–Вы, видимо, считаете, что в силу высокого положения стоите над университетскими законами. В силу каких причин, мисс Мистри?
Первин встала со стула и дрожащим голосом произнесла:
–Я не стану отвечать на ваши обвинения, поскольку прекращаю учебу.
Слова сорвались с губ – но она сама не могла в них поверить. Что она натворила? Ей полагалось бы извиняться и дальше. Однако по грозному выражению лица мистера Джоши она заранее поняла, чем кончится дело. Он заручится содействием мистера Адакара и других преподавателей и не даст ей избежать наказания.
Мистер Джоши явно опешил. Помолчав, добавил:
–Прекратить учебу можно, только пройдя формальную процедуру. Но прежде будет рассмотрено мое обвинение. Администрация, услышав мой доклад, решит, следует ли созвать заседание…
–У вас в голове мозги или опилки?– Оскорбительная фраза слетела с губ прежде, чем она собралась с мыслями.– Я ухожу!
Она спускалась по лестнице – будто плыла в потоке. Как там это называется? А, вот: умирающий цепляется за морскую пену. Подобно этому неведомому умирающему, она точно попала в мягкое прохладное облако, которое уносило ее прочь от разъяренного, отчаянно жестикулирующего мистера Джоши. Да, морская пена вселяет чувство защищенности, но Первин все равно суждено утонуть.
Первин вышла из здания и направилась прямиком к урне. Осторожно вытащила из ворота блузки носовой платок, накрыла им ладонь, выудила из сумки протекший перламутровый «Паркер», который мама подарила ей после поступления на юридический факультет. Толку в этом «Паркере» никакого. И тут Первин заколебалась. Выбросить перо – значит отправить в мусор материнскую щедрость и надежды. Первин покрепче обернула «Паркер» платком и положила обратно в сумку.
–Мисс Мистри, это вы?– осведомился приятный мужской голос.
Первин, вздрогнув, обернулась и увидела, что двоюродный брат Эстер сидит на той же скамейке, что и раньше, рядом с фонтаном.
–Еще раз добрый день.– Сайрус Содавалла приветственно поднял руку.– Эстер меня бросила, предпочтя Чосера.
Прикрывая спадающее сари сумкой, Первин кивнула.
–Кем чо.
Сайрус ответил, перейдя на гуджарати:
–Садитесь. У вас лицо человека, напившегося дешевого масла.
Первин поняла, что действительно едва стоит на ногах. Она опустилась на скамейку, внимательно проследив, чтобы между ними остался добрый метр расстояния.
–Ваш виски мне не нужен,– упреждающе объявила она.
Сайрус коротко рассмеялся.
–Эстер мне уже дала понять, что шутка не самая удачная. Простите.
Первин чувствовала, что слабость отступает.
–Я вас прощаю.
–Вы все равно выглядите неживой,– произнес Сайрус, серьезно на нее глядя.
–Выпью чашку чая – все станет хорошо.
–И вам обязательно нужно что-то съесть.– Просветлев лицом, он добавил:– Родители Эстер показали мне отличную пекарню в нескольких улицах отсюда. Называется «Яздани».
Первин не могла не подивиться, что гость из другого города знает про ее любимое кафе-пекарню. При этом понимала она и другое: приличная девушка не должна никуда ходить с молодым человеком без сопровождения старших.
–У меня нет никаких причин покидать кампус, мистер Содавалла. Чаю я могу выпить в дамском салоне.
–Но меня-то туда не пустят! А я, если честно, очень давно не ел.
Кончики его рта поползли вниз, очень трогательно, как у маленького мальчика. Да и самой Первин после случившегося хотелось как можно быстрее уйти с кампуса. Может, тот факт, что отец ее знаком с владельцем «Яздани», равносилен тому, что она в сопровождении? Первин медленно произнесла:
–Пекарня совсем рядом с нашей семейной конторой. Я могу туда с вами зайти по дороге.
Запах сладостей Первин и Сайрус ощутили за полквартала. Сайрус вздохнул.
–Просто обожаю булочки с кардамоном.
–Какие именно булочки с кардамоном?– уточнила Первин.
–Мити-папди
[15]. А бывают еще и другие?– поддразнил он ее.
Первин изумилась его невежеству.
–Вы же не знаете, чем здесь пахнет: мава
[16] или дахитанами, в которые кладут кардамон и шафран. Пойдемте разберемся.
Аромат выпечки придал Первин сил. После порции сахара и пряностей проще будет вынести то, что ждет потом.
Войдя в облицованное черной и белой плиткой кафе, Сайрус с довольным видом огляделся и втянул носом воздух. Время было не самое бойкое, и все же почти половина столов оказалась занята: за ними сидели индусы, парсы и мусульмане в традиционной и европейской одежде. Первин заметила лишь одного отцовского коллегу, который мог знать ее в лицо, но тот, похоже, был занят деловой беседой.
Энтузиазм Сайруса пришелся ей по душе, и она сказала:
–На поздний ленч могу порекомендовать пулао
[17] с ягодами и курятиной или гхошт
[18] из козленка.
Фироз Яздани следил за их беседой со своей табуретки у кассы. Потом подошел к их столику:
–Принесу то, что вы просили, и кое-что еще. Про десерт и пирожные поговорим отдельно. Это ведь один из ваших двоюродных братьев, Первин-джан
[19]?
Мистри были старинным бомбейским семейством, так что предположение владельца кафе казалось совершенно естественным. Вот только Первин воспитали в понятиях честности. Она заколебалась, придумывая, как бы ответить.
–Голодный, из Калькутты!– улыбаясь во весь рот, представился Сайрус прежде, чем Первин успела что-то сказать.
–Голодных мы тут любим. Правда, это ненадолго,– просиял Фироз.
Когда Фироз отошел, а они вместе отправились к раковине в углу вымыть руки, Первин шепотом обратилась к Сайрусу:
–Зачем вы солгали?
Он подмигнул.
–Эстер ведь вам троюродная, верно? Значит, в определенном смысле мы родня.
–Наша семья и семья Эстер не в таком уж близком родстве. Мы не встречаемся по праздникам и на свадьбах.
Рассказывать об их давнем соперничестве она не собиралась.
–Нужно было что-то сказать. Этот бхая
[20] выставил бы меня за дверь, если бы решил, что я вам навязываюсь.– Сайрус нагнулся над столиком, накрытым красной клетчатой клеенкой.– Ну, и что такое произошло в университете, что у вас в волосах пожар?
