–Элис говорит, что вы были единственной студенткой, изучавшей юриспруденцию в Святой Хильде; выходит, и в ином смысле вы тоже звезда.– Сэр Дэвид снова улыбнулся своей очаровательной улыбкой.
–Не совсем так. До меня были и другие,– уточнила Первин. Она пыталась разобрать, в каком же с ней говорят тоне: искренне приязненном или покровительственном.
–Первин, найдется у вас время доехать с нами до дома – тут недалеко?– спросил сэр Дэвид.– Мы устраиваем небольшой чайный прием в честь приезда Элис.
Судя по приглашению, сэр Дэвид все-таки говорил искренне. Однако, заглянув в машину, Первин так и не поняла, как она в ней поместится. Мистер Мартин – лицо его стало хмурым – наверняка сядет с водителем, а сзади – Элис как раз залезла на свое место рядом с отцом и матерью – уже не пристроишься.
–Вы очень любезны,– сказала Первин.– Если это не будет с моей стороны навязчивостью…
–Поехали, конечно!– объявила Элис.
–Хорошо. Назовите мне адрес, я возьму такси и поеду следом,– сказала Первин, знавшая, что на Малабарский холм рикше подняться будет трудно.
–Ничего подобного,– отрубил сэр Дэвид.– Вы поедете с нами.
–Но с нами едет мистер Мартин!– возразила леди Хобсон-Джонс.
Мистер Мартин приблизился к сэру Дэвиду, повернувшись спиной к Первин.
–Я хотел бы объяснить вашей дочери, как здесь устроена светская жизнь среди молодежи…
–В другой раз,– отрубил сэр Дэвид.– Сейчас доставьте-ка мои бумаги в секретариат. А мисс Мистри поедет с нами.
–Слушаюсь, сэр Дэвид,– ответил секретарь.– Следует ли мне зайти к мисс Хобсон-Джонс позднее?
–Нет. Увидимся завтра на работе.– Когда молодой человек сокрушенно зашагал прочь, сэр Дэвид лукаво посмотрел на Первин и Элис.– Да уж, выпускников Лондонской международной школы не мешало бы понатаскать в вопросах этикета.
–Стоит его отправить в Швейцарию,– пошутила Элис.
–Надеюсь, вы не возражаете против того, чтобы сесть рядом с шофером. А то сзади нас трое, тут тесновато.– Леди Хобсон-Джонс улыбалась слегка смущенно, как будто из опаски создать впечатление, что ей будет неловко сидеть рядом с Первин.
–Нет, конечно,– ответила Первин с улыбкой.– Мне будет очень приятна близость крошечной серебристой дамы.
–Официально эта эмблема называется «Дух экстаза»,– сообщил сэр Дэвид.– Прелестна по дизайну, как и сама машина.
–А папина машина едет прямо за нами – «Кросли», набитый моими чемоданами. Поэтому нам и дали на время «Роллс» Джорджи.
У губернаторского шофера, сикха в форме цвета хаки, на лице не дрогнул ни один мускул – он, похоже, делал вид, что не замечает неуважительности этого «Джорджи», равно как и неуместности того, что Первин сидит с ним рядом. Первин же твердо решила получить от столь необычайной поездки как можно больше удовольствия и, отъезжая, помахала зевакам рукой.
Она ощущала себя актрисой. Одинокая женщина-индианка сидит на переднем сиденье губернаторской машины – решительно невозможная вещь, о которой еще немало посудачат в Бомбее у очагов, на верандах и в кухнях.
–А где мы находимся?– поинтересовалась Элис, когда причал скрылся из виду.
–На эспланаде Кеннеди, но неофициально эту извилистую прибрежную дорогу называют «Ожерелье королевы»– она на него похожа ночью, когда горят фонари,– пояснила Первин, радуясь возможности продемонстрировать свои знания.– А на пляже Чаупатти ты увидишь толпу людей – все пришли полакомиться бризом, как это называется на хинди. Справа как раз строятся особняки и отели. Мой брат недавно заложил фундамент многоквартирного дома справа вон от того белого здания.
–А на кого работает ваш брат?– поинтересовался сэр Дэвид.
Первин повернулась к заднему сиденью, чтобы ответить отцу Элис.
–На строительную фирму Мистри. Он недавно стал исполнительным директором.
Сэр Дэвид помолчал немного, а потом рассмеялся.
–Ну надо же, а я-то не понял, что вы из этих Мистри! Это ваша семья построила современный Бомбей! Между прочим, у меня на столе лежит предложение лорда Тата касательно застройки береговой линии Бэк-Бей, и Мистри назван там в качестве основного подрядчика.
–Какое совпадение.– Первин стало неловко. Она ведь просто хотела дать родителям Элис понять, что брат ее – не какой-то там мелкий служащий, работающий на англичан. А теперь они небось примут ее за своекорыстную индианку, как бы ни противно ей было это мерзкое клише.
Первин снова посмотрела на эспланаду Кеннеди. Ближе к берегу, в уличных кафе-дхаббах
[14], построенных прямо на песке, торговцы подавали клиентам еду и чай.
Молодой парс с курчавыми черными волосами стоял у дверей одной из дхабб и разговаривал с низкорослым поваром-индусом. Долговязая фигура парса показалась ей знакомой, как и его крючковатый нос. Он был в английском костюме и слегка опирался на трость.
Парвин зажала рот ладонью. Сайрус Содавалла. Может, правда, и не он – но точная копия мужчины, которого она уже четыре года пыталась забыть.
Первин отчаянно напоминала себе, сколько в Бомбее мужчин со светлой кожей и курчавыми черными волосами: тысячи армян, англо-индийцев и евреев. Да Сайрус и не пользовался тростью.
«Серебристый призрак» летел слишком стремительно. Дхабба осталась позади. И хотя Первин и вытянула шею, через несколько секунд незнакомец превратился в крошечную черную точку.
Первин перевела дыхание. Исчез. Ей еще повезло, что он не заметил машину.
–Первин, что мы пропустили?– поинтересовалась Элис.– Можно подумать, ты увидела демона.
1916
4.Последнее занятие
Бомбей, август 1916 года
Первин опаздывала и, поспешно входя в здание Государственной юридической школы, тихо молилась, чтобы ее не заметили. Въезд на Брюс-стрит, где нужно было высадить отца, перекрыла какая-то телега. Из-за задержки Первин оказалась в колледже Эльфинстон вскоре после девяти – оставалось уповать на то, что преподаватель еще не в аудитории.
Хотя фамилия Мистри находилась в середине алфавитного списка, лектор дал Первин место в заднем ряду, явно подчеркнув, что она «на особом положении» ине получит диплома юриста. Сегодня это было как раз кстати – удастся войти достаточно незаметно. Но, едва усевшись, она с ужасом поняла, как что-то холодное просачивается сквозь ткань сари.
Неужели опять? Вот ужас!
В первый раз ложбинку в деревянном сиденье заполнили водой. В другой раз – черным кофе: по счастью, она заметила и так туда и не села. А на сей раз проверять оказалось некогда. Что это за жидкость, она узнает только после окончания лекции, когда доберется до безопасного убежища – дамской уборной. На сей раз было не только мокро, но еще и липко. Зловещий знак, как и кривые ухмылки на лицах соседей-студентов.
