–Хочу попробовать синий,– говорит он Лео.– Двухместный.
–Прекрасно, сэр,– отвечает Лео.– Подождите здесь, пожалуйста, ясхожу заключами.
Брюс Халлидей был тестемЛео.
Почти все вшталаге «Люфт-1» всорок пятом умерлибы отголода, еслибы нетоненький ручеек посылок Красного Креста. Когда свостока придвинулся грохот артиллерии, немцы заставили американских пленных рыть траншеи истрелковые окопы. Ходили слухи, что они роют себе могилы.
Чуть позже, майским утром, затемно голос американца вгромкоговоритель:
–Ну икаково, ребята, почувствовать себя свободными?
Немцы ушли, русские стояли втрех милях. Все выбежали избараков. Внеразберихе Эдди нашел Лео, сгреб его ипрошептал, что любит. Тот, похоже, неуслышал.
Русские, приехавшие вполных вагонах, были развеселые, подвыпившие. Ходили подомам, что-то брали, разбивали портреты Гитлера прикладами винтовок. Их девушки танцевали дляамериканских военнопленных.
–Ябезработный.– Лео смотрел натрех русских девушек вкоротких широких юбках, которые крутились наимпровизированной сцене.
Солдат аккомпанировал им нагармошке. Девушки хлопали владоши инаматывали насебя изголодавшиеся вопли американцев, какнитки накатушку.
–Тем лучше дляменя,– заметил Эдди.
Лео кисло улыбнулся:
–Тыже недумаешь, что они нам идальше так позволят?
–Ктоони?
Лео, смутившись, сделал неопределенный жест, обведя рукой мир запроломленным лагерным забором иснесенными вышками. Эдди сказал:
–По-моему, мы заслужили право жить теперь какугодно.
–Былобы неплохо,– вздохнул Лео, иЭдди стало страшно.
Их переправили повоздуху втранзитный лагерь недалеко отГавра. Лео отдалился, избегал Эдди. Аоднажды взял иисчез, видимо, сел накорабль, идущий домой. Довольно скоро Эдди тоже отправили вАмерику. «Ну икаково, ребята, почувствовать себя свободными?»
Год спустя, живя вНью-Йорке, Эдди получил письмо. Лео женился насвоей школьной любви иработает наее отца. Сожалеет, что унего небыло возможности попрощаться.
–Зачем ты приехал?– спросил Лео, когда они выехали насиней машине из«Халлидей Кадиллака».
–Мимо проезжал. Яработаю воФлориде нарейсовых самолетах.
–Яимею ввиду, чего ты хочешь? Поверни здесь.
–Хочу услышать оттебя, что ты искал именно такого. Тоскливой возни.
–Тыже женат.
–Вообще-то моя жена погибла. Вавиакатастрофе. Яузнал, только вернувшись домой. Иты знаешь, что это неодно итоже.
Лео тронул его заплечо, всего насекунду:
–Мне жаль, Эдди. Очень жаль.
–Оставим.
–Тормозни. Здесь никто неездит.
Они стояли наузкой, обрамленной лесом дороге. Эдди, слишком высокий длямаленькой машины, какмог вывернулся ипосмотрел наЛео: старомодный костюм, булавка длягалстука, обручальное кольцо икороткая, почти военная стрижка.
–Жена знает?
Лео повернулся кокну ивпился глазами вдеревья.
–Она хороший солдат. Унас две маленькие дочери.– Он подвинулся и, достав иззаднего кармана кошелек, вынул фотокарточку: два карапуза вплатьицах исандаликах.
–Красивые,– сказал Эдди, возвращая фотографию.
–Да-а.
–Наверно, япросто хотел тебя увидеть.– Эдди провел рукой посиденью, нодо Лео недотронулся.– Ты был прав. Ничего неизменилось. Нетак, какянадеялся. Все изпоследних сил прикидываются, что мы неубивали друг друга пять минут назад, что тут место только заборчикам идетским коляскам. Стиснем зубы ибудем счастливы.
–Более илименее.
–Ты неудивлен. Завидую. Какбы яхотел никогда ненадеяться.
Лео ладонью накрывает руку Эдди:
–Ктобы мог подумать, что лучше всего мне будет внемецком лагере длявоеннопленных?
–Ты неможешь уехать? Всего напару дней?
Лео помялся иуже собрался ответить, нопроехала машина, ион, отдернув руку, спросил:
–Ты действительно собираешься покупать машину?
* * *
Довольно длинная взлетная полоса изкораллов наЭйтутаки была построена вовремя войны иоснащена радиомаяком.
–Слишком легко,– говорит Эдди, когда они приземляются.– Может, никакого приключения ине получится.
–Все время так небудет,– отвечает Мэриен.
–Небудет,– соглашается Эдди.
Они поселились влагуне, вкрытом соломой маленьком постоялом дворе насваях, где останавливались вовремя пробного полета.
–Празднуете?– спрашивает их хозяин.– Первый день нового года? Там подорогепаб.
Он служил встроительном подразделении флота, помогал строить эту взлетную полосу ивернулся сюда после войны. Тут рай, заявилон, уверенный, что никто даже неспросит почему.
Эдди впаб нехочется.
Назакате он плавает влагуне. Наплоской, стеклянной поверхности воды отражаются первые немногочисленные звезды, пылающее розово-фиолетовое небо. Он видит далекое белое волнение разбивающегося орифы прибоя ислышит приглушенный, сопозданием доносящийся рев океана, просящегося насушу. Песчаное дно лагуны усеяно мертвыми кораллами итак плотно населено черными трепангами, что почти невозможно сделать шаг, непочувствовав чавканье подногами.
Эдди продал синий «Кадиллак» какому-то скользкому калифорнийскому юристу, который теперь, ниочем неподозревая, носится поЛонг-Бич вфетише утраченной любви.
Стоя вводе попояс, Эдди закрывает глаза. Дотого какзайти вводу, он выпил немного рома. Ему кажется, он чувствует вращение планеты. Огромность океана тревожит. Кое-что он неможет рассказать Мэриен. Ввойну он больше всего боялся утонуть– больше пожара наборту, больше нераскрывшегося парашюта.
Он старается думать отом, что заближайшая суша втом направлении, куда он смотрит, примерно навосток. Может быть, какой-нибудь крошечный остров, новероятнее, Южная Америка, втысячах миль.
«Штурман,– говорилось вруководстве Авиации сухопутных войск,– направляет воздушное судно източки вточку надповерхностью земли. Это искусство называется воздушной навигацией». Ему нравилось слово «искусство», нравилось подчеркивание. Нравилась мысль отом, что именно он «направляет» воздушное судно. Махнув рукой науроки пилотирования иугрюмо переместившись вкласс штурманов, он узнал много понравившихся ему слов. Астрономическое наблюдение. Счисление координат. Снос. Вектор. Точка отсчета.
Значки усыпали карты. Города. Аэродромы. Действующие изаброшенные железные дороги. Настоящие ивысохшие озера. Овал означал ипподромы, значок, похожий нажуравля,– нефтяные вышки, красная звездочка– проблесковые маяки. Аккуратные, симпатично простые сокращения. Пока его несбили, он верил всвое искусство, вподлинную связь трехмерного пространства стипографскими картами, ввозможность точно указать: «Мы находимся здесь». Нопосле войны, кудабы он нипопадал, Эдди казалось, что он застрял, брошен, неможет шевельнуться. Должна быть еще другая линия движения, которую он пока ненашел, больше уравнений, помимо известных ему, апод доступным картированию миром– другое, ускользающее измерение.
