—Ну, спасибо.
—Между прочим, ты обязан был наплести что-нибудь о том, как земля ушла у тебя из-под ног. Потому что по моим ощущениям это было похоже на землетрясение силой в девять баллов.
—Все было чудесно.— Он повернулся к Анне и заглянул ей в глаза.— Посмотри на меня. Теперь ты знаешь, что я чувствовал.
—А еще ты все-таки чувствуешь себя виноватым.
—Давай сейчас не будем об этом.
—Все проще простого. Ты хочешь быть здесь? Хочешь быть здесь вместе со мной?
—Да. Ты же знаешь, что хочу.
—Только это и важно.— Она села и потянулась за сигаретами. Одну протянула ему. Оба сидели на кровати и курили.— Боже, как избито.
—Ты о чем?— не понял Шпандау.
—Заняться любовью, а потом курить в постели. Никогда не могла понять, почему после оргазма вкус сигареты становится в сто раз лучше. И чем круче оргазм, тем приятнее потом закурить. У мужчин так же?
—Мужчинам оргазм нравится куда больше, чем сигареты. Хотя от курения нет такого мандража.
—Так ты нервничал?
—А ты как думаешь?
—Я сама словно оцепенела.
—Оно и видно: то-то ты так лихо повалила меня на кровать и запрыгнула сверху.
—Это все от робости — пытаюсь ее побороть.
—Отлично получается.
Она поцеловала его и предупредила:
—Слушай, если собираешься от меня уйти, уходи прямо сейчас. Еще день или два, и я уже не смогу это пережить. Положим, в ближайшие пару дней мне еще удастся собрать остатки достоинства, а потом это будет слишком унизительно.
Он промолчал. Она отодвинулась от него, отползла к краю кровати, чтобы добраться до пепельницы, да так там и осталась.
—Тьерри рассказывал мне об одном чудесном местечке в Каннах, на рю д’Антиб,— заговорила Анна.— Называется «Ле ван провансаль», «Ветер Прованса». Подлинная провансальская кухня, готовит чья-то бабушка. Он заказал для нас столик на завтра, в восемь вечера. Только мы вдвоем, ты и я. Должно быть романтично. Ты сможешь смотреть в прозрачные озера моих глаз поверх блюд, обильно сдобренных чесноком. А телохранители подождут снаружи.
—Я ведь тоже твой телохранитель,— напомнил Шпандау.
—Ты мой любовник,— возразила Анна.— Ты заботишься о моем теле, но совсем иным способом.
Маленький скорпион светлой окраски полз вдоль балки неподалеку от головы Перека. Ему часто попадались эти твари, скорпионы, но он почти не обращал на них внимания. Они даже скорее нравились ему, он восхищался их гордым равнодушием, их способностью атаковать быстро и смертоносно, без малейших колебаний. В отличие от людей, они не лезли к тебе, пока ты сам их не вынудишь.
«Скорпионы,— подумал он.— Да, как раз то, что надо».
ГЛАВА 16
Рю д’Антиб пролегала в самом сердце Канн, уходила на несколько кварталов вглубь от моря и набережной Круазетт. Это была длинная и узкая улица за самыми известными отелями, доставлявшая радость всем состоятельным шопоголикам, которым некуда девать деньги. Представьте себе голливудскую Родео-драйв, слегка вытяните ее, напихайте туда столько магазинчиков, чтобы стало похоже на гонконгский рынок, и вы поймете, что я имею в виду. Миновать эти несколько кварталов позади отеля «Карлтон» — все равно что пройти сквозь строй вооруженных солдат. Говорят, эта улица способна выдоить из человека деньги эффективнее, чем сомалийский пират. На рю д’Антиб вы найдете практически что угодно: от вполне пристойного кошерного сэндвича с копченой говядиной до инкрустированного изумрудами пояса верности для своей русской госпожи-бэдээсэмщицы
[77], - только выгодных покупок не ждите. Особенно если на дворе те самые две безумные майские недели.
Ресторан «Ле ван провансаль» вклинился между ювелирной и парфюмерной лавочками. Он был здесь с незапамятных времен и передавался в семье Кота из поколения в поколение как священная миссия. Расположенный между двумя сверкающими шикарными заведениями да к тому же на улице, вечно пытающейся угнаться за духом времени, этот ресторанчик выглядел как старый коричневый ботинок среди белоснежных гамаш. В этом и таилось его очарование, и семейство Кота отлично знало: если и дальше не красить здание снаружи, оно будет приносить им не менее восьмисот тысяч евро в год. К тому же на ювелирную и парфюмерную лавочки равняться не стоило, это были выскочки и новички, они открылись всего каких-то пару десятков лет назад. Как и все остальные заведения на рю д’Антиб, они сосуществовали в тесном контакте, вместе подстерегая богатеньких туристов. Ювелиры и «Ле ван провансаль» традиционно ладили неплохо, а вот с парфюмерами у владельцев ресторана время от времени возникали стычки. Изредка случалось, что poulet roti
[78] попахивал духами «Эгоист», а выставленные на витрине образцы туалетной воды «Аква ди Парма» скорее можно было назвать «Аква ди лягушачьи лапки».
В ресторане «Ле ван провансаль» вот уже почти сотню лет подавали блюда традиционной кухни Прованса. Там не готовят уху по-марсельски, но лишь по той причине, что от ресторана до моря больше десяти метров, а прямо на набережной есть немало местечек, где это блюдо подают свежайшим. По мнению хозяев, несколько сотен метров имели существенное значение. Мишель Кота, нынешний владелец ресторана, обычно покупал морепродукты (как и его отец, а еще раньше — отец его отца) у семейства Санджовезе, которое причалило на своих лодках к берегам бухты Антиб еще во времена штурма Бастилии. Цыплят дважды в неделю поставляли из Бреста, на их тушках красовались маленькие медальки, и относились к ним в ресторане со всем возможным почтением, как к крошечным героям борьбы за Республику. Ягнята успевали прожить короткую, но счастливую жизнь неподалеку от брестских цыплят, пощипывая травку на солончаковых болотах Бретани. Коровы с видом латиноамериканских диктаторов расхаживали по холмистым полям в окрестностях Лиможа. Даже у овощей были свое лицо и родословная. Маленькие фермы заключали с рестораном контракты на поставку des legumes
[79], все еще влажных и пахнущих землей, к самому порогу «Ле ван провансаль». Семейство Кота питало давнюю любовь к деньгам, но и она не могла сравниться с их гордостью за фамильную реликвию. И пусть движение за медленную еду
[80] катится ко всем чертям, а Элис Уотерс
[81] подавится собственной печенью.
