Помреж призвал всех ктишине– всех актеров, рассевшихся забольшим столом вформе подковы сосценариями иновыми, остро заточенными карандашами (прямо какдети вначале учебного года), продюсерскую команду, студийную команду, инвесторов, шумно поедающих рогалики ипьющих кофе,– иБарт Олофссон, заглянув подтвердую обложку первого издания книги Мэриен (неКэрол, ей он явно пренебрегал), встал иселе заметным исландским акцентом выразительно прочел вслух:
–Счего начать? Разумеется, сначала. Ногде начало? Незнаю, где впрошлом разместить метку, означавшуюбы: здесь. Здесь начались полеты. Потому что начало впамяти, нена карте.
Он поднял голову ипристально, важно посмотрел внаши лица почти супреком, каксвященник, напоминающий отом, что все мы грешники. Глазами янашла Редвуда. Вид унего был торжественный, серьезный. Запрошедшую сгрибной ночи неделю яничего онем неслышала. Только отправила ему гифку сдвумя ленивцами, плывущими воткрытом космосе, подписав: «Мы загрибным разговором оЛос-Анджелесе», ион ответил:«Ха!»
–Мы тоже сейчас вначале,– сказал Барт.– Собираемся снять фильм. Ноэто небольшой взрыв изничего. Тот момент, что Мэриен неможет определить– когда ее полет начал движение креальности,– является инашим началом. Вжизни начала нечеткие, неопределенные. Они происходят постоянно, амы незамечаем.– Он постучал покниге:– Мэриен писала здесь: «Яуже потеряна длямоего будущего». Странные слова, правда?
Первая строчка вромане Кэрол Файфер звучит так: «Яэтого незнаю, номеня поглотит илиогонь иливода». Имеется ввиду рассказ Мэриен, какмладенцем она оказалась натонущем корабле. Апотом история стремительно движется ктому моменту, когда героиня падает вокеан. «Холод несет мрак, все кончено. Номне нестрашно». Последняя фраза привязалась комне, тоскливый, невнятный протест. Когда Редвуд рассказал, что его матери всегда хочется, чтобы все было хорошо, она обрела смысл. Мэриен пыталась подбодрить себя.
Фильм, однако, начинается сконца, когда угероев заканчивается горючее, асадиться некуда. Затем действие переносится назад, ккораблекрушению, апотом мчится вперед, ккругосветке, разбитой начасти, каждая изкоторых представляет собой отдельный фрагмент; вфинале мы возвращаемся кпадению Мэриен иЭдди насамолете вокеан.
–Явижу так,– продолжал Барт.– Мы ограничены настоящим, номгновение, где мы находимся сейчас, все время было будущим. Анастоящее отныне навсегда станет прошлым. Все наши поступки запускают непредсказуемую, необратимую цепную реакцию. Мы действуем врамках невероятно сложной системы.– Он помолчал.– Системы прошлого.
Япоймала взгляд сэраХьюго. Он подмигнул.
–Все свои мысли Барт преподносит какнекое откровение,– заметила якак-то Хьюго.– Он гипнотизирует, ивсе начинают думать, что он гений.
–Ноего амбициозность придает всему чудесное ощущение праздника, ты ненаходишь?– ответил Хьюго.
–Однако иногда,– продолжил Барт,– начало может быть очень простым. Вфильме, например, это один-единственный кадр. Давайте сегодня дадим себе отдых отограничений, отрамок. Давайте начнем спервой страницы.
Он дал знак помрежу, который явно его ждал ипридвинулся кмикрофону.
–Натура. День,– прочел он изсценария.– Двухмоторный серебристый самолет летит надбеспокойным океаном, земли невидно. Мэриен, голос закадром.
–Яродилась странницей,– началая, ачерез долю секунды сзади прозвучал усиленный двойник моего голоса.– Яскроена дляземли, какморские птицы дляволн.
* * *
Какую цепную реакцию мы сРедвудом запустили вту грибную ночь убассейна? Нету, что яожидала. Яспала вего кровати, ноон ниразу непоцеловал меня. Посоветовал «кинуть кости», так какмы «слишком обдолбанные, чтобы куда-то ехать», кроме того, «вкомпании веселее», ипредложил навыбор его кровать илигостевую комнату. Ярешила, мне предлагается выбор между переспать илинет, ивыбрала пересып. Нокогда ясексуально вышла изванной вего футболке, он уже спал. Нарассвете мне почудилось, япроснулась, аон лежит, прижавшись комне сзади, но, наверное, то был все-таки сон, так как, когда япроснулась по-настоящему, он накухне уже готовил назавтрак тако.
–По-моему, ты потрясающая,– сказалон, когда яуходила, ипоцеловал меня подухом, ичерт его разберет, что оно должно было означать.
Может, проблема втом, что наделе мы находились невначале, незапустили цепную реакцию, авписались вуже действующую. Ястаралась избавиться отАлексея, отчувства вины поотношению кОливеру, внадежде, что Редвуд окажется ключом, который отопрет двери. Может, ион надеялся, что ястану чем-то стольже невероятным. Мы думаем, каждая новая романтическая перспектива, каждый новый возлюбленный– новое начало, новдействительности подлаживаемся подветер. Каждую новую траекторию задает предыдущая, выстраивая через всю нашу жизнь ломаную, нонепрерывную линию цепных реакций. Это была часть проблемы: явсегда просто реагировала, меня просто несло, яникогда неставила конечной цели.
Вернувшись домой отРедвуда, яналила себе зеленого сока ипрошла вкабинет, где закомпьютером работала Августина. Она всегда производила такое впечатление, будто ее каждый день обманывают мужики, поэтому какой-то здравый смысл унее, вероятно, имелся.
–Что значит,– спросилая, прислонившись кдверному косяку,– если проводишь ночь спарнем водной кровати, ноничего непроисходит, акогда ты уходишь, он целует тебя вот сюда,– яткнула вшею,– иговорит, что ты потрясающая?
Она непроизвольно поморщилась, затем переделала лицо подзадумчивое равнодушие.
–Вероятно, он полагает, что ты потрясающая.
–Ну да.– Ядважды стукнула покосяку, будто отпуская такси.– Спасибо.
–Незабудь прозавтрашнее интервью!– крикнула Августина мне вслед.
Ялегла впостель, посмотрела «Инстаграм» Алексея, потом «Инстаграм» жены Алексея, потом Оливера, потом бывшей жены Оливера, потом Джонса Коэна, потом прочесала всех, скем спала. Незнаю, что яискала. Неселфи, непляжи, недетей, несэндвичи. Яс трудом продиралась через густые дымовые завесы. Может быть, искала ответа навопрос, что мне искать.
Добравшись доаккаунта Марка, яуже знала, что напишу ему. Мы познакомились вовремена моей Кейти Макги. Когда-то он рассекал первым барыгой всредней школе Санта-Моники, потом стал юристом всфере зрелищных мероприятий– красивый, неболтливый, безо всяких влюбленностей, аможет, он никогда ими себя неограничивал, неочень интересный, нопрямо-таки столп самоуверенности. Раньше явспоминала онем втрудные времена. Таких называют трах-партнерами, какбудто это ужас каксмешно иумно, ноясчитала Марка скорее человеческим плацебо. Если яверила, что сним мне будет лучше, так ибыло.
Никто больше нетолпился умоих ворот. Папарацци потеряли комне интерес. Понимание того, что протебя забыли, причиняет боль, хотя иозначает свободу. Яотправила Августину домой, Марк проскользнул насвоем «БМВ»по дорожке, выпил особенный мескаль, который яему предложила, сделал комплимент моей прическе Мэриен и, каквсегда, сроскошной безапелляционностью бравируя богатым опытом, потащил меня впостель, акогда собрался уходить, япопросила его остаться наночь.
