Стараясь перемещаться минимум на трех точках опоры, голландец шел, натыкался на трещины и отступал назад. В какой-то момент ему показалось, что впереди идут два человека, Вилко замахал им рукой и пошел в их сторону. Но люди не обращали на него внимания, а когда Вилко наконец добрался до них, оказалось, что это камни. Сдавшись, он сел в снег. «Я больше не мог двигаться, – вспоминал он. – Не мог идти ни влево, ни вправо, ни вверх, ни вниз. Сил не осталось. Это была западня. Именно тогда пришла мысль позвонить».
Он достал спутниковый телефон Thuraya. Кнопки выглядели, словно покрытые пудингом, а в памяти Вилко не осталось ни одного номера. Потом он вспомнил комбинацию цифр. Около 9:30 утра по пакистанскому времени в одном из домов Утрехта зазвонил телефон.
«Алло», произнесенное голосом его жены Хелин, взбодрило Вилко. «Я жив, – ответил он, закрыв глаза и стараясь, чтобы голос звучал уверенно и спокойно. – Кажется, вижу людей впереди».
В голосе Хелин чувствовалось одновременно волнение и облегчение. «Они идут?» – спросила она.
Вилко надеялся на это. Выключив телефон, он двинулся навстречу своим спасителям и снова испытал горькое разочарование. Это вновь были камни.
Время шло, и с каждым часом становилось все хуже. «У меня не хватало смелости посмотреть на часы, – вспоминал Вилко. – Я был раздосадован потерей времени». Он не мог вспомнить, сколько часов не спал. Ноги подкашивались. Глаза жгло. Он приказал себе продолжать идти и думать о доме. Он начал сожалеть, что так быстро закончил разговор. Сказал ли он Хелин, что любит ее? Вилко не мог вспомнить. Сев на снег, он снова выудил телефон из рюкзака и позвонил.
На этот раз Хелин попробовала сориентировать его.
– Ты видишь Броуд-Пик? – спросила она.
– Конечно, я вижу Броуд-Пик, – разозлился Вилко. Почему она спрашивает о видах? Он был слишком уставшим, чтобы понять важность вопроса. Броуд-Пик виден, только если альпинист находится на пакистанской стороне К2.
Через несколько минут Вилко закончил разговор. Звонок напомнил ему о другом разговоре четыре года назад, и воспоминание воодушевило его. В 2004 году он позвонил Хелин с вершины Эвереста, и, перекрикивая вой ветра, попросил выйти за него замуж. Даже тогда Хелин пыталась направить его. «Просто забудь об этом, – сказала она. – Осторожно спускайся. А потом обсудим». Вилко понял, что, наверно, сейчас она чувствовала то же самое. Она хотела, чтобы он сосредоточился на спуске и выжил, чтобы их ребенок не остался без отца.
Каждый шаг был мучителен для обмороженных ступней. Жажда мучила не меньше. День угасал, и Вилко начал думать, что, быть может, наилучший выход просто прыгнуть вниз. Все вокруг терялось в тумане, и он понятия не имел, где приземлится, но прыжок в неизвестность казался простым и даже разумным – ведь получится быстро спуститься. Но остатки разума боролись с этой идеей. «Если я приземлюсь в трещину, – подумал Вилко, – никто меня не найдет».
Вокруг себя голландец видел огни, они лопались и исчезали. В рюкзаке разряжался телефон, который он забыл выключить. Темнело, и Вилко приготовился провести вторую ночь в зоне смерти.
Он направился к скоплению камней и вдруг заметил желтое пятно – комбинезон другого альпиниста – и стал карабкаться к нему. Теперь Вилко был уверен, что этот человек реален. Альпинист сидел, кутаясь в выцветшую на солнце куртку, а веревка шла от его обвязки к другому человеку, который, казалось, спал, лежа на животе.
Вилко поздоровался, но давно умершие люди ничего не ответили. «Интересно знать, как долго они меня ждали», – подумал он про себя. Чувствуя одиночество, голландец вытоптал площадку в снегу и сел пережидать ночь в компании мертвецов.
Похороненные в небе
Разогрев мышцы, Марко и Джер отправились следом за Вилко. Около восьми утра они также наткнулись на висевших на веревках Джумика и двух корейцев. Марко не мог понять, живы ли они, пока не различил едва слышное дыхание. Они выглядили совершенно сюрреалистично, вспоминает он: «Возможно, смысла не было. Может быть, они все равно бы умерли, но мы не могли бросить их».
Склон был скользким, и они с Джером перемещались, словно крабы. Сначала они попробовали привести пострадавших в сознание. Марко заметил, что у Джумика нет ботинка. Он снял свою перчатку и натянул ее на голую ступню непальца. В рюкзаке Джумика обнаружился баллон с кислородом, но регулятор отстутствовал, что делало его бесполезным. В снегу Марко нашел рацию, батарейки еще не сели. Он вышел в эфир на нескольких частотах. Кто-то ответил. Марко попросил прислать помощь, но сквозь помехи расслышал лишь обрывки слов.
Тем временем Джер подошел к Джумику и поднял его голову, чтобы тому было легче дышать. Затем он попытался перевернуть корейца, висевшего выше.
ВИЛКО ПОЗДОРОВАЛСЯ, НО ДАВНО УМЕРШИЕ ЛЮДИ НИЧЕГО НЕ ОТВЕТИЛИ. «ИНТЕРЕСНО ЗНАТЬ, КАК ДОЛГО ОНИ МЕНЯ ЖДАЛИ», – ПОДУМАЛ ОН ПРО СЕБЯ.
«Они были словно марионетки, – вспоминал Марко. – Стоило перевернуть одного, как другой снова опрокидывался в исходное положение». Пытаясь помочь, Марко просунул лыжную палку под мышку Джеру.
Так они продолжали что-то делать, но где-то около десяти утра Джер молча развернулся и, не говоря ни слова, начал карабкаться вверх по склону. Марко окликнул его: «Какого черта ты делаешь?» Джер не ответил. «Он даже не обернулся. Он продолжал подниматься к сераку», – вспоминает Марко.
Сам он не оставлял попытки помочь пострадавшим. Он вогнал ледоруб в снег и закрепил на нем перильную веревку, создав дополнительную точку страховки, чтобы цепочка альпинистов не соскользнула. Более часа он пытался освободить их – Марко не знает точно, сколько времени прошло. Наконец, он понял, что ничего не может сделать. И тогда он направился по траверсу только с одной лыжной палкой и сумел пройти Бутылочное горлышко без ледоруба. «Я лез вниз, вися на ногтях», – вспоминает он.
Спуск по кулуару отнял последние силы. «Он полз на четвереньках, как животное, – вспоминает Церинг Бхоте, который встретил Марко под Бутылочным горлышком. – Иногда он поскальзывался и тогда полз по-пластунски».
Церинг и Большой Пасанг предложили Марко кислород. Жестом Марко показал, что не притронется к баллону. Он достал из кармана куртки шоколадный батончик и протянул его Большому Пасангу. «Это было мило, но странно», – вспоминает Церинг.
Пока Марко полз к Плечу, его разум, как и его тело, стал отказывать. Начинался отек мозга. Рано или поздно это происходит со всеми в зоне смерти. Ученые полагают, что вследствие низкого давления кровеносные сосуды лопаются, провоцируя отек. Клетки мозга получают меньше кислорода, в работе нейронов появляется все больше сбоев. Начинаются галлюцинации.
Марко услышал рев лавины. Мимо него пронесло мужчину в желтых ботинках La Sportiva. Перед тем как потерять сознание, Марко увидел, как голубой глаз мужчины выскочил из глазницы. Он подкатился к его пальцам, словно шарик жевательной резинки, и Марко был уверен, что это глаз Джера.
