Элис шпионила за государственным чиновником – индийца за такое запросто могли посадить в тюрьму. При этом сведения обещали оказаться полезными. Первин кивнула подруге и сказала:
–Я слышала от твоей мамы, что к твоему отцу пришел комиссар полиции.
–А, так вот кто он такой!– Элис призадумалась.– Я слышала, как он – кстати, у него выговор северянина – говорит о каком-то Вогане, который запросил разрешение на обыск женской половины бунгало.
Первин всполошилась, но сделала всё, чтобы это не отразилось у нее на лице.
–Вот как? У тебя отличные уши!
Элис от души приложилась к джину с лаймом.
–Еще они хотят взять у них отпечатки пальцев.
Вспомнив, с каким рвением младший инспектор Сингх относится к криминологии, Первин вообразила себе, что он захочет дактилоскопировать всех женщин и детей. Серебряный нож для вскрытия писем и так у него в руках – значит, есть у него отпечатки Амины и Разии.
–Первин! У тебя такой вид, будто я тебе чего-то кислого налила!
Первин заставила себя улыбнуться.
–Нет, что ты. Я просто пытаюсь понять, почему расследованием обычного убийства занимаются не только местные полицейские, но еще и твой отец. Я думала, он проводит сделки с недвижимостью, а правопорядок – не его сфера.
–Губернатор поручил папе разбираться со всеми экстренными ситуациями, когда сам он в Дели,– пояснила Элис.– Но папа всегда действует очень медленно. Это многих бесит, в первую очередь меня.
Первин не хотела, чтобы разговор скатился на обвинения в адрес отца ее подруги.
–О чем еще они говорили?
–Папа расспрашивал, кто может взять эти отпечатки. Комиссар ему объяснил, что, когда пальцы подозреваемого опускают в чернила, руку его должен держать полицейский.
–Я понимаю смысл расспросов твоего отца,– сказала Первин, против собственной воли испытывая уважение.– Женщина-мусульманка может на законных основаниях отказаться от того, чтобы к ней прикасался любой мужчина, кроме ее мужа. А кроме того, ее невозможно заставить явиться в суд.
–Значит ли это, что на нее вообще закон не действует?– удивилась Элис.
–Нет, конечно. Если речь идет о пурдунашин, судья или другой чиновник может записать ее свидетельства на дому или адвокат снимет с нее показания под присягой, а потом будет представлять ее в суде.– Первин и раньше приходила в голову эта мысль – она ведь знала, что полиция может заинтересоваться Разией и другими женами.– Но все это может наложить отпечаток на целую общину – уж ты прости мне такой каламбур: если полицейский дотронется до руки мусульманки благородного происхождения, это станет оскорблением в адрес всех ее сородичей.
–Хочешь сказать, что мусульмане пойдут к полицейскому начальнику жаловаться?
Первин поставила бокал на ручку кресла, а сама стала приводить мысли в порядок.
–Да. И в Бомбее это может закончиться серьезными политическими беспорядками. Не исключено, что мусульмане ринутся защищать честь своих женщин, а к ним могут присоединиться сочувствующие индуисты и сикхи, ведь речь идет о женщине-индианке. Сторонники освободительного движения только о том и мечтают, чтобы поставить правительство в неловкое положение.
–Видимо, именно поэтому папа и сказал комиссару, чтобы тот не лез в зенану. Предложил, чтобы вместо этого полицейские еще раз проверили, где находятся недавно выпущенные на свободу правонарушители, и обязательно дали газетчикам знать о своих усилиях.
Первин ничего не ответила. Как это будет ужасно, если какого-то бедолагу с мутным прошлым выберут козлом отпущения, только чтобы полиция могла отчитаться о своем успехе. Но еще сильнее она тревожилась о том, чем может кончиться дело, если полицейские все-таки решат обыскать зенану.
–Ты чего, Первин?
Первин мимолетно улыбнулась, пригубила джин.
–Так, думаю.
–Ты бы мне сказала, есть ли у тебя какие подозреваемые. Всем станет легче, если преступника упрячут за решетку.
–Я тебе уже объяснила про конфиденциальность.– Первин помолчала.– И ты, пожалуйста, не думай, что я знаю, что делаю. Меня на юридическом факультете ни к чему такому не готовили.
Элис встала у окна – бабочка размером с малиновку упорно билась в марлю.
–Посмотри на эту крылатую идиотку, как она рвется внутрь.
–Моя попугаиха с удовольствием бы ее съела,– заметила Первин.
–Я на нее смотрю и думаю про этих женщин-затворниц. Они будто в ловушке.
–Не совсем так. От контактов с мужчинами они отказываются по собственной воле.– Первин вспомнила, как Гвендолен Хобсон-Джонс переживает по поводу районов со смешанным населением.– Возьмем хотя бы твою маму. Хотя она и прожила в Индии много лет, тут полно людей, которых она считает очень страшными.
Элис наморщила нос.
–Моя мама – тяжелый случай, однако вокруг нее целая толпа слуг, чтобы охранять ее и защищать. После этого происшествия по соседству охрану нашего бунгало усилили. Поэтому меня тревожит другое: разве вдовы Фарида в безопасности – с учетом того, что, по мнению сыщиков, там произошло?
Первин подошла к Элис: та отвлеклась от бабочек и комаров и смотрела в сторону бунгало Фарида.
–Мой отец уговорил инспектора оставить в доме дежурного на ночь. Видишь, в доме кое-где горит свет?
Элис прищурилась.
–Правда? Я вижу два освещенных окна на втором этаже, одно на первом.
Первин стала гадать, не устроили ли вдовы совещание внизу и кто там не спит этажом выше. Может, дежурный полицейский?
–Хочешь еще выпить?
Первин подмывало согласиться, однако она из чувства долга глянула на часы.
–Да чтоб его! Уже несколько минут десятого. Я обещала Арману в девять выйти к воротам, чтобы он отвез меня домой.
–Ты вполне можешь обойтись без водителя, у нас есть свой,– напомнила Элис.– Я могу послать дворецкого, пусть он скажет этому Арману, что ты приедешь позднее на нашей машине.
–Мне такое и в голову не придет. В машине сидит отец, я не хочу его раздражать.– Первин неудобно было уезжать от Элис почти сразу после приезда.– Какие у тебя планы на завтрашний вечер? Может, сходим в кино? Показывают новый фильм «Шакунтала», по мотивам индийской мифологии.
Элис тут же просветлела.
–Да, я о нем слышала! А правда, что там в главной роли американка – она играет индийскую махарани?
–Никого больше не нашлось.– Первин закатила глаза.– Ни одна семья в Индии не позволила своей дочери кокетничать на экране.
–Правда? Но твоя семья позволяет тебе работать в мире мужчин,– заметила Элис.
–Да, и тем не менее выступать в суде я не могу.– Первин поднялась, оправила сари.– И в кино, и в реальной жизни нам, женщинам, еще очень многого предстоит добиться.
