Вноябре стратосферный аэростат «Эксплорер-2» поднимается изЮжной Дакоты, достигает 72395футов сэкипажем всоставе двух человек, рекорд высоты, который будет держаться почти двадцать лет. Нафотографиях впервые видно скругление Земли.
Джейми натыкается наизображения вжурнале, идет домой итолстым слоем грунтовки замазывает наполовину готовую сцену вгавани. Начинает сначала: фрагмент квартала сверху, почти свысоты птичьего полета, будто слегка скругленный формой Земли, мелкие полосы гавани, горы, небо стиснуто сверху, тоже слегка скривленное. ДоДжейми доходит, что он хочет изобразить бесконечное пространство.
Картину вгалерее Флавиана покупает мистер Аюкава, владелец универсама вЯпонском квартале. Когда Джейми заходит забрать чек, Флавиан сообщает, что поступил заказ. Мистер Аюкава хочет портрет дочери.
–Предприниматель.– Отмногозначительности уФлавиана отяжелел голос.– Ты понимаешь, что это значит? Он чем только незанимается.
Снеприятным чувством Джейми вспоминает разговоры проБаркли Маккуина.
–Ты человек вежливый, носним нужно быть особенно вежливым. А, кстати, знаешь, Джудит вернулась.
–Яее видел.
Джудит вплыла налекцию «Щетины кабана» сосвежеиспеченным французским мужем вкильватере, судя повсему, поэтом. Расцеловала Джейми вобе щеки, заявив, что ему совершенно необходимо поехать вЕвропу, что Ванкувер– жалкая провинция, аискусство тут ине искусство вовсе. Он хотел спросить, зачем она тогда вернулась, хотя иподозревал ответ: вЕвропе она лишится удовольствия похваляться пребыванием вЕвропе. Джейми вспомнил, каксестра Сары Фэи назвала Сиэтл глухоманью, каксмутила его, поскольку он считал город восхитительным, космополитичным.
Он вышел инапился, болезненно затосковав помесяцам, проведенным сДжудит, поволнению, скаким поднимался потемной лестнице ее мастерской, поее коже, отглины вечно покрытой серой пылью. Джейми вправду полагал– идиотизм,– что повозвращении чувства Джудит кнему вспыхнут сновой силой, что расширение ее мира все-таки несузит места, занимаемогоим.
Семейство Аюкава живет вкрасивом белом доме упарка Оппенхеймер. Мисс Аюкава, восемнадцати лет, нисеи, родившаяся вКанаде, позирует ему вбольшой гостиной, обставленной взападноамериканском стиле: темные ковры, тяжелая мебель. Его картину повесили наддлинным ореховым буфетом. Еслибы небольшие окна, вкомнате былобы мрачно. Ветреное, необычайно солнечное утро. Джейми делает предварительные наброски, пополу мечутся полосы желтого света итени отлистьев.
–Унас больше небудет такого света,– говоритон.– Мне ненадобы кнему привыкать.
Надевушке простое коричневое дневное платье, волосы забраны вгладкую халу. Красота девушки, что просит называть себя Сэлли, неускользнула отДжейми, даже несмотря наего подавленное состояние.
–Ядолжнабы запомнить город серым, потому что он почти всегда такой,– отвечает Сэлли,– нолучше всего помню солнечныедни.
–Запомнить?
Он смотрит наее бабушку-дуэнью вхлопковом кимоно, заснувшую набордовом шелковом диване. Наколенях рукоделие, очки впроволочной оправе сползли ккончику носа.
–Яуезжаю вЯпонию. Выхожу замуж.
–А, понимаю.– Ее тон нерасполагает кпоздравлениям.– Апортрет… свадебный подарок?
Верхняя губа Сэлли уплощается отнегодования. Воздушные брови сдвигаются.
–Дляродителей, напамять.
Он незнает, какповести разговор, чтобы выкопать нужное ему дляработы, ипросит модель чуть пригнуть голову. Через два часа приходит горничная впереднике ипровожает его квыходу.
Вследующий сеанс день пасмурный, новсе остальное какпрежде: Сэлли вкоричневом платье, утогоже окна, бабушка спит надиване.
Девушка смотрит вокно, неподвижная, спокойная, но, углубившись вработу, Джейми чувствует ее внутреннее волнение. Он уже долго столь пристально невсматривался вчеловека, отвык отпопыток изобразить литораль, где сливаются наружность инутро, какделал вСиэтле.
–Акакой вы хотите, чтобы вас запомнили родители?– спрашиваетон, быстро бегая кистью похолсту.
–Такой, какая яесть, наверное.
–Яхочу сказать, мысли человека просвечивают. Например, если вы хотите оставить себя счастливую, то должны вспоминать счастливые мгновения.
–Счастливые мгновения,– повторяет она, опять посмотрев вокно.– Яеду встрану, где никогда небыла, никого незнаю, еду, чтобы выйти замуж зачеловека, которого видела только нафотографии. Боюсь, мне сейчас невспомнить много счастливых мгновений.
Она слегка повысила голос, иони сДжейми косятся всторону бабушки, нота недвижется.
–Пофотографии– это… обычно?– спрашивает Джейми.
–Раньше да, сейчас изменилось. Моя мать– невеста пофотографии. Отец уже жил здесь. Освадьбе договорились семьи. Мама невозражала, ее поколение ничего лучшего ожидать немогло. Нояродом отсюда. Уотца странные представления. Сам он нехочет возвращаться, ноговорит, нам важно нетерять связь сродиной. Сего родиной.
Шумно вздохнув, просыпается бабушка. Поправляет очки.
–Дзюнко,– окликает она внучку изадает ей вопрос по-японски, накоторый Сэлли отвечает слегкостью.
–Она спрашивает, будули яна портрете красивая,– объясняет она Джейми.
–Ичто вы ответили?
–Сказала, что велела вам рисовать так, какесть.
–Это одно итоже.– Из-за постоянной, обидной грусти поДжудит Джейми потерял бдительность.
Он непонимает, толи пытается прогнать печаль, толи растравить ее, подольщаясь кдругой недоступной женщине. Его слова Сэлли непереводит. Она опять принимает свою позу, нона сей раз смотрит невокно, апрямо нанего.
–Что значит «дзюнко»?– спрашивает Джейми через какое-то время.
–Мое японское имя.– Ипосле паузы добавляет:– Мне ненравится. Лучшебы уменя было одноимя.
Он приходит еще три раза. Пока пишет, Сэлли по-прежнему неспускает снего глаз. Джейми видит, илиему кажется, что вее взгляде меняется настроение, так пополу плывут тени отлистьев. Вызов– вот что он пытается изобразить, но, дабы пощадить родителей, никакого негодования, которое приходит иуходит. Втом, какона смотрит нанего, он замечает илюбопытство. УДжудит всегда был веселый илискучающий вид. Наверное, невозможно провести столько часов, глядя человеку вглаза, ине навоображать себе невысказанную близость.
«Мне нравятся твои рисунки, поскольку нравится думать, что ты наменя смотришь»,– говорила Сара Фэи. Нравитсяли Сэлли думать отом, что он нанее смотрит? Работая надпортретом дома, между сеансами, Джейми испытывает напряжение, судороги, сгущающиеся вострое желание. Назаднем плане видна приближающая Сэлли кзрителю слабая загогулина, намек наскривление комнаты, отъезжающей отмодели.
Впоследний день, когда она позирует ему, он подсовывает ей клочок бумаги сосвоим адресом. «Он хотелбы еще ее увидеть»,– шепчет Джейми. Сэлли смотрит назаписку, засовывает ее вкарман. Когда опять поднимает нанего взгляд, Джейми видит внем презрение ииспытывает ужасное чувство, что совершил большую ошибку. Ощущаемое им смятение вее душе неимело нималейшего отношения кнему. Он всего-навсего случайный прохожий, попытавшийся втереться кней всложный период. Спотыкаясь, Джейми работает еще полчаса, бросает. Он закончит портрет дома.
