—Дэвид?— сказала она.
Пока Перека было не разглядеть, Анна молчала, но вдруг ее глаза расширились, а губы приоткрылись, словно она вот-вот закричит — Перек подоспел в то же мгновение и, зажав ей рот рукой, предупредил:
—Не вынуждай меня делать тебе больно, у меня нож, не вынуждай меня делать тебе больно.
Он приложил опасную бритву холодной плоской стороной к ее горлу и почувствовал, как она вздрогнула, а потом застыла в неподвижности.
—Не вынуждай меня делать тебе больно, я и сам этого не хочу.— Анна кивнула.— Если закричишь, мне придется тебя убить. За себя я не боюсь. Меня все равно прикончат, но тебе я зла не желаю. Просто хочу поговорить, хорошо?— Он подождал. Ответа не последовало. Тогда он встряхнул Анну, приставил лезвие к ее щеке.— Хорошо?
Да, она кивнула. Рукой с бритвой он обхватил шею Анны, так что лезвие оказалось у самого подбородка. А потом отодвинул руку.
—Ты не обязан все время держать эту штуку у моего лица,— сказала Анна.— Можешь положить ее, и мы спокойно поговорим.
—Нет, я не могу ее убрать. Если бы не она, ты бы сейчас со мной не разговаривала. Даже я это понимаю. Не такой я дурак.
—Как ты сюда попал?
—Я призрак. Я следую за тобой по пятам. И могу проникнуть куда угодно. Тихо, как мышь.
—Отпусти меня, и мы поговорим. Обещаю.
—Нет, помолчи немного, пожалуйста. Дай мне подумать. Я неважно себя чувствую.
—Ты болен. Давай позовем врача.
—Нет. Мне нужно прилечь.
Перек заставил ее лечь на кровать рядом с ним, ее голова оказалась у него под мышкой. Лезвие бритвы — у самого ее уха. Он свернулся, прижав ее к себе. «Прямо как тогда с Амалией»,— подумал он. Волосы Анны пахли цветочно-фруктовым шампунем. Перек провел губами по ее обнаженному плечу и сам не заметил, как стал его целовать. Знакомое болезненное ощущение так и не появлялось, что не могло не радовать. Было бы ужасно, если бы оно настигло его именно сейчас, в ее присутствии. Он очень из-за этого волновался. Спасибо вам, господин Скорпион. Членистоногое — и Перек теперь это прекрасно понимал — тоже оказалось частью божественного замысла.
—Мы просто полежим, обнявшись,— прошептал Перек.— Это же чудесно. Мне так много нужно тебе сказать.
—И что же?
—Все эти чувства — они внутри меня и пока не готовы выйти наружу.
—И все-таки чего ты хочешь?
—Дотронься до моей руки.
Анна в темноте провела ладонью вдоль его руки, той, в которой он держал бритву, и нащупала множество мелких рубцов на коже.
—Ты порезался.
—Все это ради тебя. Каждая из этих зарубок — наказание за то, что я плохо подумал о тебе. Мужчины — свиньи. Все мы свиньи, все — грязные животные. Но мне никогда не хотелось думать о тебе плохо, мне только хотелось обнимать тебя. Разговаривать с тобой.
—Ну вот, теперь я здесь. Мы можем поговорить.
—Кровь — она очищает. Стоит только пустить кровь, и она смоет всю твою внутреннюю грязь. Ты любила своего отца?
—Да. Очень.
—Он ведь очистил себя, правда? Вот что я хотел тебе сказать. В этом вся суть. Так что не злись на него.
—Ты знаешь, что случилось с моим отцом?
—Это ведь ты его нашла? А я нашел своего. Море крови. Он очень крепко тебя любил.
—Да, хочется в это верить.
—Я любил своего отца, как мне кажется. Не знаю. Не уверен. Не помню точно. Может, он тоже меня любил. Должно быть, любил. Поэтому и сделал с собой такое. Он был свиньей, был грязен и покончил с собой, чтобы очиститься. Ведь так обычно и поступаешь ради любимых. Пытаешься стать как можно чище.
—Мой отец покончил с собой из-за депрессии. Тебя ведь зовут Винсент, да? Так вот, Винсент, он покончил с собой потому, что был несчастен, а не потому, что был нечист.
—Нет-нет, его тело полнилось грязными мыслишками, и он покончил с собой ради тебя, чтобы очиститься перед тобой — вот почему. Это как в истории с Иисусом, хотя я не верю в Иисуса, вообще в Бога не верю. А когда-то верил. Но ты тоже еще можешь очиститься. Ты занималась всякими делами с мужчинами.
—Винсент…
—Занималась. Я читал об этом. Ты позволяла им пялиться на себя, позволяла им себя трогать. Например, тому здоровяку, который тоже тут остановился. Ты ведь давала ему трогать себя?
—Нет.
—Ты мне врешь. Знаю, что врешь. Он свинья. Ему тоже следовало бы перерезать горло. Я перережу ему горло, подвешу вверх ногами и посмотрю, как он будет истекать кровью — как свинья.
—Что тебе от меня нужно, Винсент?
—Я… Я не знаю. Не могу вспомнить. У меня болит нога…
Анна придвинулась к нему поближе, прижалась еще теснее.
—Обними меня, Винсент. Тебе это нравится?
—Да…
—Мне тоже очень приятно.
—Я так устал…
Анна лежала и выжидала, казалось, тысячу лет, не меньше. Перек не шевелился, только его рука с бритвой медленно сползла Анне на грудь. Лезвие по-прежнему было слишком близко, всего в десяти сантиметрах от ее шеи, и если она дернется, если напугает Перека, он может зарезать ее чисто рефлекторно. Она прождала еще целую вечность, а потом придвинулась к нему еще ближе. Он вроде бы на миг проснулся, и бритва сдвинулась с места, но потом пальцы разжались, и она выпала на кровать. Анна мало-помалу приближалась к тревожной кнопке на прикроватном столике. Ее пальцы уже почти касались кнопки, когда край матраса прогнулся под ее весом и накренился, разбудив Перека. Он схватил Анну, его рука снова обвила ее шею, и на этот раз бритва слегка задела ее щеку. Перек потянул женщину к себе, и она ощутила холодный ожог пореза. Но тревожная кнопка была уже прямо под ее пальцами, и Анна лихорадочно вдавила ее.
—Не вынуждай меня убивать тебя,— сказал Перек.— Все равно там, за гранью смерти, ничего нет. Сплошное ничто, сплошная пустота, как сон. Там нет ничего плохого или хорошего. Вообще ничего нет. Вот где сейчас твой отец. И мой тоже. В пустоте. Ты же не хочешь умереть, правда?
—Нет,— ответила Анна.— Не хочу.
—Тебе еще столько всего предстоит узнать,— продолжал Перек.— Твое время еще не пришло.
В коридоре послышались шаги. В дверь застучали. Это был Виньон.
—Анна! У вас все в порядке? Тут звучит сигнал тревоги. Анна?— Он подергал ручку двери.— Анна?!— Потом замолотил в дверь сильнее.— Анна, ответьте что-нибудь! Откройте дверь!
—Вели им уйти!— хрипло прошептал Перек Анне в ухо.
—Все в порядке,— громко сказала она.— Все хорошо.
—Анна, подойдите к двери.
—Убирайтесь!— не выдержал Перек.— Оставьте нас в покое! Я просто хочу поговорить, только поговорить, вот и все…
