—Дайте я угадаю. Зашли одолжить немножко сахара?
—Можно войти?
Спец отступил в сторону и с галантной торжественностью взмахнул рукой, приглашая ее внутрь. Спец хотел было закрыть за ней дверь, но все тот же охранник не дал ему этого сделать.
Анна огляделась но сторонам.
—Я тут впервые,— сказала она.— А ничего, не слишком убого.
—Жаль, что вы пришли прямо так, без звонка. Я бы чаю приготовил, с печеньем или еще какими лакомствами.
—Вы знаете, кто я?
—Еще бы,— подтвердил Спец.— Вы та самая подружка малютки Винсента. Удивительно, как это Ковбой и Лягушатник позволили вам повидаться со мной. Надо понимать, они еще не знают, что вы здесь, а?
—Обычно если я чего-то захочу, то непременно добьюсь своего.
—Вот уж в чем не сомневаюсь.
Она вручила ему бутылку вина.
—Маленький презент, чувствуйте себя как дома. Разумеется, «От-Брион».
—Ну хоть у кого-то здесь все в порядке со вкусом.
Он принес два бокала. Откупорил бутылку. Протянул один бокал гостье. Они чокнулись и выпили.
—Очень мило,— одобрил Спец.— А теперь давайте-ка выкладывайте, какого хрена вы тут забыли, а то неровен час вернутся эти двое и начнут мне руки выкручивать.
—Не возражаете, если я присяду?
—Как пожелаете, это же вы платите за аренду.
—Я хочу узнать о нем как можно больше,— сказала Анна.
—О ком? О Винсенте? А для чего? Что это изменит?
—Просто хочу знать, и все.
—Очередные капризы кинозвезды, или вас мучает совесть?
—А с чего бы ей меня мучить?
—Он свихнувшийся маленький психопат-извращенец. Полагаю, этого достаточно.
—Это из-за какой-нибудь моей роли? Или я что-то ляпнула, давая интервью? Почему именно я? Вы же читали его дневник. Наверняка он написал, что стало причиной.
—Он ни разу не коснулся этой темы. Слушайте, вы делаете ему слишком много чести. Он просто очередной заурядный мудак, зацикленный на вас. Мотивы таких типов понять невозможно. Это и делает их психами.
В домик вломились Виньон и Шпандау.
—Какого хрена вы тут делаете?— обрушился на Анну Шпандау.
—Хотела с ним поговорить.
—Вот поэтому и не стоило притаскивать его сюда,— заявил Виньон.— Чем меньше вас связывает со всей этой историей, тем лучше.
—По-моему, я уже связана с ней крепче некуда, разве нет?— возразила Анна.— Ведь именно за мной он охотится.— Она обернулась к Спецу и сказала: — Благодарю вас.
—Заглядывайте еще как-нибудь.
Актриса вышла в сопровождении Виньона.
—Что у вас тут происходило?— спросил Шпандау.
Спец налил себе еще вина.
—Ничего. Немножко посплетничали, ну как это бывает между нами девочками.
Шпандау сгреб его за ворот рубашки, рывком поднял со стула и швырнул об стену.
—Я тебе задал прямой вопрос и хочу услышать прямой ответ.
—Если быстро не уберете от меня свои грабли, то вместо ответа заработаете десятисантиметровую заточку прямо в брюхо.
Шпандау заметил нож и отпрянул.
—Она пришла всего лишь навестить меня. Я на нее капкан не ставил.
—Чего она хотела?
—Поговорить.
—О чем?
—А вы как думаете? О том же, что не дает покоя и вам: почему какой-то чокнутый засранец, которого она никогда в глаза не видела, хочет ее убить.
—И что вы ей сказали?
—Не так и много.
—Вот и дальше держитесь той же линии. Чем меньше ей известно, тем лучше.
—Если только вы его не упустите.
—От нас не уйдет.
—Как я уже говорил, он безумец, но не болван. Когда-то я допустил ту же ошибку, что и вы, и в результате он чуть не выпотрошил меня, как рыбу. Он мыслит совсем не так, как вы. Вам нипочем не просчитать его шаги. Мне повезло чуть больше, я хотя бы читал его дневник, но это тоже мало значит — с тех пор он мог сто раз передумать.
—Может, он уже сдался и отказался от своей навязчивой идеи.
—Такие не сдаются,— покачал головой Спец.— Пожалуй, только в этом и можно быть уверенным. Вы не хотите сказать ей, почему его выбор пал на нее?
—Все равно этим делу не поможешь.
—Если женщина хочет узнать, за что ее хотят убить, у кого повернется язык ее винить?
Вооружившись ножичком, Спец снова принялся чистить апельсин.
—Так значит, это правда? Ее папаша перерезал себе глотку, в точности как и его родитель?
—Не ваше дело.
—И все же чудно, правда? У обоих отцы покончили с собой, перерезав себе глотку, оба трупа были найдены детьми, причем примерно в одном и том же возрасте. Я к тому, что можно примерно представить себе, до чего при этом могла дойти его больная фантазия. Меня аж в дрожь бросает, стоит только об этом задуматься.
ГЛАВА 14
Спец и Анна увлеченно беседовали, обосновавшись во внутреннем дворике. Они проговорили никак не менее двух часов, начистоту, ничего друг от друга не утаивая, Анна даже раза два расплакалась. В какой-то момент она вдруг встала, скрылась в доме и вернулась с маленькой шкатулкой. Протянула ее собеседнику. «Гребаный подарок,— подумал Виньон.— До чего омерзительно. Уж эти голливудские персонажи с их скудным набором эмоций, где уж им понять, какова она, настоящая жизнь».
—Похоже, они неплохо поладили, как тебе кажется?— обратился Виньон к Шпандау.
—Это ты к чему?
—Елена оскорблена до глубины души.
—Не хочет стряпать для негра?
—Не хочет стряпать для сутенера. У нас во Франции таких типов тоже предостаточно.
—А как насчет тебя?
—Не люблю сутенеров. Что до всего остального, я пока не составил определенного мнения на его счет.
—Можешь утешить Елену, пересказав ей отрывок их разговора, который мне удалось разобрать. Они обсуждали «Богему» в постановке База Лурмана. Не очень-то похоже, чтобы он подбивал ее ступить на тернистую дорогу, ведущую прямиком к проституции. Он — личность неординарная, и, естественно, она заинтригована.
—Да пусть он исполнит главную партию в балете «Весна священная» не хуже Нижинского, все равно он был и остается сутенером. И нам всем не мешало бы почаще себе об этом напоминать.
Виньон скрылся в доме, а Анна подошла к Шпандау.
—Удивительный парень,— сказала Анна.— Совсем не тот, за кого вы его принимаете.
—Одно я знаю наверняка: до Махатмы Ганди ему далеко,— усмехнулся Шпандау.— Не теряйте бдительности. Откровенничать с подобными типами — не самая удачная мысль.
