–А, ты хочешь в этом помочь,– произнес Бахрам с понимающей улыбкой.– Деловые вопросы и разговоры оставь мне. А твое дело – помогать маме, ладно? До Навруза всего несколько дней, она говорит, работы еще очень много. Она очень устала, а ты тут сидишь и болтаешь со мной. Ты должна быть с ней рядом.
–Да, папа.– Согласие она пробормотала исключительно из учтивости. При этом внутри все кипело. Не собирается она идти на кухню и вымаливать у Бехнуш разрешение помочь ей с готовкой. Вместо этого пойдет и отыщет Сайруса.
Всем известно, что женщине, не сопровождаемой мужчиной, небезопасно брать рикшу или тонгу. Можно нарваться на нечистого на руку возницу или столкнуться с уличными преступниками. Однако Первин уже давно подметила одного горделивого пожилого сикха, тонга-валлу. Он поджидал пассажиров на Саклат-плейс и выглядел чрезвычайно благонадежно.
Он тоже обратил на нее внимание.
–Вы новая невестка Содавалла,– сказал он в ответ на ее просьбу отвезти ее в Ховрах.
–Да. И я хочу съездить на разливочную фабрику.
Он посмотрел на нее серьезно:
–Ваши родные согласились отпустить вас одну?
Первин поняла, насколько подозрительно выглядит такая поездка.
–Я просто должна отвезти мужу одну нужную ему вещь.
Помолчав, возница кивнул.
–Ладно, тогда я вас отвезу. Мне случалось возить одного из ваших родственников, когда другой куда-то уезжал на машине. Дорогу знаю.
Было начало восьмого, всходила луна. Ее бледный свет и тусклые уличные фонари служили единственным освещением тонге, которая уверенно двигалась прочь из центра Калькутты.
Когда они пересекли мост, ведущий в Ховрах, вдоль неровной темной дороги горели костры. Возле хлипких хижин из картона и ткани маячили какие-то фигуры.
Она совсем не удивилась, увидев, что рядом с фабрикой Содавалла стоит чоул. Вряд ли многие из его обитателей работают на фабрике, но можно ведь еще и подбирать выброшенные бутылки и использовать по собственному усмотрению. Собственно, когда они проезжали мимо, какой-то человек как раз стоял возле мусорной кучи и продавал неведомую темно-коричневую жидкость в бутылках, которые Первин признала: вних разливали малиновую содовую. Продавал он, видимо, тодди, самодельный алкогольный напиток для бедняков.
Фабрика представляла собой длинное темное коробчатое строение, несколько окон в нем были освещены. Их золотистое свечение убедило Первин в том, что Сайрус, скорее всего, на работе. И хотя из дома она вылетела на крыльях гнева и страха, сейчас начала остывать. Она просто объяснит Сайрусу, как ей тревожно от того, что на ее родителей оказывают давление,– и Сайрус обязательно что-то предпримет.
Кучер остановился, и Первин обратилась к двум дурванам в форме, которые сторожили вход. Они пропустили ее внутрь – впрочем, судя по их равнодушному виду, пропустили бы почти кого угодно. Первин решила сообщить об этом Сайрусу.
Массивная входная дверь была закрыта на засов. Первин стукнула в нее несколько раз, подождала, а потом увидела в стеклянное окошко старого слугу в жилете и дхоти – он шел в ее сторону. Слуга откинул засов и остановился перед ней в обшарпанном деревянном вестибюле.
Первин осознала, что зубы у нее стиснуты. Она попыталась расслабиться.
–Я приехала к своему мужу. Мистеру Сайрусу Содавалла.
–Нет его!– ответил слуга, нервно мотая головой.
Возможно, он из-за акцента не понял ее бенгальского. Она терпеливо произнесла:
–Он работает поздно.
–Нет, нет.– Слуга тряс головой – движения дерганые, как у заводной куклы.
Из полуоткрытой двери в дальнем конце вестибюля донесся гул голосов. Не обращая внимания на бормотание слуги, Первин двинулась туда и распахнула дверь настежь.
За дверью оказалась опрятная приемная: стулья, пустующий стол секретаря. На стене висел в раме портрет Сайруса – он, улыбаясь, держал в руке бутылку с малиновой содовой. Вторая дверь с табличкой «Управляющий» была закрыта.
За этой дверью она услышала смех Сайруса и бас какого-то другого мужчины.
Первин отрывисто постучала.
–Явилась наконец!– крикнул Сайрус. Дверь распахнулась так стремительно, что Первин едва не упала вперед. Смогла, впрочем, устоять на ногах, а потом шагнула в кабинет, переводя глаза с бодрого встрепанного мужа на обстановку в комнате.
Как же это не похоже на кабинет его отца. Книжные шкафы вдоль стен заполнены бутылками: выставка всех содовых, фруктовых и алкогольных напитков, пива, лечебных настоек, которыми торгует компания Содавалла. Даже на большом письменном столе стояли бутылки, а также бокалы.
На еще одном письменном столе, в углу, стояла пишущая машинка, однако молодая женщина, вольготно устроившаяся на стуле рядом, никак не могла быть секретаршей. Она была бронзовато-смуглая, лет шестнадцати, с длинными волосами, стекавшими на полупрозрачное розовое сари. Почувствовав направленное на нее внимание Первин, девушка резко отвернулась в сторону, скрыв лицо. Когда она изменила позу, мелькнул изгиб обнаженной груди.
–Какой кошмар,– выдохнула Первин. На миг закрыла глаза – вдруг окажется, что это неправда. Но когда открыла, оказалось, что полуголая девица все еще на месте, а кроме нее, в кабинете еще два человека. В одном – он развалился в шезлонге – Первин признала близкого друга Сайруса, Декстера Давара. Вторым был индус по имени Бипин Дутта – она мельком видела его на свадьбе.
Бипин в неподдельном ужасе вскочил на ноги, Декстер же с пьяной ухмылкой развалился вальяжнее прежнего.
–Первин, что такое?– Сайрус железной хваткой схватил ее за руку.
–Я хотела задать тебе тот же вопрос.– Она изо всех сил старалась говорить спокойно.– Когда ты открыл мне дверь, кого ты ждал?
–Разносчика с ужином!– ответил он, и его горячее дыхание наполнило ей ноздри запахом бурбона.– Всяко не тебя.
–Разносчика с ужином – или еще одну женщину?– Первин догадалась, что длинноволосая девица – из чоула по соседству. Возможно, она часто проводила с Сайрусом вечера. Возможно, дурваны только потому и впустили ее, Первин, что думали: иона приглашена на эту разнузданную вечеринку.
–Чем я занимаюсь – это мое дело,– пьяно процедил Сайрус.– У тебя нет никакого права приходить сюда и вмешиваться.
Декстер, так и лежавший мешком в шезлонге, икнул и объявил:
–Вот ведь не повезло!
–Я пришла только потому, что…– Первин не стала ничего объяснять. Нужно было разбираться с непосредственной ситуацией. И она прорычала:– Красивые же ты мне сказки рассказывал о том, почему допоздна задерживаешься на работе.
–Ничего ты не знаешь.– Карие глаза Сайруса смотрели ей в лицо, но вместо любви в них читалось презрение.
Первин отвела взгляд и стала рассматривать незнакомку: лицо у той было перекошено от ужаса.
