Надраивая щеки, ее обдувала влажность. Насколько она понимала, ночью они пройдут недалеко оттого места, где затонула «Джозефина», где она, Мэриен, вступила напуть, развернувшийся водном направлении, затем вдругом икоторый, наконец, свернув еще раз, привел ее вданную точку океана каксупругу богатея, молодую жену преступника.
Наней была одежда, подобранная работницами «Генри Бендела». Она вытеснила ту, что после помолвки подобрали работницы «Меркентайла» вМиссуле ичто заменила рубашки ибрюки. Шелковое платье, чулки, туфельки наремешке, клипсы изоникса ибриллиантов, дважды обернувшая шею нитка жемчуга, норковое манто итемно-синяя шляпка-колокол. Таких сокровищ унее набралось три сундука. Баркли настаивал. Тяжесть обладания множеством элегантных ихрупких вещей, блестящих безделушек, неслуживших никакой практической цели, нокоторые нельзя низабыть, нипотерять, нисломать, давила нанее, кактормоз, замедляя движения. Она непривыкла кобуви, которую нельзя мочить, ктончайшим тканям, которые цеплялись илирастягивались, если забыть, что все время нужно двигаться очень осторожно. Еслибы сундуки сгорели синим пламенем, онабы испытала лишь облегчение, но, поскольку Баркли намного лучше разбирался втом, какдолжны выглядеть женщины, Мэриен подчинилась.
Волосы ей вгостинице «Плаза» стригла женщина, чья собственная прическа представляла собой чудо изострых углов иавиаторской прилизанности, какшлем Меркурия.
–Они уже такие короткие, незнаю, смогули ячто-то сделать,– сказала она, перебирая бледную шевелюру Мэриен, нокаким-то образом ей удалось соорудить изних нечто, что можно было принять засмелость имальчишество.
Другая женщина научила ее красить лицо, продала набор компактной пудры сзеркальцами иохапку кисточек икарандашей. Кожу ей пудрили ирумянили дотех пор, пока неисчезли веснушки; глаза обвели черным, губы накрасили красным. Когда она поймала свое отражение, унее возникло тоже жуткое чувство, что ив заведении мисс Долли, какбудто она смотрит нанезнакомку, оказывающуюся ей самой.
Аеслибы, когда они встретились, Баркли решил просто соблазнить ее? Онабы неочень упиралась. Зачем весь этот цирк? Он испытывал необходимость надломить звериное притяжение между ними, приручить его, покорить. Однако после свадьбы Мэриен чувствовала вМаккуине какое-то запрятанное, неопределимое сожаление. Ему претило буйство, иодновременно он немог примириться сего утратой.
Впарикмахерской девушка, укладывавшая ей волосы, рассказала провечеринку наМанхэттене, куда собиралась сбратом иего друзьями. («Ну, вобщем, изтех, что бывают каждый вечер».) Нанекой улице, объяснила она, находится некая стальная дверь, безничего, кроме маленькой таблички, где написано «Вход воспрещен».
–Клуб, понимаешь? Вход воспрещен. Значит, вывеска навходе все-таки есть. Внутри все так роскошно, нужно только сказать пароль. Даже сейчас там вечно веселые толпы. Оркестр, танцы, коктейли, все такое. Яскажу тебе адрес. Наэтой неделе пароль,– она понизила голос,– «крыса». Неспрашивай меня почему ине волнуйся, их там нет. Уверяю тебя, такого шикарного места ты еще невидела.
Мэриен нестала ей говорить, что действительно такого шикарного места она наверняка еще невидела.
–Здоровское платье,– сказала девушка.– Ты откуда?
–Яродилась вНью-Йорке,– ответила Мэриен.
–Правда?
Надобром круглом лице отразилось любопытство. Какое-то ужасное мгновение Мэриен казалось, парикмахерша сейчас обрушит нанее каскад дальнейших вопросов. Аей был известен только адрес дома, вкотором она родилась, ей назвал его Уоллес. Баркли обещал, что, если останется время, они съездят туда натакси. Нодевушка отреагировала искренне:
–Вот повезло. Яиз Питсбурга, представляешь?
–Нет.
Заужином Мэриен предложила Баркли разведать, что такое «Вход воспрещен», только посмотреть.
–Такие злачные места везде одинаковы. Много разговоров, много выпивки.
Она подцепила кусок рыбы.
–Хорошобы послушать музыку.
–Нам там делать нечего. Мы ведь непьем.
Решение отом, что Мэриен после свадьбы будет трезвенницей, он принял, сней непосоветовавшись; проснувшись как-то, она обнаружила, что правило уже действует. Она былабы непрочь попробовать коктейль вджаз-клубе, носпорить нехотелось. Мэриен ипредположить немогла, какмного ее поступков после свадьбы будет объясняться нежеланием спорить.
Тем вечером, когда она наведалась вхижину Калеба, апотом вбело-зеленом доме призналась Баркли влюбви, он рассказал, что тихо, неафишируя, скупает долги Уоллеса, объединяяих. Он устал ее ждать, его вымотала длительная неизвестность. Узнав овизите Мэриен кКалебу, он чуть нерехнулся отревности. КУоллесу, ковсем должникам он испытывает одно отвращение; емубы хотелось, чтобы кто-нибудь наказал его отца замотовство итупость. Он считал, что, посылая своих эмиссаров (своих головорезов, подумала Мэриен) сообщить Уоллесу оразмере долга, служит делу справедливости. Сумма огромная, неоплатная. Отчаяние вцифрах.
–Ясовершил ужасный поступок. Ноты заставила меня ждать слишком долго.
Когда Мэриен взорвалась после его признания, он обезумел, начал твердить, что все переиграет. Она должна простить его, забыть, какон пытался стрясти деньги сее дяди, поскольку все хорошо, он все сделает, все всегда будет хорошо. Долгов Уоллеса больше нет! Он их простил! Представь, этого никогда небыло! Пожалуйста!
Она стремглав вылетела избело-зеленого дома.
Дома прокралась понеосвещенной кухне, шикнув насобак. Она вдруг разозлилась наДжейми зато, что он уехал ксвоим летним приключениям, оставив нанее всю свору, хоть она почти неухаживала заней. Вдоме стояла тишина, ноона ощущала присутствие Уоллеса, облако страдания. Мэриен прошла через гостиную, включила свет, тихо позвала дядю. Она нашла его наверху, втемной мастерской, он сидел всвоем кресле, арядом, накруглом столике, лежал пистолет. Когда она появилась напороге, он схватил его истал дико размахивать, будто прицеливаясь впчелу.
–Невходи!– крикнул Уоллес.
Свет упал вмастерскую изкоридора, осветив худосочную, какубогомола, фигуру, потрепанный халат, яркие, безумные глаза. Возле кресла стояла почти пустая бутылка. Мэриен ждала чего-то подобного, ноне пистолета, она незнала, что уУоллеса есть пистолет.
–Все хорошо, Уоллес. Все впорядке. То, что сказали тебе эти люди, неправда. Непереживай.
–Ты непонимаешь.– Голос уУоллеса треснул.– Слишком. Невозможно.
Он прижал курок квиску иначал хватать ртом воздух, какчеловек, который тонет.
–Уоллес, послушай меня. Твои долги оплачены. Их больше нет. Тебе ненужно из-за них беспокоиться. Явсе уладила.
Он вродебы даже неслышал. Перестал шумно дышать, аможет, вообще дышать. Закрыл глаза. Беззвучно зашевелил губами.
–Уоллес,– повторила Мэриен.– Уоллес. Яих выплачу. Яих выплатила.
Он открыл глаза, кажется, сфокусировав наней взгляд.
–Их нет,– повторила она.– Стерты.
