–Нехолодное,– раздался унее заспиной голос Гольца, державшего вруках побутылке пива изпривезенной ею корзины.– Нопервый полет нужно отметить.
Она взяла одну:
–Спасибо.
–Подоткни травы,– велелон, усаживаясь.
Она села рядом сним по-турецки. Теплое пиво имело отчетливый привкус солода.
–Япомню, какэто,– кивнул Голец.– Хотеть быть пилотом.
Низкое солнце отсвечивало отаэроплана.
–Все время,– начала Мэриен,– пока никто нехотел меня учить, ябыла уверена, что мой учитель просто еще непоявился. Думала, водин прекрасный день он явится, прилетит сюда, кактот первый вмоей жизни пилот. Поэтому, когда вы согласились взять меня…– Она мрачно отхлебнула избутылки.
–Да пусть все идет, какон хочет. Яполучаю деньги. Ты– уроки. Он– статус твоего покровителя. Все довольны.
–Он непо доброте душевной.
Обод отраженного солнечного света нааэроплане сузился иисчез. Начинало холодать.
–Может, тут тоже самое, что яговорил ополете,– тихо сказал Голец, пощипывая траву.– Может, тебе следует пойти наперекор инстинкту. Ты хочешь оттолкнуть, нодобьешься желаемого, только если сделаешь противоположное.
–Противоположное– неотталкивать Баркли?– Мэриен жестко посмотрела нанего.
Голец невыдержал ее взгляда иподнял руки:
–Вообще немое дело, ноядумаю, Маккуин неимеет ввиду ничего плохого.– Он опять посмотрел нанее:– Аты?
–Если честно, понятия неимею.
–Можно откровенно, Мэриен?
–Нуда.
Голец прокашлялся ираспялилрот:
–Тыбы сделала мне большое одолжение. Он вбил себе вголову, что ядолжен научить тебя летать. Яхороший инструктор. Правда. Яи длянего летаю. Насевер. Вожу товар. Ты слушаешь?
Ну, конечно. Чего удивляться, что всалоне нет сидений дляпассажиров. Аэроплан перевозит спиртное изКанады. Она покачала головой насобственную тупость.
–Нет?– спросил Голец.
–Нет, слушаю, только… чувствую себя идиоткой.
Голец указал дном бутылки нааэроплан:
–Ты можешь надеть нанего лыжи, удобно зимой. Можешь надеть поплавки иприводниться. Мои поставки лишь капля вморе, нотвой друг достаточно умен ипонимает, что, накапав достаточно капель, довольно скоро получишь полное ведро.
Лыжи! Идея так заманчива, что она тутже забыла освоих переживаниях.
–Вы приземлялись налыжах?
–Поучись уменя, итоже сможешь.
Возник новый образ, который еще нужно продумать иотшлифовать. Вот она спускается на«трэвел эйре» кгладкой белой равнине, высекая приприземлении петушиные хвосты снежной пыли.
–Уменя жена идети. Ябылбы тебе очень признателен.– Голец скривил большой рот впечальной улыбке и, вытащив из-за пазухи блокнот скарандашом, протянул ей:– Держи. Будешь записывать свои полеты.
Страницы журнала были разграфлены вколонки «Дата», «Тип аэроплана», «Номер аэроплана», «Тип двигателя», «Летные условия», «Продолжительность полета» и«Комментарии». Голец дал ей ручку:
–Давай заполни первую строку.– Когда она запнулась напродолжительности полета, он подсказал:– Тридцать семь минут. В«Комментариях» напиши «обучение». Мамочки, ну ипочерк утебя.
Мэриен хотела вернуть ему журнал, ноГолец мотнул головой:
–Нет, твой. Храни. Да, чуть незабыл. Мне велели поздравить тебя сднем рождения.
–Это было вчера,– ответила Мэриен.
Им сДжейми исполнилось пятнадцать.
* * *
Саэродрома Мэриен поехала кбело-зеленому дому. Постучалась впереднюю дверь истучала, пока неоткрыл Сэдлер.
–Его нет,– сказалон.
–Передайте, что уменя есть условие.
–Да тычто!
–Яполучу лицензию ибуду нанего работать, летать через границу. Мне ненужна благотворительность.
–Он несогласится.
–Прекрасно. Потому что, какяему иговорила, явообще никуда никогда нехотела летать.
Повзгляду Сэдлера Мэриен внутренним чутьем поняла, какже он ее нелюбит, она усложняет ему работу. «Новедь яне виновата!»– хотелось крикнуть ей. Ведь Баркли мог оставить ее впокое.
–Передадите?
Сэдлер потер щеку, будто проверяя, какпобрился.
–Хочешь совет?
Вопрос вывел Мэриен изсебя:
–Откуда мне знать, если ядо сих пор обходилась безнего?
Он долго, пристально нанее посмотрел, азатем сказал:
–Передам.
Изакрыл дверь.
Подороге обратно кСтэнли она что было силы давила нагаз. Приземистый старый грузовик крутило наповоротах. Аей представлялось, какона тянет насебя штурвал ишасси отрываются отземли. Баркли согласится, она чувствовала нутром. Он соврет, унего будет план, какне сдержать обещание, ноона ему недаст. Она научится летать, апотом будет работать пилотом. Изнее вырывалась какая-то сила. Взлет. Это взлет.
Предстань, предстань
ШЕСТОЕ
Однажды ночью– мне исполнилось пятнадцать, иу меня какраз случился перерыв вКейти Макги– мы смоим другом, подонком Уэсли, намереваясь поехать впустыню, закинуться ЛСД ипосмотреть восход, вытащили «Порше» Митча. Мы думали полежать накамнях подзвездным небом, нобыло холодно иветрено, имы вконце концов вернулись вмашину ивключили печку. Кактолько наркота торкнула, мне перестало нравиться его лицо. Япыталась сосредоточиться начем-нибудь еще, ножуткое лицо становилось все ближе– серое, бумажное, пустое, какбудто кто-то совал мне поднос осиное гнездо. Ночь рассекли скальпелем, рассвет прорезался красной щелью, ина его фоне ощетинившиеся силуэты коротколистных юкк протянули кнебу свои руки-булавы.
Когда явернулась, Митч, находившийся вфазе трезвости, лежал унашего бассейна сгазетой.
–Где побывала моя машина?– спросилон, когда яплюхнулась рядом вшезлонг.
–Впустыне,– ответилая.– Мы сУэсли хотели посмотреть восход. Что тут такого?
–Сколько лет Уэсли?
Яне ответила. Просто неимела понятия. Митч перелистнул газету, ачерез некоторое время спросил, спокойно:
–Тебе некажется, что ты капельку сорвалась сцепи?
Влюбой другой ситуации ябы огрызнулась наэту комедию, но, поскольку вопрос был задан вродебы сискренним любопытством, какбудто Митч незнал ответа, атакже поскольку яни разу его неожидала ивообще ехала впустыню впоисках благоговейных восторгов, авернулась вужасе, ответила:
–Незнаю. Может быть.
Он опять перелистнул газету.
–Знаешь, необязательно проходить этот дикий этап. Его можно просто пропустить.
Номне было обязательно. Яне видела другого способа. Мне обязательно надо было вонзиться всвою жизнь выкидным ножом.
