–Это Сэдлер,– представил Баркли рыжего мужчину.– Он некусается. Точно нехочешь зайти? Нехочешь посмотреть мойдом?
Сэдлер поднял голову ислабо, прохладно улыбнулся.
–Ачто внем особенного?– спросила Мэриен.
–Толькото, что онмой.
–Наверно, нетак-то легко осмотреть все, что ваше.
–Ненадо верить слухам. Ладно, подожди здесь.
Баркли ненадолго исчез и, вернувшись спустой корзиной, отгородил Сэдлера сего газетой дверью.
–Япровожу довольно много времени вМиссуле ине люблю гостиницы, вот иподумал, что нужно пристанище.– Он достал изкармана золотой портсигар изажигалку исел накрай крыльца, широко расставив натраве ноги вчерных туфлях. Постучал подоскам рядом сним:– Посиди минутку. Ты куришь?
Она села.
–Иногда.
Он прикурил сигарету ей– фабричную, несамокрутку,– затем себе. Она обратила внимание, что руки унего влегких веснушках, чистые ногти аккуратно подстрижены. Вспомнила портсигар Калеба, Калеба уее груди. Калеб вобщем похож наМаккуина, номенее собран, менее дисциплинирован. Ногти унего всегда обгрызены домяса.
–Янедавно вернулся изЧикаго,– сказал Баркли.– Ты там бывала?
–Только напоезде, вмладенчестве.
–Авообще выезжала изМиссулы? Несчитая младенчества?
–Наозеро Сили-Лейк, иеще один раз дядя брал меня вХелену.
–Это все Монтана.
Она кивнула.
–Чтож, Монтана– хорошее место. Нехуже других, что явидел.
–Яхочу посмотреть другие.
–Намой взгляд, все везде слишком захвалено.
–Агде вы были?
–О, многогде.
–Ане вАмерике?
–Тоже.
–Ав Арктике были?
–Слава богу, нет. Звучит страшно.– Он заметил ее реакцию:– Аты хочешь? Тебе некажется, что там слишком одиноко?
–Яне против.
Улыбка унего оказалась кривая, содной стороны губы поднимались выше.
–Ас меня, по-моему, хватит одиночества.
Она кивнула, недоумевая, что сказать.
–Ты нехочешь спросить, почему яодинок?
–Ну ладно.
–Так спроси.
–Почему вы одиноки?
–Мое хроническое состояние. Враннем детстве отец отправил меня вШотландию, откуда он родом. Вхолодную, темную, отвратительную школу, где работали холодные, темные, отвратительные люди. Темные всмысле души, некожи, которая уних была какраз очень белая. Меня там все считали любопытным субчиком. Слишком коричневый дляшотландца, слишком бесцветный длясалиши. Моя мать салиши. Ты знала?
Подего продуманной непринужденностью она уловила еле заметное подергивание нервов, так напрягается удочка, когда попадается рыба.
–Да.
–Ты наводила обомне справки?
–Нет,– слишком энергично ответила она.– Слышала где-то.
Баркли, похоже, развеселился.
–Это должно означать, что тебе известно мое имя, хотя ябыл так невежлив, что непредставился.
–Вы Баркли Маккуин.
–Что еще ты променя знаешь?
–Увас насевере ранчо.
–Аеще?
–Вы предприниматель.
–Икакое уменя предприятие?
Она посмотрела ему прямо влицо, затянулась сигаретой. Табак был богаче вкусом имягче, чем все, что она курила досихпор.
–Скотоводство. Какяуже сказала.
–Что еще тебе известно?
–Больше ничего.
–Ты умеешь молчать. Очень полезно втвоем деле.– Косой взгляд.– Пекарском деле.
Она улыбнулась иотвернулась, чтобы это скрыть.
–Что говорят обомне девочки умисс Долли?
Она испугалась, носмело ответила:
–Они говорят, вы любите, чтобы все было по-вашему.
Хриплый, лающий смех.
–Правда, люблю. Апочему нет? Каждый должен понимать, чего хочет.– Он всмотрелся вее лицо:– Мэриен Грейвз. Ачего ты хочешь больше всего?
Никто никогда незадавал ей такой вопрос. Быть пилотом. Быть пилотом. Быть пилотом. Сказать было так просто, всего два слова. Ноона ответила:
–Незнаю.
–Иногда излишняя скромность становится препятствием.– Мэриен промолчала, ион продолжил:– Если ты нескажешь мне, чего ты хочешь, яне смогу тебе помочь добиться этого. Ая хочу тебе помочь.
–Почему?
–Мне нравится твое лицо.– Баркли бросил сигарету наземлю ираздавил черной лакированной туфлей.– Хочешь знать, что мне известно отебе?
Почти шепотом:
–Да.
–Твой отец был капитаном корабля «Джозефина Этерна», иего посадили втюрьму. Мать пропала. Тебя ибрата отправили жить кдяде, Уоллесу Грейвзу, который, помоему мнению, превосходный художник, нопьяница иконченый игрок. Впечатляет? Язнаю, что тебе еще нет пятнадцати. Знаю, что ты отлично водишь автомобиль, хороший механик иразвозчик уСтэнли. Развозчица. Стэнли, видимо, новшество нравится, ты какбы вдохнула жизнь вего дело. Унего есть чувство стиля, длямелкой-то сошки. Потом, ты неворуешь, нетреплешься. Ато, что досих пор неимела неприятностей сфедералами илиеще кем, отчасти везение, аотчасти лень ипродажность государственных людей. Кстати, последние месяцы внекоторой степени благодарямне.
Она попыталась непоказать, каксильно напряглась.
–Все потому, что мне нравится твое лицо. Даже сейчас, когда ты одета подмальчика, правда, невполне убедительно, мне оно очень нравится. Втвоей привлекательности есть что-то шекспировское. Ты непоймешь, что яимею ввиду.
–Вы имеете ввиду «Двенадцатую ночь».
–И«Каквам это понравится». И«Венецианского купца». Ядумал, ты неходишь вшколу.
–Есть идругие способы чему-то научиться.
–Верно.
Она потушила сигарету оподметку ботинка иотбросила окурок. Взвинченность уступила место собранности, осмотрительности. Сама непонимая откуда, она знала, какой Баркли хочет ее видеть. Взвешенной, отстраненной, немного жесткой. Мэриен отметила острый край крыльца подпальцами, то, какон посмотрел, когда она вытянула ноги.
–Чего ядо конца несмог понять,– продолжил Маккуин,– так это, во-первых, почему ты решила пойти кСтэнли. Деньги, да, нобольшинству девочек твоего возраста деньги ненастолько интересны, чтобы бросить учебу исвязаться свинокурами. Апоскольку твой брат продолжает ходить вшколу, дядя тут нипри чем, иначе он ибрата заставилбы уйти изшколы иприискать работу. Кактебе логика?
–Ничего.
–Ничего. Прилично. Тогда явыдвину несколько версий ипредложу вывод, аты уточнишь, если яне прав.– Баркли смотрел прямо нанее.– Ядумал, может, ты решила помочь дяде сдолгами, которых унего много истановится все больше. Нояни разу неслышал, чтобы ты пыталась кому-нибудь заплатить. Тогда яподумал, может, ты любишь риск. Иначе зачем позволила девочкам Долли вырядить тебя? Любишь маскироваться. Шлюхой, мальчиком.
