянуть на все злодеяния и прямо спросить, готовы ли мы и дальше их терпеть? Болезнь может унести единицы или тысячи, но Харлан предлагает литературные вакцины от физических симптомов и психологическую шоковую терапию от душевных расстройств.
«Солдат» (1957)– раннее, несколько грубо написанное произведение, переполненное духом антивоенной полемики, кажется немного неправдоподобным из-за странного смешения жестокости и оптимизма. Однако это важная работа, в которой проявляется стремление Харлана показать нашу готовность сообща противостоять злу, а также возвеличить человеческое благородство и великодушие. В 1964 году Харлан адаптировал свой рассказ для сценария одного из эпизодов телевизионной антологии «Внешние пределы». И хотя детали сюжета были сильно изменены, центральная идея осталось той же.
Небольшие конфликты иногда мотивируют нас сильнее, чем глобальные потрясения, как это прекрасно демонстрирует рассказ «Ночь деликатных ужасов» (1961). Харлан никогда не скрывал своего яростного неприятия расовых предрассудков, и те читатели, которые могут принять тихую и спокойную атмосферу рассказа за излишнюю осторожность или нерешительность автора, будут глубоко заблуждаться. Да, это тихая история, но она обладает очень четкой структурой и невероятно важным идейным наполнением.
Опасность человеческих ошибок далеко не всегда бывает связана с предрассудками, передающимися из поколения в поколение. Нередко, пытаясь исправлять старые ошибки, мы совершаем новые. Рассказ «Разбит, как стеклянный гоблин» (1968) стал большим сюрпризом для молодых людей конца шестидесятых, стремящихся свергнуть установленные нормы. Казалось, что это произведение отрицало их стремление найти свое место в жизни, испробовать различные альтернативы. На самом деле, Харлан отвергал не цель, а метод ее достижения, осознавая, какие роковые последствия может иметь каждый неверный шаг, если идешь вдоль обрыва независимой жизни.
Роберт Силверберг, опубликовавший рассказ «В мышином цирке» (1971), назвал это произведение Харлана «самым глубоким погружением в сюрреализм». Похожие на сон события и образы, в самом деле, сюрреалистичны, но в рассказе присутствует бескомпромиссное изобличение продажности и алчности, фигурируют символы, намекающие на социальное расслоение, и мы буквально слышим свист петли, которая раскачивается над нашими шеями. И в этом нет ничего сюрреалистического.
* * *
«Работа над этими рассказами […] заставила осознать, как сильно меня волнуют социальные проблемы, условия жизни различных меньшинств в стране и глубокая несправедливость, которая существует в нашем обществе, считающемся свободным, а также различные несчастья, с которыми сталкиваются люди в повседневной жизни».
«Дети ночей». Новое предисловие к сборнику «Джентльмен Джанки и другие истории о запутавшемся поколении», издательство «Pyramid», 1975.
Солдат
Карло поглубже спрятался в окоп и закутался в плащ. Холод с поля боя просачивался даже сквозь тройную подкладку капюшона; через просвинцованные слои ткани он ощущал по всему телу легкое покалывание от радиоактивных осадков, разъедающих его мышцы. Карло снова начал дрожать. Наступление происходило на Юге, и он должен был ждать, пока не последует телепатическая команда старшего по званию.
Он прощупал край окопа, тот оказался недостаточно хорошо укреплен. Он вытащил из патронташа маленький инструмент, скрепляющий частицы грунта на молекулярном уровне, и осмотрел его. Калибратор немного соскользнул, это объясняло, почему земля вокруг окопа не затвердела так, как ему было нужно.
