Когда тошнота прошла, он снова медленно сел. Спустил ноги с острого края того, что вначале показалось ему мелким перекошенным железным корытом. Это оказалась койка без матраса. Дно ее прогнулось под телами сотен людей, лежавших на ней до него.
Он находился в камере.
–Эй! Я спросил, спички у тебя есть?
Карло отвернулся от пустой задней стены камеры и посмотрел через решетку. Лицо с носом-картошкой прижималось к металлической преграде. Мужчина был невысокого роста в грязных лохмотьях, в нос Карло ударил исходивший от него омерзительный запах. Глаза мужчины были налиты кровью, на носу пересекались синие и красные сосуды. Алкоголь пропитал его тело насквозь, розовые угри превратили нос в жуткий потрескавшийся рябой пузырь.
Карло понял, что оказался в тюрьме, и, судя по виду и по тому, как пахло от другого заключенного, он догадался, что эта тюрьма была не военная. Мужчина как-то странно на него смотрел.
–Спички, дружище. У тебя есть спички?– Не сводя глаз с Карло, он надул свои толстые влажные губы, демонстрируя ему сигаретный окурок.
Карло посмотрел на него так же пристально, он не понимал, о чем говорил этот человек. Их речь была такой медленной и резкой, но в то же время неразборчивой. Однако он знал, что ему ответить.
–Мязвут Карло Клобрегнни, рявй, шезпятоднулдододеть,– на автомате отчеканил солдат.
–Приятель, я тебя чем-то обидел? Ты же не думаешь, что я засадил тебя сюда?– возмутился человек, искавший спички.– Мне просто хотелось раскурить этот бычок.– Он показал сигаретный окурок длиной в два дюйма.– И почему тебя посадили в отдельную камеру, а не в одну кутузку со всеми нами?– Он указал большим пальцем через плечо, и Карло впервые заметил, что они были не одни в этой тюрьме.
–Ну и черт с тобой,– пробормотал пьяница. Он снова тихо выругался себе под нос и отвернулся. Отойдя от решетки, уселся с четырьмя остальными (у всех у них в лицах было что-то неуловимо общее), расположившимися вокруг грубо отесанного стола на таких же грубо отесанных лавках. Стол и лавки выглядели совсем примитивными на вид, как складная мебель для пикника, и были прикручены болтами к полу.
–У него крыша поехала,– сказал пьяница остальным, кивая лысой головой в сторону солдата в длинном плаще и плотно облегавшем тело металлизированном костюме. Он взял смятый древний журнал и начал листать его с таким видом, словно наизусть знал все, что там было написано, и досконально изучил все фотографии с красивыми девушками.
Карло оглядел камеру. Высота потолка –около десяти футов, в длину –восемь, здесь была раковина с краном, из которого текла только холодная вода, унитаз без сидения и туалетной бумаги, к одной из стен крепилась металлическая койка, рассчитанная на мужчину средних габаритов, на потолке слабо горела одинокая лампочка. Три стены из чистой стали. Потолок и пол тоже стальные, металлические пластины соединялись по швам заклепками. Четвертой стеной была решетчатая дверь.
Карло понял, что его устройство, скрепляющее частицы, могло размягчить сталь, и инстинктивно потянулся к сумке-патронташу. Но едва вспомнив о ней, он осознал, что больше не ощущает на талии ее веса, который всегда успокаивал его. Бандольеры также исчезли. Как, разумеется, и его бандельмейер. И сапоги. Похоже, плащ с него тоже пытались снять, но он крепился к его облегающему костюму из ткани, прошитой металлической сеткой.
И все же потеря патронташа расстроила его особенно сильно. Все произошло так быстро, словно в тумане, и совсем скоро солдата охватило чувство растерянности и глубокой безнадежности. Он сел на койку, острый металлический край впился ему в бедра. Голова все еще болела от удара, нанесенного полицейским, а также от того, что он слишком долго пролежал на металлической сетке. Карло провел дрожащей рукой по голове, его коротко обритые перед битвой каштановые волосы щекотали ладонь. Потом он заметил, что левая рука у него перевязана и довольно умело. Рана почти не болела.
В то же мгновение он вдруг ясно вспомнил все, что было, и Война вернулась в его мысли. Телепатическая команда, заставившая выпрыгнуть из окопа с винтовкой наготове… потом шипение и всполохи огня, вселенная взорвалась вокруг него миллиардом мерцающих сверхновых самых немыслимых цветов. А затем совершенно внезапно он исчез с поля боя Великой Седьмой войны, где сражался против русско-китайцев. И оказался здесь.
В каком-то темном каменном туннеле, где из черноты ревел жуткий зверь, а человек в синем костюме стрелял в него и бил по голове. Он в самом деле до него дотронулся! Без радиационных перчаток! Откуда он знал, что Карло не был заминирован радиоактивной бомбой? Он же мог погибнуть в ту же секунду.
Где он находился? В какой войне участвовал? Попал ли он к русско-китайцам или был у своих, трех-континентных? Этого он не знал и не мог отыскать ничего, что ответило бы на мучившие его вопросы.
Затем он задумался о более важных темах. Если его взяли в плен, то наверняка будут допрашивать. С этим тоже можно было справиться. Он стал искать во рту полый зуб. Его язык касался каждого зуба, пока не обнаружил нужный ему нижний премоляр. Он был пустым. К своему ужасу Карло обнаружил, что капсула с ядом исчезла.
«Вероятно, выпала, когда тот тип в синем ударил меня»,– подумал он.
Карло осознал, что оказался в их полной власти. Причем, он даже не знал, кто они такие. Теперь, когда капсула исчезла, он не мог помешать им получить от него всю информацию. Это было плохо. Очень плохо, учитывая все известные ему сведения о ведении допросов. Они могли использовать против него проберы, или диокси-скопалиты, или гипно-кнут, или сотни других методов, позволявших выведать численность его войск, расположение артиллерийских орудий, дальность орудийного огня, имена и диапазон телепатических волн каждого офицера… да много чего. Намного больше, чем, как ему казалось, он знал.
Он стал очень ценным военнопленным. Карло понял, что должен держаться до конца.
Но почему?
Эта мысль возникла в его голове и тут же исчезла. Осталось только одно сильное чувство: «Я ненавижу войну. Все войны!» Затем даже оно пропало, он снова остался один наедине со своими проблемами и попытался понять, что же с ним случилось… какое секретное оружие было использовано, чтобы захватить его в плен… и смогут ли эти невнятно бормочущие варвары с огнестрельным оружием добыть у него какую-либо информацию.
«Клянусь, они не узнают от меня ничего, кроме моего имени, звания и личного номера»,– в отчаянии подумал он.
Он пробормотал вслух эти данные, словно пытаясь тем самым приободрить себя:
–Мязвут Карло Клобрегнни, рявй, шезпятоднулдододеть.
Пьяницы оторвали взгляды от стола и вздрогнули от звука его голоса. Человек с носом, похожим на розовую каплю, потер грязной ладонью толстые складки подбородка и повторил свою мысль по поводу странного человека, запертого в одиночной камере.
–С катушек съехал!
Карло мог остаться в тюрьме на неопределенный срок, если бы его сочли безумцем или свихнувшимся стрелком. Но дежурный сержант, который оформлял солдата после того, как ему оказали медицинскую помощь, заинтересовался странным на вид оружием.
