Первин рассмотрела маленькую фотографию, помещенную рядом со статьей о благотворительных пожертвованиях. С виду Омар Фарид был человеком серьезным, уважаемым. Шапочка-тюбетейка оттеняла его узкое лицо с суровыми глазами и крупным орлиным носом. Одет он был в курту
[12] с воротником-стойкой и темный сюртук-шервани
[13]. Его изящная, вязанная крючком тюбетейка была похожа на ту, которую носит Мустафа.
Последний брак мистер Фарид заключил всего за пять месяцев до смерти. Каким, видимо, потрясением это стало для его двух жен – тем более что новая жена оказалась музыкантшей, ранее работавшей на Фолкленд-роуд, где секс продается так же свободно, как и опиум.
Еще до того, как отец ушел в клуб «Рипон», Первин спросила, не могла ли последняя жена оказаться мошенницей.
–В это проще всего поверить,– ответил ей Джамшеджи,– но перед лицом смерти человек не обязан соблюдать общественные нормы. Он не нуждается в чужом разрешении для того, чтобы поступить, как считает нужным.
Первин поняла – знала по собственному опыту.
3.Дух экстаза
Бомбей, февраль 1921 года
Около трех часов пополудни в кабинет на втором этаже влетел Мустафа.
–«Лондон» пришвартовался! Мне с крыши в очках видно до самого причала Баллард.
–Отлично!– Первин захлопала в ладоши. Уж кто-кто, а Элис сумеет отвлечь ее от мрачных мыслей.
В окно влетел порыв ветра, зашелестел бумагами на столе. Первин собрала документы и подумала про холодные сырые ветра, которые постоянно дули в лицо им с Элис, когда они ходили из колледжа Святой Хильды на разные лекции. Как они болтали, смеялись – как делились секретами. И ведь это можно вернуть, если она раскроет подруге душу.
Дружба их началась с того, что Первин выслушала признание Элис. Слова юной англичанки о том, что в шестнадцать лет ее исключили из Челтнемского женского колледжа, застав в постели с другой девушкой, поразили Первин до глубины души. У них считалось совершенно естественным, когда родственницы и подруги спали вместе. Но когда Элис заговорила о том, что по-прежнему тоскует по той давней однокласснице, Первин поняла, что отношения между женщинами бывают самые разные.
В Святой Хильде Элис усердно изучала математику, чтобы избыть боль первой любви. Никто, кроме Первин, не знал правды, да и о прошлом самой Первин слышала из всех одна только Элис.
Первин гадала, много ли Элис рассказывала об их студенческой дружбе своим родителям. Учитывая былые перипетии, Хобсон-Джонсы наверняка с подозрительностью относились ко всем подругам Элис. Первин решила, что постарается вести себя безупречно.
Причал Баллард находился в двадцати минутах пешком, но Первин не хотелось явиться туда вспотевшей, с помятыми сладостями. Куда проще доехать в начищенной до блеска коляске рикши Рамчандры, в которой, кроме прочего, есть еще и козырек от солнца.
Рамчандра резво промчал ее по улицам до причала, а там она увидела внушительный белый корпус судна компании «Пасифик энд Ориентал», возвышавшийся за высокой каменной стеной.
Выйдя из коляски, Первин расплатилась с Рамчандрой – тот поспешил к подманивавшему его матросу. Вытащила табличку, которую написала на обороте пустой папки: «МИСС ЭЛИС ХОБСОН-ДЖОНС». Подняв табличку повыше, она оказалась в компании сотен шоферов, прибывших встречать судно, сплошь мужчин,– но что ей оставалось делать?
Первин вытягивала шею, высматривая Элис, и тут рядом раздался голос с английским выговором:
–Вы мисс Первин Мистри?
–Она самая.– Первин выжидательно обернулась к рыжеволосому джентльмену.
–Я мистер Мартин, секретарь сэра Дэвида Хобсон-Джонса. Он и остальные ждут вас.
В последней фразе Первин уловила нотку укора.
–Вы хотите сказать, мистер Мартин, что все ждут, пока Элис перевезут на берег?
–Мисс Хобсон-Джонс покинула судно двадцать минут назад. Ее багаж уже погружен, сама она сидит в автомобиле, так что милости прошу.
Кем он себя считает, этот педант? Первин последовала за напыщенным секретарем – пробравшись сквозь толпу, они оказались у проезжей части, и он остановился рядом с длинным блестящим серебристым автомобилем.
Первин так и ахнула.
–Это «Серебристый призрак»?
Она знала точно, что это «Роллс-Ройс». На сияющем капоте блестело изящное украшение: молодая женщина, подавшаяся вперед,– сейчас прянет и оживет,– руки раскинуты, точно крылья.
–Совершенно верно,– подтвердил Мартин.– Подарок губернатору от правителя одного из соседних княжеств.
–Ну и подарок!– Про себя она гадала, какой любезности раджа теперь ожидает в ответ. Или этот дар – просто способ похвалиться своим богатством?
–Первин! Ты здесь, я так на это надеялась!– Элис с трудом вылезла с заднего сиденья. Еще миг – и Первин в ее сари из тонкого шелка оказалась притиснута к теплому, пахнущему мятой телу Элис.
Обхватив руками объемистый стан подруги, Первин произнесла:
–Прости, что заставила ждать. Я должна извиниться перед твоими родными за эту задержку.
–Чушь и чепуха! Я совсем недавно с борта, мама едва успела запустить в меня свои коготки. Ты не поверишь…
–Во что я не поверю?– Очень светловолосая женщина, на вид едва старше Элис, смотрела на них из открытой машины-кабриолета. Она выглядела мило и несколько слащаво в светло-фиолетовом платье и таком же капоре, отделанном белыми шелковыми розами. Первин посмотрела на Элис, отыскивая в ней черты этого изумительного создания, но не нашла ничего, кроме сходства в цвете волос.
–Ни во что!– ответила Элис.
По сарказму в ее голосе Первин поняла: отношения у матери с дочерью не самые безоблачные. Ну, а отец Элис? Первин окинула взглядом рослого джентльмена средних лет в бежевом льняном костюме и матерчатой панаме. Ростом ее подруга пошла в отца.
Элис взяла Первин за руку, будто в студенческие годы.
–Мамуля, папа, это моя самая лучшая подруга, Первин Мистри. Первин, позволь представить тебе мою маму, леди Гвендолен Хобсон-Джонс, и моего отца, сэра Дэвида Хобсон-Джонса.
–Мы столько слышали про ваши с Элис проделки в Оксфорде!– сказал сэр Дэвид. Густой загар у него на лице был типичен для англичанина, долго прожившего в Индии. Когда он улыбался, зубы ярко белели на фоне кожи.
–Вы, значит, Первин.– Имя ее Гвендолен Хобсон-Джонс произнесла медленно, будто название какого-то экзотического места.– И что это имя означает на вашем языке?
–Оно означает звезду сразу на трех языках: персидском, арабском и урду. Имя мне выбрал дедушка.– Закончив фразу, Первин испугалась, не слишком ли много себе позволила.
