–Можно итак назвать.
Все еще надеясь нарозыгрыш, шутку, Мэриен спрашивает, почему он тогда, если нелетит, впоте лица выгребал изсамолета снег, иЭдди, по-прежнему мирно, отвечает, что, наверное, хотел всеже попытаться, один.
–Нотыже недумаешь, что уменя получится?– говорит Мэриен.– Ты думаешь, яутону.
–Ты можешь остаться.
–Нет. Ты вообще очем? Ты намерен торчать тут иждать корабля, который нас возьмет? Сезон, уже слишком поздно. Нам придется ждать год, да ивообще вэтом нет никакого смысла.
–Нет, яне прото. Язнаю, что ты полетишь. Нояне хочу. Яостанусь здесь изнаю, что меня ждет.
Она потрясена, она вбешенстве, вужасе.
–Ты замерзнешь илиумрешь сголоду. Илиупадешь врасщелину изамерзнешь илиумрешь сголодутам.
–Может быть. Аможет быть, дождусь зимы, вясную ночь выйду наулицу илягу подполярным сиянием.
Она кричит, что это безрассудство, что он нарушает свое слово, обрекает ее насмерть. Эдди дает ей прокричаться, апотом объясняет: ему ненравится вся эта ерунда востальном мире, он ее больше нехочет.
–Ты мне мстишь?– спрашивает Мэриен.– Зато, что случилось сРут?
–Пожалуйста, неоскорбляй меня,– тихо отвечает Эдди.
Она успокаивается, говорит осторожно:
–Утебя будет жизнь, после того какмы долетим. Ты ее найдешь. Антарктида неубавит твоего одиночества.
–Нояздесь неодинок. Втом-то идело. Атам дляменя жизни нет,– он машет всторону воды, всторону земли заней, насевер.– Яникого нехочу. Япытался. Правда, пытался. Мне ненайти дороги.
–Найдешь. Ты штурман.
–Это просто работа. Дело.
Мэриен убеждает, что неможет лететь иодновременно прокладывать курс. Невтаких условиях. Безнего она несправится.
–Ты этого хочешь?– спрашиваетона.
–Чего яхочу, неимеет никакого значения.
–Что ты имеешь ввиду?
–Мы недолетим. Конец один, нояне хочу вводу.
–Мы долетим. Мы обязаны попытаться. Почему нельзя завершить полет, апотом сесть иподумать? Если тебе нужно уединение, можно найти клочок земли ижить припеваючи.
Эдди смотрит нанее ссочувствием:
–«Потом» небудет. Прости, Мэриен, японимаю, тебе тяжело, ноявыбираю свой путь. Ты тоже можешь выбрать. Ая хочу знать, какбыть здесь одному. Очень хочу.
Это Мэриен понимает, ведь Эдди дарит ей то, чего она вродебы хотела: летать одной,– ноона шипит:
–Никогда неслышала большего эгоиста.
Может быть, соглашается Эдди. НовАнтарктиде он чувствует, что принадлежит себе, поскольку больше ничего нет. Точнее, небудет, кактолько Мэриен улетит. Он проложил маршрут; возможно, ей удастся пройти его одной. Но, повторяет Эдди, скорее всего, они вконце пути. Она может умереть либо вАнтарктиде, либо вЮжном океане.
–Что тебе делать– твой выбор. Япринял решение.
Она требует ответа навопрос, почему он согласился лететь, если собирался лишь бросить ее, подставить.
Поскольку досегодняшнего дня, отвечает Эдди, верил, что сможет, ноиспугался. Теперь он знает, он неполетит. Ине боится. Все ктому шло. Ему нужно было испытывать страх, чтобы заметить, когда тот уйдет.
Мэриен стонет, что он убьет ее своим суеверным упорством. Собрался умереть– пожалуйста, ноне надо впутывать ее. Рут точно воспротивиласьбы. Исрывающимся голосом она говорит, что он неможет вот так ее бросить.
–Нет,– отвечаетон.– Это ты собираешься меня бросить.
* * *
Задыхаясь, она делает последнюю запись вжурнале, выходят каракули. «Япоклялась себе: мой последний спуск будет небеспомощным падением, анырком баклана». Если ей суждено долететь доНовой Зеландии, она, оставив Эдди вольдах, ничего несможет сказать ополете, озавершенном круге, она неперенесет, если кто-то прочтет слова человека, совершившего столь позорный поступок.
Мэриен уверяет себя, что Эдди неоставляет ей выбора, но, может, она просто неумеет разговаривать слюдьми, неможет догадаться, какубедить его? «Яни очем нежалею,– записывает она вжурнале,– нобуду жалеть, стоит лишь себе позволить. Могу думать только осамолете, ветре, береге– таком далеком, где опять начинается земля». Однако, если она погибнет, пусть останется какая-то версия случившегося, даже фрагментарная, неполная, хотя шансы нато, что кто-нибудь когда-нибудь наткнется нанее, истремятся кнулю. «Мы, какмогли, заделали течь». Она медлит, потом все-таки пишет «я», не«мы». «Яскоро улетаю».
Скорее всего, лед отколется иунесет Литл Америку вморе вместе сее журналом.
«Ясовершила безрассудный поступок, ноуменя небыло другого выхода». Скорее всего, снег глубоко похоронит журнал иникто никогда его ненайдет. «Никто никогда этого непрочтет. Моя жизнь– мое единственное достояние».
Скорее всего.
«Ивсеже, ивсеже, ивсеже.
Она закрывает журнал, заворачивает его вспасательный жилет Эдди иоставляет вжилой комнате Литл Америки-III.
Досамой смерти она будет думать, можноли было убедить Эдди полететь сней. Досамой смерти будет помнить его маленькую темную фигуру нальду, машущую ей обеими руками, когда она делает круг. Ибудет бояться, что вкакой-то момент, когда она уже отлетела слишком далеко ине могла заметить, прощальный взмах мог превратиться вмольбу отом, чтобы она вернулась.
Гризли-Сидящий-в-Воде
ДВАДЦАТОЕ
Я постучала вдверь синего домика. Джоуи Камака открыл ее ирасхохотался. Он смеялся так, что даже согнулся, уперев руки вколени.
–Правда вы,– сказалон, придя всебя.– Яне сомневался, что это розыгрыш.
Джоуи близилось кшестидесяти, он был жилист, впляжных шортах ифутболке, босой искоротким седым хвостом наголове. Маленькая девочка, лет восьми, тоже схвостом, обняла его сзади запояс иуставилась наменя огромными глазами мультяшной крольчихи.
–Моя внучка Калани,– представил Джоуи.– Она видела только первого «Архангела», потому что остальные слишком страшные, нозато унее есть все диски сКейти Макги. Она очень любит Кейти Макги.
Он махнул мне заходить, ия, сбросив шлепанцы, добавила их вкучу обуви упорога. Дом небольшой, носветлый: стены ипотолки изпобеленного дерева изатертая темная напольная доска. Явпервые оказалась впомещении, где, яточно знала, бывала иМэриен Грейвз. Все остальное было декорация иэрзац. Взаваленной игрушками гостиной лежал плетеный коврик, аперед большим телевизором сплоским экраном стоял просиженный диван; водну дверь ямельком увидела ванную, вдругую– розово-фиолетовую берлогу, где царил полнейший беспорядок, предположительно комнату Калани. Наверх, через открытый люк вела лестница, ана стене чуть криво висел пейзаж: горы подострыми углами, густо покрытые лесом итенями. Яподошла посмотреть.
–Это?..– спросилая.
