ВЫХОДИТЬ ИЗ ПАЛАТКИ ПРИ ШТОРМОВОМ ВЕТРЕ – ПЛОХАЯ ИДЕЯ. АЛЬПИНИСТЫ НЕ ПОКИДАЮТ СВОЕ УБЕЖИЩЕ, ДАЖЕ ЧТОБЫ ОБЛЕГЧИТЬСЯ, – СЛИШКОМ ВЕЛИКА ВЕРОЯТНОСТЬ, ЧТО ПАЛАТКУ ИЛИ ЧЕЛОВЕКА СДУЕТ.
Через бутылочное горлышко
От Плеча до вершины, вечер 31 июля – 1 августа
Ночь перед штурмом вершины была безлунной и безоблачной, звезды мерцали на небе, словно россыпь драгоценных камней. Но большинство альпинистов слишком устали, чтобы любоваться ими.
Более тридцати человек находились на Плече К2, ледяной седловине, где соединялись маршруты Абруцци и Чесена. В четвертом, последнем лагере было достаточно места, чтобы поставить палатки, разложить снаряжение и набрать свежий снег, но высота сказывалась на людях. Из-за недостатка кислорода альпинисты ощущали упадок сил и чувствовали себя словно с похмелья. Они почти не разговаривали и не двигались без необходимости.
К этому моменту уже никто не контролировал, кому и когда подниматься. Большинство альпинистов, задержанных штормовым ветром, планировали идти на вершину одной группой, а не двумя, потому что погодное окно могло закрыться. Таким образом, двадцать девять человек собирались штурмовать вершину 1 августа. Лишь несколько решили подождать. Среди оставшихся в лагере III были двоюродные братья Пасанга Ламы – Большой Пасанг Бхоте и Церинг Бхоте и несколько корейцев.
С потерей контроля начались ошибки. Оказалось, что в лагере ниже забыто жизненно важное снаряжение, в том числе стометровая веревка итальянской команды. Высотные носильщики итальянцев в четвертом лагере сказали, что неправильно поняли распоряжение отнести веревку наверх. Другие восходители забыли припасы, которые обещали принести, но кто за что отвечал и что конкретно было забыто, оставалось неясным. Пак Кён Хе согласился провести инвентаризацию, как только все поднимутся на Плечо, но вместо этого заснул.
«Веревки не было, ледобуров не было, и я подумал – какого черта? Мы поднялись на восемь километров, но с собой не взяли даже самого необходимого», – вспоминает швед Фредрик Стренг, планировавший снимать документальный фильм. Но уже было поздно сожалеть – штурм вершины начинался сразу после полуночи, поэтому Фредрик возился, настраивая видеокамеру. «Стояла прекрасная ночь. Мы шли большой командой, и я подумал, что все же мы сделаем это», – говорит Стренг.
Пасанг провел вечер, готовя снаряжение и кислородное оборудование – баллоны морковного цвета с написанным по-русски словом «Поиск»
[32]. В каждом таком цилиндре содержалось 720 литров кислорода, он весил 2,3 килограмма и стоил 385 долларов. При повороте регулятора кислород поступал в маску, изначально созданную для летчиков-истребителей. Пасанг установил скорость подачи на один литр в минуту. Он втер в щеки клиентов увлажняющий крем и помог надеть маски. Ночью все клиенты спали с искусственным кислородом, и каждый вдох и выдох звучали механически, словно дышал робот. Пасанг сказал клиентам, чтобы увеличили подачу до двух литров в минуту, когда начнут восхождение. Согласно расчетам, каждый восходитель потратит три баллона за двадцать часов, необходимых для подъема к вершине и спуска.
Чхиринг шел без кислорода, что существенно облегчало вес снаряжения. Он выпил два литра чая и съел суп, который посолил освященной солью. Возбуждение охватило его до кончиков пальцев. Улыбнувшись, Чхиринг спросил Эрика, готов ли тот к подъему через Бутылочное горлышко. «Конечно», – ответил тот.
Вскоре Эрик начал клевать носом и заснул, но Чхирингу не спалось. Он был взволнован так, словно впервые поднимался на гору. Шерпа прилег и взял молитвенные четки. Дуя на них, перебирая бусины пальцами, он пытался понять настроение богини. Если все пойдет хорошо, он доберется до Бутылочного горлышка до рассвета, а на вершине окажется до двух часов дня – указанного Шахином крайнего срока. И до палатки в четвертом лагере тогда получится добраться засветло. Чхиринг еле слышно повторял мантру. Чувство времени в зоне смерти работало иначе, казалось, что прошло лишь несколько минут, когда его часы показали четверть первого. Пора было выдвигаться.
Чхиринг с шумом выбрался из теплого спальника и, стряхнув лед с молнии комбинезона, застегнул его. Затем обулся, открыл вход в палатку, высунул наружу ноги и надел кошки. Взяв рюкзак, Чхиринг отправился искать остальных участников первой группы.
Они уже ждали: Пасанг и Джумик из корейской команды, Пемба Гьялдже из голландской, Мухаммад Хуссейн и Мухаммад Хан из сербской и кто-то еще, альпинист-баск, которого Чхиринг не узнал. Он задался вопросом, кто этот незнакомец и где Шахин, который обещал следить, как провешивают веревки в Бутылочном горлышке. Незнакомец представился как Альберто и объяснил, что ночью поднялся из третьего лагеря. «Шахин заболел, – сказал он. – И не придет».
Чхиринг возмутился. «Шахин остался внизу, когда мы в нем нуждались больше всего, – вспоминает он. – Нам это не понравилось. Шерпы как следует прошлись на его счет, чего вероятно, делать не стоило». Их голоса резко звучали в сухом воздухе, они сомневались, не симулировал ли Шахин, чтобы избежать сложного восхождения, и спрашивали, точно ли он уже восходил на К2.
Пакистанцы-высотники не говорили на непальском, но по тону поняли достаточно, а также услышали несколько знакомых слов. Непальцы высмеивали их. «Это было несправедливо, – вспоминает Мухаммад Хуссейн. – К2 – наша гора, а Шахин – наш брат, величайший альпинист в регионе. Он учил нас уважительно относиться к буддистам и другим иноверцам, но шерпы не уважали меня». Мухаммад уже однажды побывал на вершине К2 в 2004 году, знал и маршрут, и участки в Бутылочном горлышке, где надо провешивать веревки. «Я сказал им об этом, но они считали, что я не знал, куда иду, и не отнеслись к моим словам серьезно», – говорит он.
Но, скорее всего, шерпы просто не поняли его. Ввиду отсутствия Шахина некому было переводить с урду на английский. Совместного обсуждения проблемы не получилось, непальцы и пакистанцы говорили в основном друг с другом, а когда Альберто попытался взять инициативу в свои руки, его никто не послушал.
Недовольство, языковой барьер и недостаток кислорода стали причиной ошибочного решения. Члены передовой команды несли ивовые вешки, но так и не использовали их для разметки маршрута. Хуже того, альпинисты попусту потратили веревки. Джумик сказал пакистанцам, чтобы они провесили перила на несложных участках, где можно было идти, используя ледорубы для подстраховки. Бхотия не знали, что веревок мало, они привыкли к тому, что на Эвересте маршрут обрабатывается полностью.
Мухаммад Хуссейн понимал, чем это грозит. Он пытался сказать Джумику, чтобы тот сберег веревку для опасных мест. Но никто не мог перевести эти предупреждения, и «никого это не волновало, пока ситуация не стала очевидной», вспоминает Мухаммад. В какой-то момент веревки закончились.
«Вдруг мы начали спрашивать друг друга, есть ли у кого веревка? – вспоминает Пасанг. – Мы не понимали, как она могла закончиться. Куда она вся ушла?» Они проверяли свои рюкзаки, спорили, возвращались назад, снимали уже установленные перила и закрепляли их выше по склону. Передовая группа надеялась добраться до Бутылочного горлышка до рассвета. Но когда восход окрасил горы на горизонте красным, первая команда по-прежнему поднималась по Плечу.
