–Джеффти, где ты?
–Под крыльцом, в моем тайнике.
Я обошел крыльцо, наклонился и отодвинул решетку из прутьев. Там внутри, на утоптанной земле Джеффти соорудил себе тайник. В ящиках из-под апельсинов он хранил комиксы, принес туда маленький столик и подушки, а освещал все это большими толстыми свечами. Мы любили прятаться там, когда нам обоим было… пять лет.
–Как делишки?– спросил я, проползая внутрь и закрывая за собой решетку. Под крыльцом было прохладно, приятно пахло землей, да и запах свечей казался уютным и знакомым. В таком тайнике каждый ребенок почувствовал бы себя как дома; для любого ребенка самые счастливые, самые плодотворные, самые чудесные и таинственные моменты жизни бывают связаны именно с такими тайниками.
–Играю,– сказал он, держа в руках какой-то круглый предмет золотистого цвета. Он занимал всю его маленькую ладошку.
–Ты забыл, что мы собирались в кино?
–Не-а. Я просто ждал здесь тебя.
–Мама с папой дома?
–Мама.
Я понял, почему он ждал меня под крыльцом и не стал больше донимать вопросами.
–Что это у тебя здесь?
–Дешифровальный значок Капитана Полуночи,– сказал он, раскрывая ладонь и показывая мне его.
Я с непониманием уставился на этот предмет. Затем меня вдруг осенило, что в руках у Джеффти настоящее чудо. Чудо, которого просто не могло существовать!
–Джеффти,– сказал я тихо с удивлением в голосе,– где ты его взял?
–Прислали по почте. Я заказал его.
–Наверное, стоит очень дорого?
–Не очень. Десять центов и две сургучные печати из банок шоколадного молока «Овалтайн».
–Можно взглянуть?– Мой голос дрогнул, когда я протянул руку. Он отдал мне значок, и чудо оказалось в моей ладони. Это было просто потрясающе.
Вы помните? «Капитан Полночь» появился на национальном радио в 1940 году. Передачу спонсировала компания «Овалтайн». Каждый год они выпускали дешифровочные значки Секретного отряда. И каждый день в конце давалась подсказка о том, что произойдет в следующем выпуске. Это был тайный код, и расшифровать его могли только те дети, у которых были официальные значки. Эти чудесные дешифровальные значки перестали выпускать в 1949-ом. Я помнил, что в 1945-ом приобрел такой, он был очень красивым. В центре циферблата с шифром располагалось увеличительное стекло. «Капитана Полночь» сняли с эфира в 1950 году, хотя я знал, что в середине пятидесятых вышел телесериал, который, впрочем, просуществовал недолго, а в 1955 и 1956-ом выпускались дешифровальные значки, но тех самых, настоящих, после 1949 года уже больше не изготавливали.
Я держал в руке знаменитый Кодограф Капитана Полуночи, Джеффти сказал, что получил его по почте всего за десять центов (десять центов!!!) и две печатки «Овалтайн». Он был совершенно новый, из сияющего золотистого металла, без царапинки или пятнышка, в отличие от тех, что можно иногда отыскать за баснословные деньги в магазинах для коллекционеров… это был новый дешифратор. И на нем стоял нынешний год.
Только вот передачи про Капитана Полночь больше не выходили. По радио ничего подобного не передавали. Я как-то слушал пару жалких подражаний старым радиопередачам, но истории там были скучными, звуковые эффекты невыразительными, и все это казалось каким-то неправильным, устаревшим, пошлым. Однако я держал в руке абсолютно новый Кодограф.
–Джеффти, расскажи мне про него,– попросил я.
–Что тебе рассказать, Донни? Это мой новый секретный дешифровальный значок Капитана Полуночи. С его помощью я узнаю, что будет завтра.
–В смысле завтра?
–В передаче.
–В какой еще передаче?
Он посмотрел на меня так, словно я специально прикидывался дурачком.
–Как в какой? В «Капитане Полуночи»!
Ну и глупо же я себя вел! И все равно я ничего не понимал. Это же было ясно как божий день, но я все еще не мог осознать, что происходит.
–Ты имеешь в виду пластинки с записями старых радиопрограмм? Так, Джеффти?
–Какие еще пластинки?– Теперь он не понял, что я имел в виду.
Мы сидели под крыльцом и смотрели друг на друга. А потом я задал вопрос, очень медленно, как будто боясь услышать ответ:
–Джеффти, как ты слушаешь «Капитана Полночь»?
–Каждый день. По радио. По моему радио. Каждый день в 5:30.
Новости. Музыка, тупая музыка и новости. Вот, что крутили по радио каждый день в 5:30. А не «Капитана Полночь». Секретный Отряд не выходил в эфир уже двадцать лет.
–Может, послушаем его сегодня?– предложил я.
–Да ты что!– сказал он.
Судя по его замечанию, я сморозил какую-то глупость, но не мог понять, какую именно. А потом меня осенило –сегодня же была суббота. «Капитан Полночь» выходил с понедельника по пятницу. По субботам и воскресеньям его не передавали.
–Мы пойдем в кино?
Ему пришлось дважды повторить свой вопрос. Мыслями я был где-то далеко. Ничего определенного. Никаких умозаключений. Никаких нелепых предположений не приходило мне на ум. Просто погрузился в размышления, попытался во всем разобраться и прийти к выводу, к которому пришли бы и вы, и любой другой человек вместо того, чтобы принять правду –невероятную, но чудесную правду –о том, что всему существует простое объяснение, которое я пока что не нашел. Нечто очень-очень простое и скучное, как течение времени, которое отнимает у нас все хорошее и старое и дает взамен дешевые безделушки и пластик. И все во имя прогресса.
–Донни, так мы пойдем в кино?
–Разумеется, пойдем, малыш,– сказал я. И улыбнулся. И отдал ему Кодограф. И он спрятал его в боковом кармане брюк. И мы выбрались из его убежища под крыльцом. И пошли в кино. И весь день никто из нас ни разу не упомянул про Капитана Полночь. Но весь тот день не проходило и десяти минут, чтобы я не думал об этом.
Всю следующую неделю в магазине проходила инвентаризация. Я не видел Джеффти до вечера четверга. Признаюсь, я оставил магазин на попечение Джен и Дэвида, сказав им, что мне нужно уехать по важному делу, и ушел пораньше. В четыре дня. И явился к Кинцерам в 4:45. Леона открыла дверь с усталым и отстраненным видом.
–Джеффти дома?
Она ответила, что он наверху в своей комнате…
…слушает радио.
Я поднялся по лестнице, перескакивая через две ступеньки.
Ну ладно, наконец-то я смогу сделать этот невероятный, противоречащий всякой логике шаг. Если бы столь же невероятное событие произошло с кем-нибудь другим, а не с Джеффти –взрослым или ребенком –я попытался бы найти более логичное объяснение. Но это был Джеффти –без сомнения иной сосуд жизни, и его переживания не вписывались в стандартные схемы.
Признаюсь, я хотел услышать то, что услышал в его комнате.
