–Ничего не взяли. Даже ту небольшую сумму денег, которую я всегда ношу с собой,– сообщила Первин.
–Вор забрал бы портфель. Он, судя по виду, дорогой…– Инспектор осекся, потому что снизу загремел голос Джамшеджи.
–Я прошу прощения, мадам, но посещение этого дома в данный момент запрещено! Он находится под защитой полиции.
–Вот как?– откликнулся знакомый женский голос.– А что вы скажете про свое присутствие, сэр? Слишком уж вы щеголевато одеты для констебля.
Младший инспектор Сингх по-дружески глянул на Первин и пробормотал:
–Эти англичане. Вечно лезут, куда не просят.
–Похоже, мой отец нуждается в помощи.– Прихватив портфель, Первин побежала вниз по лестнице.
На Элис было белое льняное платье, не только помятое, но и перепачканное красноватой пылью. Увидев Первин, она широко распахнула глаза.
–Первин! Ты как сюда попала?
–У меня к тебе тот же вопрос!– Первин рассмеялась, пытаясь придать голосу беззаботность, которой на деле не чувствовала. Элис явилась в самое неподходящее время.
–Я возвращалась с экскурсии на остров Элефанта, вижу, тут какой-то переполох. Вся улица бегает-суетится.
–Это все равно не повод вторгаться в пределы чужой собственности,– отчеканил Джамшеджи.
–Папа, это моя лучшая университетская подруга Элис Хобсон-Джонс,– вмешалась Первин, потому что, хотя ее и смущало вторжение Элис, она не хотела, чтобы та обиделась.– Она живет буквально за углом.
–А, так вы знаменитый Джамшеджи Мистри, эсквайр!– Элис так и просияла, явно стараясь сделать вид, что ее не смутило недружелюбие отца подруги.– Первин столько мне про вас рассказывала! Если честно, пришла я из-за этого переполоха. Наши охранники видели, как мимо проезжала полицейская машина – из тех, в которых перевозят трупы.
–Мне прискорбно это говорить, но ваши сведения верны,– скованно произнес Джамшеджи, пожимая протянутую руку Элис.– Скончался джентльмен, проживавший в этом доме.
Элис ахнула.
–Но мне казалось, что набоб умер уже некоторое время назад!
Отец с дочерью переглянулись. Джамшеджи кивнул, давая свое разрешение, и только после этого Первин заговорила:
–Элис, ты совершенно права: владелец этого дома, мистер Омар Фарид, скончался в прошлом месяце; правда, он был не навабом, а бизнесменом. Сегодня же умер другой джентльмен – управляющий делами семьи.
–Вот ужас,– ахнула Элис.– Он погиб, защищая вдов и детей? Полагаю, он был настоящим героем!
–Подробностей мы пока не знаем,– исполненным терпения голосом произнес Джамшеджи – таким он разговаривал с иностранцами.– Их выяснит полиция. А теперь, мисс Хобсон-Джонс, с вашего позволения…
–Но, мистер Мистри, уточните, пожалуйста: дамы и их дети не пострадали?– не отставала Элис.
–С ними все хорошо,– сообщила Первин.– Я заходила в зенану и убедилась в этом.
Впрочем, времени поговорить у нее не было.
–Первин, не лучше ли вам с мисс Хобсон-Джонс повидаться попозже?
Первин видела, что отцу не по себе. Незваная посетительница была выше их по общественному положению, и это могло привести к целому ряду осложнений. Успокаивать отца Первин будет позже, а сейчас поступит так, как ее просят.
Она вместе с подругой вышла в сад.
–Ты чего мне не сказала, что знакома с моими таинственными соседями?– ворчливо осведомилась Элис.– Мы вдвоем смотрели сверху на их сад, а ты – ни слова!
–То, что вы такие близкие соседи, я поняла, только попав в дом твоих родителей; при этом в силу профессионального долга я не имею права разглашать сведения о клиентах,– сказала Первин, просовывая руку Элис под локоть.– Отец раскрыл тебе то, что раскрыл, лишь потому, что ты сюда вошла и скрывать было бессмысленно. Но я тебя очень прошу: не сообщай ничего третьим лицам.
Элис закатила глаза.
–Разумеется. И что, мне теперь с этим кляпом во рту даже не разрешается высказать тебе, что я думаю?
–Говори, только потише,– прошептала Первин.– По ту сторону стены слушают во все уши.
Элис посмотрела на высокую стену, которой был обнесен участок, на острые осколки стекла – и поморщилась.
–Ну ладно. Мама говорит, что, если в Индии происходит убийство, можно не сомневаться в том, что убийца – разобиженный слуга.
Мохсена по-прежнему не было на месте; тем не менее Первин отказывалась давать волю предрассудкам и не хотела, чтобы и Элис подхватила их тоже.
–Мое мнение таково. Поскольку в Индии бедных людей гораздо больше, чем богатых, беднякам гораздо чаще выносят приговоры. Судьбу их решают судьи – представители элиты.
–Я об этом не подумала,– призналась Элис, явно смущенная.– Кто бы это ни совершил, я надеюсь, что его или ее поймают. Видишь, насколько я могу быть непредвзятой?
–Вижу.
–Зайдешь к нам в бунгало, когда закончишь здесь?
–Твоя мама вчера сказала, что вы сегодня заняты.
–У меня эта штука – когда ты уже сошла с судна, а тебя все еще качает. Я споткнулась в пещере – там, кстати, и перепачкалась.
Первин заколебалась: да, ей очень хотелось все обсудить с Элис, но по ходу разговора будет очень тяжело себя одергивать, дабы не сказать лишнего.
–Мне нужно будет спросить у отца.
–Но он сам это предложил!– запальчиво воскликнула Элис.
Да, предложил. Но отец не мог заранее знать, с какой настойчивостью Элис станет выпытывать у нее подробности. А еще они с Элис за много лет привыкли к полной взаимной откровенности – и Первин не могла сказать заранее, сможет ли ей отказать.
18.Звуки убийства
Бомбей, февраль 1921 год
У ворот, где единственный констебль сдерживал напор соседей и торговцев, явившихся спросить, почему у дома стоит полицейская машина, Первин сдержанно попрощалась с Элис. После этого Первин стремительно зашагала назад к бунгало и услышала, как следом, окликая ее по имени, бежит маленькая служанка Фаридов.
Первин остановилась.
–Что такое, Фатима?
–Вы можете попросить полицию, чтобы они отпустили моего аббу?– громко всхлипывая, спросила девочка.– Его полицейский забрал.
Эта новая информация ошарашила Первин.
–Но… я его не видела, когда они прибыли. Старший инспектор тогда еще снимал отпечатки.
–Потом приехали и другие. Один белый. Кажется, он и велел констеблям забрать аббу. И это я во всем виновата!
Первин обуяли смешанные чувства. Первое – великое облегчение от того, что преступника поймали, а это значит, что вдовы в безопасности. При этом ее тронуло залитое слезами лицо Фатимы, да и поспешность ареста вызывала у нее скепсис.
